Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
Рагнар стоял рядом — огромный, могучий, растерянный. На его глазах страдали боготворимые люди — и он ничем не мог помочь. Ничем. Единственное, что Он смог сделать, это отойти в тень, опустить голову и до синевы в пальцах сжать рукоять меча...
Холод опустился с небес, ночной ветер стал раскачивать верхушки деревьев, но влюблённые ничего не замечали. Казалось, они могли стоять так целую вечность.
Рагнар поднял голову, разомкнул пересохшие губы и глухо произнёс:
— Пора, государь.
* * *На рассвете король прибыл к войскам. В его распоряжении были гвардия, лондонское ополчение, дружины Гюрта и Леофвайна, а также хускерлы знатных саксонских танов. Он поднял людей и ускоренным маршем повёл их на север. Всё тяжёлое было погружено на лошадей. Люди шли налегке, и Гарольд по своему обыкновению почти не делал остановок. Благодаря этому войско двигалось с необычайной быстротой, прошло всего около недели, и оно вступило в Нортумбрию. Когда до Йорка осталось несколько часов пути, король сделал у Тадкастера привал, чтобы дать людям восстановить силы.
Пока воины приводили себя в порядок и подкреплялись, Гарольд вышел за пределы лагеря и присел на пенёк у небольшого пруда. Вечер был тёплым и ясным. Лёгкий ветерок поднимал рябь на поверхности воды, лучи солнца, отражаясь в ней, искрились и переливались, словно тысячи бриллиантов.
Мимо короля проплыла утка. Разрезая грудкой жёлтые листья, опавшие с прибрежных деревьев, она чинно двигалась у самой кромки воды. Следом за ней поспешали несколько уточек помельче, по-видимому, подросшие утята. Не поспевая за матерью, то одна, то другая из них начинала быстро-быстро перебирать лапками и как бы бежать по поверхности воды. Зрелище было настолько забавным, что Гарольд невольно улыбнулся. Но улыбка быстро сбежала с его лица.
«Разлучить мать с ребёнком! Как я мог это сделать? Как?!» — подумал он и, уронив голову, закрыл лицо ладонью.
В этот момент за его спиной раздались шаги. Король обернулся и увидел Рагнара и танов, ведущих к нему молодого англа. Приблизившись, тот встал на одно колено и приветствовал повелителя.
— Кто ты? — хмуро осведомился Гарольд.
— Меня зовут Освальд. Я прибыл из Тадкастера, мой король.
— И с чем же ты прибыл? — насторожился Гарольд. — Вижу, ты привёз дурные вести?
— Это так, мой король, — кивнул гонец. — Наши дружины разбиты и рассеяны!
— Как разбиты?! — вскричал Сигевульф.
— Норвежец привёл огромное войско и сотни кораблей! — стал оправдываться англ. — С ним пришли скотты, ирландцы и фламандцы... Мы не смогли устоять...
— А Йорк? — быстро спросил король.
— Пал!
— Когда случилась битва?
— Четыре дня назад.
— Так, так, — задумчиво проронил Гарольд, обводя взглядом своих вассалов. Те растерянно молчали.
— И где же теперь графы? — вновь обратился король к посланцу.
— Сие мне неведомо, — ответил тот.
— А Гардрада?
— Стоит лагерем у стамфордского моста, мой король.
— Да... Прямо скажем, невесёлое начало, — вздохнул Гарольд.
— Так что, брат? Отойдём к Лондону? — обратился к нему граф Гюрт.
Король отрицательно покачал головой.
— Будем стоять тут и ждать Моркера и Эдвина?
— Нет, Гюрт, мы пойдём на врага. Лишь внезапность может свести на нет численное превосходство, коим он располагает.
— Выступаем утром? — спросил граф.
— До рассвета!
— Ночью?! — удивился Сигевульф.
— И что из того? Ты боишься темноты? — Гарольд усмехнулся.
— А не попробовать ли откупиться от викингов? — спросил толстяк.
— Я не торгую родиной! — отрезал король.
— Но... — открыл было рот Сигевульф.
— И кончим на этом! — оборвал его Гарольд. — Я объявил вам своё решение. Трубите отбой. Пусть люди отдохнут.
Таны поклонились и ушли в лагерь. Гарольд посидел несколько минут, затем устало поднялся и направился вслед за ними.
Повинуясь приказу повелителя, дружинники улеглись спать. Лишь в походном шатре короля мерцала свеча — глядя на огонь, он размышлял о будущем.
Прошло несколько часов. Протрубил рог, и отдохнувшее войско двинулось в путь. Саксы совершили стремительный марш-бросок по северной дороге, миновали Йорк и обрушились на ничего не подозревающего врага.
