Сахалин - Дорошевич Влас Михайлович

Annotation

Книгу «Каторга», представленную в этом томе, Дорошевич написал в 1903 году после своего путешествия на Сахалин – самый отдаленный остров Российской империи, освоенный беглыми людьми, каторжниками и поселенцами. Писатель сумел воссоздать вполне реалистическую картину трагедий и ужасов Сахалина: его тюрем, палачей, преступников всех мастей – убийц, людоедов, воров, авантюристов. Книга эта имела большой успех, не раз переиздавалась, в том числе и за рубежом

Дорошевич Влас Михайлович. Сахалин.

Часть первая.Каторга

Татарский пролив.- Климат.- Природа.-Северный, средний и южный Сахалин.-Сахалинская дорога.- Остров-тюрьма.

Первые впечатления

Лазарет

Каторжное кладбище

Тюрьма

Наряд

Тюрьма ночью

Раскомандировка

Тюрьма кандальная

Вольная тюрьма

Мастерские

"Околоток"

Женская тюрьма

Карцеры

"Исправился"

Два одессита

Убийцы

Гребенюк и его хозяйство

Паклин

Поселенцы

Сожительница[10]

Сожитель

Добровольно последовавшая

Домовладельцы

Резцов

Свободные люди острова Сахалин

I

II

III

IV

Каторжный театр

"Каторжные артисты"

Бродяга Сокольский

Преступление в Корсаковском округе

Отъезд

Настоящая каторга

Столица Сахалина

I

II

Приговаривается к каторжным работам

Кто правит каторгой

Смотрители тюрем

Смертная казнь

Палачи:Толстых,Медведев,Комлев,Голынский,Хрусцель

Толстых

Медведев

Комлев

Голынский

Хрусцель

Телесные наказания

Нравы каторги

Иваны

Храпы

Игроки

Жиганы

Шпанка

Горе Матвея[30]

Бессрочный "испытуемый" Гловацкий

Каторжные типы

Посвящение в каторжники

Интеллигентные люди на каторге

Тальма на Сахалине

Картежная игра

Законы каторги

Язык каторги

Песни каторги

Каторга и религия

Сектанты о. Сахалина

I

II

Преступники и преступления

I

II

Преступники и суд

Женская каторга

Несчастнейшая из женщин

Добровольно следующие

Уроженцы острова Сахалин

Часть вторая. Преступники.

Золотая ручка

Полуляхов

 Знаменитый московский убийца

Специалист

Людоеды

Каторжанка баронесса Геймбрук

Ландсберг

I

II

Дедушка русской каторги

Святотатец

Аристократ каторги

Плебей

Отцеубийца

Шкандыба

Наемные убийцы

Самоубийца

Оголтелые

Интеллигент

Поэты-убийцы

 I.

II.

III.

IV.

VI.

VII.

VIII.

Преступники душевнобольные

Сахалинское Монте-Карло

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

Дорошевич Влас Михайлович. Сахалин.

Часть первая.Каторга

Татарский пролив.- Климат.- Природа.-Северный, средний и южный Сахалин.-Сахалинская дорога.- Остров-тюрьма.

Это было 16 апреля.

 Дул порывистый, холодный, пронизывающий норд-вест, пароход кидало с бока на бок.

 Я стоял на верхней палубе и всматривался в открывающиеся суровые, негостеприимные, скалистые, покрытые еще снегом берега.

 Первое впечатление было безотрадное, тяжелое, гнетущее.

 Словно какое-то чудовище, с покрытой буграми спиной, вытянулось, замерло и выжидает добычи.

 - Вон место, где погибла "Кострома", - указывает мне капитан.

 Я спускаюсь на нижнюю палубу.

 Около иллюминаторов на палубе сменяются лица арестантов.

 Смотрят, вглядываются в берега острова, где придется кончать свой век.

 Замечания краткие, мрачные:

 - Сакалин!

 - Зима еще!

 - Дай поглядеть!

 - Не на что и глядеть. Все под снегом.

 Качка усиливается. Мы идем Лаперузовым проливом.

 Налево - Крильонский маяк. Направо - кипят и пенятся валуны, покрывая "Камень Опасности". Впереди надвигается полоса льда. Льдины застилают весь горизонт.

 Право, это звучит горькой насмешкой.

 Провезти людей чуть не кругом света. Показать им мельком уголок земного рая - пышный, цветущий Цейлон, дать "взглянуть одним глазом" на Сингапур, этот роскошный, этот дивный, этот сказочный сад, что разросся в полутора градусах от экватора, дать полюбоваться на чудные, живописные берега Японии, при входе в Нагасаки, - на берега, от которых глаз не оторвешь, для того, чтобы привезти после всего этого к скалистым, суровым берегам, покрытым снегами в половине апреля, в эту страну пурги, штормов, туманов, льдин, вьюг и сказать:

 - Живите!

 Сахалин...

 - "Кругом - вода, а в середине - беда!" "Кругом - море, а в середине - горе!" - как зовут его каторжные.

 - Остров отчаяния. Остров бесправия. Мертвый остров! - как называют его служащие на Сахалине.

 Остров - тюрьма.

 Если вы взглянете на карту Азии, то увидите в правом уголке вытянувшееся вдоль берега, действительно, что-то похожее на чудовище, раскрывшее пасть и словно готовое проглотить лежащий напротив Мацмай.

 И крутые паденья угольных пластов и зигзагообразные, ломаные линии обнаженных слоев угольного сланца, - все говорит, что здесь происходила когда-то великая революция.

 Извивалась спина "чудовища". Гигантскими волнами колебалась земля. Волны шли с северо-востока на юго-запад.

 Недаром сахалинские горы похожи, действительно, на огромные застывшие волны, а долины, - или "пади", как их здесь называют по-сибирски, - напоминают собою пропасти, что разверзаются между волнами во время урагана.

 Ураган кончен. Чудовище стихло и лишь по временам слегка вздрагивает, - то там, то здесь.

 Это - остров-нелюдим.

 Он отделен от земли Татарским проливом, самым вспыльчивым, самым буйным, своенравным, злобным проливом в мире.

 Проливом, где зимой зги не видно в снежной пурге, а летом штормы сменяются густыми туманами, настолько густыми, что среди этой белой пелены еле мерещится верхушка мачты собственного парохода.

 Идя этим проливом, штурманскому офицеру приходится спать урывками, по четверти часа, не раздеваясь.

 Здесь штиль сменяется свирепым штормом в пять, десять минут.

 Полный штиль, - вдруг засвистело в снастях, - поднимай, а то и руби якоря и уходи в море, если не хочешь быть вдребезги разбитым о камни.

 Здесь море - предатель, а берег - не друг, а враг моряка. Здесь надо бояться и моря и земли.

 Сахалин не любит, чтобы останавливались у его крутых, обрывистых скалистых берегов. На всем западном побережье ни одного рейда. Дно - гладкая и ровная плита, на которой вас не удержит в шторм ни один якорь.

И сколько пароходов пошло ко дну, похоронено в этом проливе!