Легионер. Книга третья - Вячеслав Александрович Каликинский
— Ольга Владимировна, нравы здесь ужасные! Не мне вам об этом говорить — на себе испытали, я знаю! В том числе и отношение к женщинам… Причем не только простолюдины, но и интеллигентные, какими они, во всяком случае должны быть, люди исповедуют какое-то скотское, извините за слово, отношение к женщине. Ну, вы знаете…
— Знаю, к сожалению…
— Ну а поскольку вы приехали одна, то данное обстоятельство пробудило к вам повышенный интерес местных… не сказать ли донжуанов? Так вот, Ольга Владимировна, перед вами стоит непростой выбор. Либо просто уехать отсюда, признав при этом свое поражение и похоронив благородную идею помощи нуждающимся. Признав, что напрасно потрачены время, средства. Либо… Либо остаться, одновременно положив конец всем этим гнусным преследованиям. Что вы предпочитаете? Скажу сразу: я готов от всей души, искренне, поверьте, помочь и в том, и в другом вашем решении! Что скажете?
— Спасибо, Карл Христофорович! Но я… Я решительно не понимаю, как вы можете мне помочь? И смогу ли я, извините, принять вашу помощь? Говорите прямо, прошу вас!
— Если вы решите уехать, я легко ссужу вам сумму, достаточную для покупки билета второго класса на пароход до Одессы и далее до города, который вы укажете. Не качайте головой, я получаю за свою службу неплохое по здешним меркам жалованье, и за пять лет у меня образовалась изрядная сумма накоплений. Тем более что тратить тут деньги особо и некуда. Дружеский заем, ни к чему не обязывающий, поверьте! Как сможете — вернете, мне тут еще долго оставаться…
— Такой вариант можно было предположить, — Дитятева встала, подошла к окну, немного помолчала и резко повернулась к вскочившему следом Ландсбергу. — Ну а если я решу остаться?
— В этом случае я вижу единственный выход, Ольга Владимировна. Фиктивный брак. Своего рода сделка, освященная церковными, тем не менее, узами. Такой брак сразу положит конец назойливому вниманию здешних донжуанов и положительно изменит ваш общественный, так сказать, статус.
— Но… Но у меня нет жениха, Карл Христофорович! Ни здесь, ни где бы то ни было, — Дитятева залилась краской до основания высоко взбитых впереди волос. — Не могу же я пойти к кому-нибудь из здешних холостяков, предлагавших мне пойти к нему в сожительницы и заявить, что согласна — только через венчание в церкви!
— А что бы вы сказали, если бы такую сделку предложил вам я?
— Вы?!
— Я понимаю — каторжник. Осужденный преступник, да! — горько покачал головой Ландсберг. — Лишенный, к тому же, по приговору суда и дворянства, и прав состояния. Я понимаю ваши чувства, Ольга Владимировна. Простите за дерзость, я не желал вас обидеть или оскорбить. Наверное, мне лучше сейчас уйти…
— Погодите, не уходите! — попросила Дитятева, видя, что Ландсберг направился к двери. — Я действительно удивилась столь неожиданному… предложению. Однако я вовсе и не думаю, что вы хотели оскорбить меня. Но все это так внезапно! Мы почти не знаем друг друга, и вы предлагаете мне свою жертву…
— Давайте я уж договорю, Ольга Владимировна, — Ландсберг решил немного схитрить. — Во-первых, это не жертва, а сделка, сулящая выгоду не только вам, но и мне. Видите ли, относительная свобода, которой я пользуюсь здесь, по сути своей незаконна. В том числе и мое проживание на съемной квартире. Это воля здешнего начальства, которому нужны мои опыт и инженерные знания. На вольное поселение я могу быть перечислен по истечению трети назначенного судом наказания — через два месяца. Если завтра я стану неугоден начальству, или оно сменится — меня снова отправят в тюрьму. Однако законный брак дает осужденному право на собственное домообзаведение. И наш фиктивный брак узаконил бы мою свободу — то есть, был бы небезвыгоден и для меня, Ольга Владимировна!
— А что во-вторых? В-третьих?
— Согласившись на фиктивный брак со мной, вы вольны расторгнуть его в ту самую минуту, когда захотите. Это тоже предусмотрено законодательством в отношении супругов осужденных. Ну и, наконец, прошу не забывать о том, что я все-таки потомственный дворянин! И никакой суд не в силах лишить человека его сущности. Вы должны знать, Ольга Владимировна, что я никоим образом и никогда не посягну на вашу честь, на вашу свободу. Вы были и останетесь вольным, свободным человеком!
— Я… Я не знаю. Карл Христофорович! Право, не знаю! Это так неожиданно…
— Понимаю. К тому же считаю своим долгом предупредить вас об «оборотной стороне» медали, так сказать. Приняв мое предложение, вы избавитесь от назойливого внимания женолюбов, но за спиной наверняка будете слышать — по крайней мере, первое время — злые голоса типа «каторжанка», «жена убийцы» и прочее. Так что вам стоит подумать. Ну а я засим все же покидаю вас, Ольга Владимировна. Решайте, я вас не тороплю!
На улице Ландсберг постоял на крыльце, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул пахнущий прелыми листьями прохладный осенний воздух. Признаться, он и сам себе удивлялся, предложив Ольге Владимировне хоть и фиктивный, но все же брак. А если она согласится? Писать ли об этом матушке? Брату Генриху? Наверное, стоит им сообщить — ведь если, не приведи господи, с ним что-то случится, известие о тайной женитьбе сына и брата неприятно поразит их.
В том, что Дитятева останется на Сахалине и примет его предложение, он не сомневался. Слишком далекий путь сюда она проделала для того, чтобы бросить выбранное дело на полпути и уехать. Кроме того, из немногих бесед с Ольгой Владимировной он сделал вывод о том, что семья ее небогата, и мысль о невозможности вернуть в обозримом будущем крупный долг угнетает девушку.
После состоявшегося разговора он дважды встречался с Дитятевой в обычном их месте — поселковой библиотеке. Говорили о чем угодно — только не о решении, которое Ольге Владимировне предстояло принять уже совсем скоро. Ландсберг постоянно ловил ее пытливые вопрошающие взгляды, но корректно молчал, не торопил.
В третью встречу замалчивать решение было уже недосуг: на рейде Дуэ ошвартовался пароход Добровольного флота — тот самый, который пять лет назад привез Ландсберга на остров в тюремном трюме — «Нижний Новгород».
— А свадебное застолье нам тоже надо будет устраивать? — неожиданно, но как уже о решенном вопросе спросила Ольга Владимировна.
Ландсберг ободряюще улыбнулся:
— Непременно, Ольга Владимировна! Скромное пиршество — но придется! Для всех, включая моего самого близкого друга и компаньона Михайлу, наш брак должен выглядеть настоящим. И жить нам придется под одной крышей, вы уж не обессудьте! Сниму целый дом — хотел было купить что-нибудь, но подходящего в посту