ГЛАВА 39
СТАМФОРД-БРИДЖ
Тостиг без всякого аппетита жевал кусок оленины.
— Эй, Сорульф! — раздражённо крикнул он. — Ты принесёшь наконец вино?
— Уже несу, милорд! — отозвался старый оруженосец, появляясь из-за шатра.
— Тебя только за смертью посылать, — проворчал граф. — Да лей же, наконец!
Оруженосец наполнил кубок. Граф тут же осушил его и снова протянул Сорульфу. После второго кубка он заметно повеселел и коротко потребовал:
— Ещё!
— Не многовато ли с утра, милорд? — спросил старый сакс.
— Не твоё дело! — отрезал Тостиг. — Наливай!
Сорульф повиновался.
Граф осушил очередной кубок, удовлетворённо крякнул и с усмешкой произнёс:
— Теперь мне хорошо. Чего не скажешь о моём горячо любимом братце. Интересно, что он поделывает?
— Приближается к нам со всем своим войском! — ухмыльнулся оруженосец.
— Что за дурацкие шутки?! — рявкнул Тостиг.
— Какие там шутки! Оглянись, милорд! Король за твоей спиной!
Тостиг вздрогнул и чуть не свалился с табурета. Вскочив на ноги, он обернулся, картина, открывшаяся ему, впечатляла — в миле от лагеря из леса вытягивалась поблескивающая на солнце змея. Это шло королевское войско.
«О Господи! Откуда он взялся?» — с ужасом подумал граф.
Норвежцы и их союзники всполошились. Завыли рога, зазвучали слова команды, суматошно забегали полуодетые невооружённые воины.
На шум с флагманского корабля спустился заспанных! Гардрада.
— Тихо! — заревел он. — Что вы раскудахтались как куры?
— Саксы идут! — кричали ему со всех сторон.
— И из-за этого вы меня разбудили? — усмехнулся гигант. Его длинные волосы развевались на ветру, а серо-стальные глаза были холодны и спокойны. Обернувшись к телохранителям, он громко приказал: — Ярлов ко мне!
Пока предводители сбегались со всех концов лагеря, Гардрада оценивал ситуацию. Сакс как снег свалился ему на голову, войско викинга не было готово к бою. Почти вся его флотилия стояла неподалёку от Йорка — у Риколла. Небольшое число дружинников осталось при кораблях, те же из них, что расположились лагерем на прибрежных лугах, были разделены Дервентом.
Норвежцу ничего не оставалось, как принять бой на западном берегу, собрав под свою руку всех тех, кто находился тут или успел перебраться по мосту с другого берега. Он отдал ярлам необходимые приказания, которые были тотчас исполнены. Встав плечом к плечу за сомкнутыми щитами, воины в рогатых шлемах обрели обычное хладнокровие и невозмутимо наблюдали за приближением английского войска.
Покончив с распоряжениями, Гардрада подозвал Турда.
— Клянусь Тором, сегодня будет жарко! — проворчал тот, подойдя к королю.
— Нам не привыкать. — Гардрада улыбнулся.
— Это так, — согласился Турд. Он огладил бороду, хмуро взглянул на повелителя и спросил: — Зачем ты позвал меня, Харальд?
— Не выпускай Олафа с дракара[38]... Что-то мне за него неспокойно, — чуть помедлив, признался король.
— Да, постарели мы, — вздохнул Турд. — Частые битвы уже не для нас.
— Э нет! Мой меч ещё попьёт вражьей крови! — возразил Гардрада. — Мать-земля оказалась слишком тесной для нас с саксом! — продолжил он, гордо откинув голову. — Не успеет светило склониться к закату, как я отправлю его к Одину!.. Так и будет! — усмехнулся он, обретая привычную уверенность.
— Вижу, ты не изменился, мой король, — уважительно произнёс Турд. — Ничто тебя не берёт, ни годы, ни усталость!
— Пока не жалуюсь, — повёл плечами Гардрада. — Вот только Олаф...
— Будь спокоен, — кивнул старый викинг. — Я за ним присмотрю.
Тем временем саксы сблизились с врагом. Пропел рог, и их походная колонна с ходу перестроилась клином, или «свиньёй» — как называли враги излюбленный строй германцев. Неяркое осеннее солнце играло на шлемах и кольчугах дружинников, трепетали на ветру стяги, королевское войско изготовилось для решительного броска.
Однако Гарольд не был бы Гарольдом, если б и на этот раз не попытался уладить дело миром. Он покинул ряды своего войска и бесстрашно подъехал к дружине Тостига.
