Кир-завоеватель - Владимир Максимович Ераносян
– Прости меня, мама…
Скифы встали с колен. Связанные, они смотрели на врагов, не скрывая своего единственного желания. Они хотели пасть так же, как пал Спаргапис.
Кир понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Самоубийство сына Томирис никак не поспособствует установлению перемирия. Но он не издал ни звука, проследовав в свой шатер.
Там после недолгих размышлений он приказал военачальникам казнить пленных тем же мечом, но не глумиться над их телами, а отдать их скифским матерям для захоронения. Теперь мира можно было добиться лишь устрашением. Нравы тех времен диктовали заурядные решения.
…Тело Спаргаписа натерли воском и окропили благовониями. Его обрядили в лучшие алые одежды из шелка и два дня, пока рабы рыли огромный прямоугольный котлован и обтесывали бревна для закладки земляных стен, возили по кочевьям массагетов и вассальных племен вместе с телами павших воинов. Народ стекался к стану Томирис, где женщины оплакивали сыновей, а их отцы умерщвляли лошадей, чтобы усадить казненных персами массагетов на их чучела, расставить их вокруг Спаргаписа и закопать вместе с царевичем в самом высоком кургане.
Томирис принимала соболезнования от вождей саков-тиграхауда, которые только теперь признали в ней мать наследника трона всех скифов. Склонив голову, стояли и саки-хаумаварга, прибывшие почтить память погибшего царевича с долины реки Мургаб. Они варили хаому и пели заупокойную скифскую песнь, печальную, но полную решимости мстить. Аримаспы с Алтая, стерегущие золото грифонов, явились с оружием и в остроконечных шапках с золотыми ободками, чтобы присягнуть на верность вдове Рустама и матери Спаргаписа. Скифы Тавриды привезли золото, много копий и стрел в расшитых колчанах.
Спаргаписа уложили в центре деревянного сруба, поставив по всему периметру кувшины с водой и яствами. В его руки вложили меч и копье. Вокруг деревянного грота царевича в земляном рву расположили трупы его убитых товарищей, усаженных на чучела коней в дорогих кожаных сбруях. Курган засыпали всем людом.
Глаза Томирис наполнились кровью, она учила сына не показывать слез прилюдно, и вот теперь она понимала, как же это невыносимо трудно – не выдать своих чувств, не провалиться сквозь землю, не стать этой землей, чтобы ее клочьями умоститься рядом с самым дорогим, что было в этом мире и что бесследно исчезло с приходом в их степь Кира. Ей надо было что-то сказать всем тем, кто прибыл со всех уголков необъятной кочевой Скифии, чтобы разделить с ней невыносимое горе и засыпать курган с сыновьями племени массагетов, принявших на себя удар грозных полчищ великой армии персов. И она сказала с кургана всему этому пестрому разноплеменному воинству:
– Идите по домам! Мы, массагеты, будем сражаться дальше! Будем мстить за наших сыновей до конца, пока не погибнем, как мой единственный сын Спаргапис… – На мгновение комок подступил к горлу матери, самое страшное она произнесла – имя сына, которого больше нет рядом и который, возможно, остался бы жив, не будь она так строга в своем воспитании истинного воина и будущего царя, она взяла себя в руки и продолжила: – Массагетам не нужна власть над племенами, нам нужна свобода! Нам не нужна помощь, мы справимся сами! Идите в свои кочевья! Вы не нужны мне! Я была матерью лучшего сына. Теперь я просто волчица.
– Ты нужна нам! Ты – мать скифов! – кричали вожди саков. – Царица скифов! Веди нас! Мы твои рабы! Мы хотим отомстить! Мы хотим умереть! Но прежде – напоить убийц кровью!
Скифская армия уже на следующий день была готова к броску. Метаморфоза заключалась в том, что теперь массагеты и саки искали прямого сражения с персами, мечтали пасть на поле брани, унеся с собой в загробный мир как можно больше врагов.
Глава 32. Тайна, покрытая мраком
– Он видел нас! – в глазах Касанданы застыл ужас. – Он расскажет Киру!
– Кто? – спросил любовник, протирая заспанные глаза.
– Бардия, мой младший сын… Надо остановить его.
Марафий неохотно встал с ложа и начал неторопливо собираться, даже не предполагая, каким образом он может остановить царевича и какой смысл ему предпринимать необдуманные шаги, если об этой порочной связи с царицей и так судачит весь Вавилон. Информация уже просочилась в Пасаргады, а скоро дойдет до Бактрии. Там недоброжелатели царицы Касанданы, в лице сатрапа Астиага и его дочери, не преминут немедленно распространить подтвержденные слухи и донести их до Кира во всех подробностях.
Но ведь Кир далеко, и нечего бояться! Здесь все бразды правления у Касанданы и ее царственного отпрыска Камбиса, который ради матери готов предать собственного отца, ведь он уже отказался от Кира, доказав свое божественное происхождение в храме Эсагила перед сонмом влиятельных жрецов Вавилона, которые требовали нужных слов и жертвенной крови из жил царевича. Камбис произнес требуемое, отвергнув отца для одобрения Мардука, но не окропил алтарь собственной кровью.
Касандана металась из стороны в сторону, проклиная нерешительность молодого марафия. Разве так должен вести себя мужчина?! Она даже на секунду не задумалась, что предстала в неприглядном виде перед собственным сыном.
Тем временем Бардия ворвался в тронный зал к брату. Камбис не шелохнулся и лишь неодобрительно глянул на нежданного визитера исподлобья. Затем медленно, как подобает повелителю, поднял руку, и придворные удалились.
– Ты знаешь… – выронил вслух Бардия.
– И что же я знаю? – облокотившись на крыло золотого льва у подножия трона, спросил старший брат.
– Что наша мать больше не любит отца, – со слезами на глазах прошептал молодой принц.
– Тебе не стоит судить нашу мать. Она царица и мать бога, – отвернулся Камбис.
– Она жена царя царей, нашего отца, и наша мать, а мы не боги. И она предает великого Кира с его подданным из племени марафиев. Это измена! Предательство! – заключил уже решительно и бесповоротно Бардия.
– Ты должен успокоиться прежде, чем утверждать, кто есть бог и кто является его воплощением, и выдвигать какие-либо обвинения против собственной матери. Ее действия не могут оценивать смертные. А ты – смертен и уязвим… – холодно отчеканил царь Вавилона.
– Мы все смертны! – прокричал Бардия.
На полные горечи слова брата Камбис отреагировал
