Семь престолов - Маттео Струкул
Ответ маэстро Микеле подтвердил мысль герцога:
— Мечи и мастера-оружейники Милана славятся на весь мир. Венеция завоевывает земли и людей посредством торговли и денег. Папа и кубок с кровью Христа составляют сердце Рима, а Неаполь уже практически в руках арагонцев, которые завоевали его, осыпая градом стрел. Конечно, Флоренция и Феррара тоже имеют свой вес в общей игре, равно как и Генуя или Мантуя, но, поскольку мне нужно было остановиться на четырех, я рассудил, что именно эти игроки ведут настоящую борьбу за победу.
— Вы совершенно правы, маэстро Микеле, — согласился герцог. — А что дальше? Какие еще фигуры вошли в шестнадцать старших карт?
— Влюбленные, Мир и Колесница — символы жизни. Затем добродетели: Вера, Правосудие, Надежда, Умеренность и Сила. Маг, или Фокусник, символизирует обман, фантазии, волшебство. Далее идут Дурак, Повешенный и Башня, затем Колесо Фортуны, Страшный суд, Дьявол и, наконец, Смерть…
— Которая мчится верхом с косой в руках. Все перед ней равны, и она жнет наши жизни, будто зрелые колосья пшеницы, — с изрядной долей фатализма отметил Филиппо Мария Висконти.
— Вы снова великолепно выразили идею, ваша светлость.
Герцог сделал глубокий вдох и продолжил рассматривать карты в полном молчании. Наконец он поднял взгляд на художника:
— Могу я взять остальные карты?
— Ваша светлость, вам не нужно спрашивать меня об этом: колода принадлежит вам, — с поклоном ответил художник, протягивая Филиппо Марии Висконти оставшиеся шестьдесят четыре карты.
Герцог взял колоду в руки и принялся разглядывать карты. Он снимал их по одной плавными движениями, будто хотел понять природу каждого изображения, дотрагиваясь до него. Было очевидно, что Филиппо Мария совершенно очарован таинственными фигурами и словно перенесся вслед за ними в иной мир.
— Благодарю вас за великолепную работу, — наконец произнес герцог. — И вы совершенно правы: Аньезе дель Май-но — удивительная женщина. Теперь же, маэстро Микеле, пожалуйста, оставьте меня одного.
— Ваша светлость. — Художник поклонился и отправился к выходу, шелестя полами длинного черного плаща.
Филиппо Мария выложил все карты на стол и стал их тщательно перемешивать. Его пальцы касались драгоценной колоды с позолоченными краями, и герцог чувствовал, как от нее исходит некая таинственная сила, сравнимая с действием талисмана.
Наконец Висконти не глядя вытащил одну карту. Ему выпал Дьявол.
ГЛАВА 48
ВОЛЧИЦА
Неаполитанское королевство, Калтовеккьо, вблизи Ноланских ворот
Она пришла к дону Рафаэлю Коссину Рубио уже под вечер. Небо было подернуто печальной дымкой: облака растянулись по синеве ажурным саваном; сквозь них пробивались бледные лучи ноябрьского солнца. Когда девушка приблизилась, дон Рафаэль не смог скрыть охватившего его трепета.
Словно дикая волчица, она без тени страха шла между рядами палаток, одетая в красное платье, какие носят простолюдинки. Несмотря на скромность наряда, гостья ослепляла каждого, кто ловил на себе ее жгучий взгляд. Она вела под уздцы серую в яблоках лошадь.
За девушкой следовали двое настороженных солдат. Они никогда не видели эту девицу в лагере, и она была слишком красива для обычной шлюхи. Солдаты доложили дону Рафаэлю, что таинственная красавица потребовала провести ее к нему и настаивала так яростно, что ей не смогли отказать. Идальго успокоил их: они с девушкой знакомы.
Когда солдаты удалились, дон Рафаэль внимательно посмотрел на загадочную волчицу. Он не знал, каковы ее намерения, но уже понимал, что готов последовать за ней хоть на край света. Идальго попытался пригласить ее в свой шатер, но та лишь покачала головой, а потом молниеносным движением взлетела на лошадь.
Прекрасная и гордая, она смотрела на растерянного мужчину сверху вниз. Наконец дон Рафаэль понял, что от него требуется, подошел к своему вороному жеребцу, восхитительному андалузцу, и тоже вскочил в седло. Рубио едва успел развернуть коня, как девушка уже пустила свою лошадь в галоп.
* * *
Филомена хорошо знала, чего хочет. Эти люди прибыли из Испании и взяли в осаду ее родной город. Однако высокомерных анжуйцев, правивших там в последние годы, она всегда терпеть не могла, а потому решила помочь Альфонсо Арагонскому войти в Неаполь. А этот мужчина, идальго, был добр к ней. И глаза у него красивые.
Прекрасная неаполитанка неслась диким галопом, ее длинные черные волосы свободно развевались в теплом вечернем воздухе. Она уже выехала за пределы города и теперь пересекала широкую равнину. Девушка не оборачивалась, но знала, что идальго едет следом. Придет время, и он получит то, чего Хочет, но сначала должен будет дать ей кое-что взамен.
Она мчалась по дороге, глядя на борозды распаханных Полей, на редкие крестьянские хозяйства, разбросанные по холмам, на бледное ноябрьское солнце, которое дарило земле последние лучи, готовясь скрыться в синих водах залива.
Филомена скакала без остановки, будто собралась доехать до самих Флегрейских полей. Через некоторое время она свернула с дороги в заросли невысоких деревьев и кустарников: такие рощи часто попадались в округе. Земля здесь была необычно плодородной из-за залежей туфа и близости вулканических кратеров, извергающих клубы серного дыма.
Решив, что отъехала достаточно далеко, Филомена резко натянула поводья. Лошадь громко заржала и встала на дыбы, но потом опустила передние копыта на землю и замерла. Девушка ждала следовавшего за ней идальго, а небо окрашивалось в медно-кровавый цвет, и холодное золото последних солнечных лучей растекалось по равнине.
Спешившись, Филомена неторопливо прошлась между серыми рядами ладанника, дрока, мирта и лавра, остановилась и растянулась на земле. Ее красное платье ярким пятном пламенело среди кустов.
Дон Рафаэль едва успел увидеть, куда направилась его загадочная волчица, перед тем как равнину скрыли сумерки. Он спешился и догнал девушку. Филомена улыбнулась, когда идальго лег на землю рядом с ней; белоснежные зубы ослепительно сверкнули между алых губ.
Дон Рафаэль обнял прекрасную неаполитанку и почувствовал трепет ее тела, растворился в неукротимой, дикой красоте, вдохнул аромат смуглой кожи, утонул в океане черных кудрей.
Девушка не произносила ни слова, пока его руки ласкали ее в темноте, пока он целовал ее так, как никого не целовал в своей жизни. Тишина обостряла чувства и усиливала ощущение тайны.
* * *
«Мессинка», самая большая бомбарда в войске Альфонсо Арагонского, выплюнула огромный огненный шар. На миг он закрыл собой небо, будто наступило солнечное затмение.
Снаряд летел с такой силой, что пробил апсиду церкви Санта-Мария-дель-Кармине, разрушив табернакль с деревянным распятием, которое почитал весь город.
Неаполь лишился дара речи: сам Господь встретил выстрел неприятеля.
Посреди груды обломков, в полной тишине Альфонсо смотрел, как анжуйцы падают вниз, в озеро
