100 великих катастроф на море - Евгений Викторович Старшов
Потому-то «Виктори», пережив ряд боев и ремонтов (иной ремонт – почище боя, может уничтожить более половины корабля, как случилось с нашей бедной «Авророй»), до сих пор стоит в Портсмуте, а славный ушаковский флот пошел «на дрова» еще при жизни опального адмирала… Неизвестно, сколько еще просуществовал бы бывший «Властелин морей», суждено ль ему было бы когда-нибудь еще выйти в море навстречу бурным волнам и вражеским ядрам, но 27 января 1696 г. он разделил судьбу «Великого Гарри», точно так же из-за трагической небрежности погибнув в огне. Таков был конец самого красивого и одно время самого большого и мощного английского корабля, ставшего образцом для создания еще очень многих судов британского военно-морского флота.
Как шведские корабли на мель посадили (1701 г.)
Сюжет этот хорошо известен читателю по роману Ю. Германа «Россия молодая» и одноименному фильму. Но это – отнюдь не выдумка, это реальный факт, подтвержденный, что интересно, уже после написания романа. Его автора даже упрекали, что он «сочинил» подвиг на основании «бабьих сказок», но оказалось, что поморы веками хранили память о подвиге своих земляков – кормщика Ивана Ермолаевича Седунова, по прозвищу Ряб, или Рябов, и толмача (переводчика) Дмитрия Борисовича Попова, по прозвищу Горожанин. В 1975 г. в Российском государственном архиве древних актов был обнаружен и опубликован уникальнейший документ – «Расспросная двинского бобылька Ивана Ермолина сына Седунова» от 26 июня 1701 г., отосланная Петру I вместе с сопроводительной запиской воеводы А. П. Прозоровского. Приведем как можно большую часть «Расспросной», сопровождая комментариями.
Шведская эскадра из 7 кораблей под командованием командора В. Х. Лёве (127 орудий, 828 человек) направлялась к Архангельску, чтоб уничтожить город и, что еще важнее, Соломбальскую адмиралтейскую верфь, на которой строились боевые корабли для петровского флота. Русские заранее знали о шведских приготовлениях (были и свои шпионы, и голландские купцы-осведомители) и по этой причине спешно возводили Новодвинскую крепость в дельте Северной Двины в 20 километрах от Архангельска, должную воспрепятствовать продвижению врага. Перед крепостью была мель. Исследователи единодушны в том мнении, что архиепископ Холмогорский Афанасий, человек весьма деятельный, умный и, что нехарактерно для духовенства, друг царя Петра, спланировал и осуществил целую спецоперацию, подослав врагам лоцмана и переводчика (он и Новодвинскую цитадель строил). В приходо-расходной книге Николо-Корельского монастыря, на который трудился Иван, сохранилась запись о том, что в октябре 1700 года «дано на дорогу кормщику Ивану Рябу 8 денег», то есть 4 копейки. Строительство крепости началось в апреле 1701 г., и уже в мае кормщик и толмач отправились на свое святое дело. Терять Рябову было нечего – он был одинок и беден, толмач, очевидно, происходил из духовенства, нося фамилию Попов; не исключено, что он действительно был монахом.
«1701 году Июня в 26 день у Архангельского города в приказную полату мне, холопу твоему (воеводе Прозоровскому. – Е.С.), объявился выходец Двинского уезда Ивашко Ермолин сын Седунов, который взят был в полон с товарищи своими работными людьми с монастырской лодьи на свейские воровские корабли, и я, холоп твой, того выходца Ивашко Седунова велел перед собою со всяким подлинным известием накрепко, и он, Ивашко, расспрашиван, а что он в расспросе сказал, и те его расспросные речи за рукою з Двины к тебе, великому государю, к Москве послал я.
Корабли на рейде Архангельского порта. Гравюра начала XVIII в.
Родом Двинского уезда, Низовского стану, волости Мудьюжской, беспахотной бобылек. Зовут-де его Ивашком Ермолин сын Седуновых. А живучи-де он, Ивашко, в тое Мудьюжской волости, кормился всякими морскими отъезжими промыслы. И в нынешнем-де 1701 году в мае месяце, покрутясь он, Ивашко, Никольского Корельского монастыря у игумена з братьею на промышленную их мурманскую лодью итти с работными людьми с покрученики кормщиком на мурманской рыбей палтусей и тресковой промыслы. И потому де покруту на монастырской их лодье морем на Мурманской берег для того рыбного промыслу он, Ивашко, с работными кормщиком пошел. И, идучи морем, до острова Сосновца дошел. И у того острова за противными морскими погодами в становищи он, Ивашко, с работными людьми на той лодье стоял трои судки (видимо, поджидая шведские корабли. – Е.С.). И в третьи де судки июня в 15 день в середи дня уведели он, Ивашко, с товарищи-покрученики: далече в море корованом идут семь кораблей, больших и малых. И нашед на них, Ивашка с покрученики, на лодью их с моря с коровану небольшой корабль с шнякою к лодьи их пришел. И вышел с корабля, в дву шняках на лодьи к ним приехали с ружьем, и, взяз палки, учали их бить и говорили, чтоб они на лодьи здняв парус и шли с караблем их, в котором к ним пришли вместе в корован. И взяв, они сами, иноземцы, парус вздымать учали на дерево, а их, Ивашка с покручениками, бив, заставили из воды тянуть якорь. И они де, Ивашко, за побоями и за страхом якорь из воды вон вытянули и, привязав тое их ладью к караблю своему, в корован привели. И в корован де пришед, с лодьи ево Ивашка с покрученики всего двадцать семь человек взяли на карабли и развели по караулом в рознь. А с лодьи де всякие казенные хлебные запасы и съестные припасы и мурманские заводы и снасти лодейные с лодьи, все пограбя, поносили к себе на карабли. А лодейное дерево на острову все сожгли без остатка.
И на карабли де, будучи ево, Ивашка, также и покручеников, которые с ним на том карабле в полону за карулом были, учали они, иноземцы, спрашивать с пристрастием и бить, и мучить, чтоб они, Ивашко с товарищи, указали им с моря в Двину-реку устье, чтоб им теми караблями можно было дойти до Архангельсково города,
