Дочь понтифика - Дарио Фо
11 апреля 1512-го в болотистой низменности близ Равенны столкнулись две армии: с одной стороны – войска Священной лиги, с другой – французы в союзе с феррарцами, артиллерией которых командовал Альфонсо. Потери исчислялись тысячами. В результате потерпели поражение папские отряды, но и их противникам здорово досталось: среди многих прочих погиб французский главнокомандующий, двадцатидвухлетний Гастон де Фуа (благодарная Феррара поставила ему мраморный памятник, сохранившийся по сию пору). Поредевшие ряды французов отошли в Милан. Герцогство осталось один на один со всей лигой.
Альфонсо, понимая, что противостояние становится безнадежным, отправляется в Рим, надеясь заключить с понтификом приемлемое соглашение. Юлий II был неумолим: «Чтобы заслужить прощение, ты должен отказаться от всех своих владений».
Герцог испрашивает ночь на размышление, но, недолго думая, седлает коня и скачет к воротам Святого Иоанна, где смешивается с процессией, вывозящей из города трупы умерших от чумы, и несется, не давая скакуну ни минуты передышки, до самой реки По.
Узнав о бегстве Альфонсо, святой отец приказывает его вернуть и готовиться тем временем к походу на Феррару.
Скрываясь от преследователей, посланных понтификом вдогонку, герцог выбирает извилистые пути и нехоженые тропы. Его сопровождает Фабрицио Колонна. Дорога в родные края будет длиться три месяца.
Мужа еще нет, когда Лукреция получает известие, что швейцарские наемники папы направляются к Ферраре. Герцогиня призывает горожан к сопротивлению.
Изабелла тоже не бездействует. Полная беспокойства, она пишет кардиналу Ипполито (который, мы знаем, приходится ей родным братом): «Кажется, Юлий II хочет забрать себе всё, что есть у дома д’Эсте. Да покарает понтифика Бог!»[42] Как говорят феррарцы, у Господа тысяча ушей, и все они прекрасно слышат: апоплексический удар сводит святого отца в могилу. Новость с удивительной скоростью достигает Феррары, радости жителей нет предела, народ поет, пляшет, кричит ура, устраивает празднества – например, карнавальные похороны, изображающие схождение почившего понтифика в ад.
Представление, показанное не так давно труппой Лудовико Ариосто, было, оказывается, пророческим. Помните: один папа лопнул, другой спустился откуда-то сверху. Так и случилось – на смену Юлию II пришел Лев X, сын Лоренцо де Медичи.
За спиной у нового главы Церкви – личность, хорошо нам известная. Именно этот человек убедил Ватикан сменить отношение к герцогству на самое благосклонное. Его имя – Пьетро Бембо, он стал теперь доверенным секретарем святого отца. Тот, кого мы знали как вдохновенного поэта, отныне кардинал.
Богатство бессмысленно, если нет бедных, которым нужно помогать
Внешние враги не грозили больше Ферраре, но подступали внутренние горести. Люди имущие становились всё богаче, бедные впадали в подлинную нищету, порой лишаясь средств к существованию и возможности оплачивать жилье. По-прежнему участвовавшая в делах управления Лукреция, «любезная герцогиня», как ее чаще теперь называли, была завалена ворохом просьб от жителей, оказавшихся в безвыходном положении и взывавших о помощи.
Постоянные войны породили несчастья по всей равнине реки По: поля, истерзанные боями, не давали урожая, крестьяне покидали свои наделы, на городских рынках не хватало мяса, овощей и зерна. Как водится, на людских бедах наживались ростовщики, появившиеся на каждом углу. Проценты, которые они брали по кредитам, были поистине чудовищны. Заемные банки ставили перед клиентами не такие дикие условия, но тем не менее с долгами мог рассчитаться далеко не каждый. Прибавим, что примерно в это время потерпел крах банк Медичи, самый крупный на полуострове, разорив многих мелких торговцев, ремесленников и лавочников.
В создавшихся обстоятельствах Лукреция решила создать в Ферраре систему благотворительного кредита, пусть обременительную для городской казны, но зато спасительную для простого люда.
Без сомнения, любезной герцогине был известен труд покойного Бернардина Сиенского, страстного монаха-проповедника, изданный на латыни под названием «О договорах и ростовщичестве» за полвека до ее рождения. Вероятно, Лукреция познакомилась с этими яростными проповедями, когда, насильно разлученная с Джованни Сфорца, первым своим мужем, недолго жила в общине монашек.
Среди прочего Бернардин рассуждал о проблемах, как сказали бы мы теперь, экономического рынка и выживания. Он впервые ввел понятие справедливой цены, неразрывно связанной со справедливой заработной платой. Невольно возникает мысль: уж не позаимствовал ли кое-что у монаха Карл Маркс?
Ростовщичество, говорил и писал проповедник, несовместимо с гуманностью. Оно – отвратительная инфекция, разрушающая деловой мир и частную жизнь. Безнравственность, жажду наживы и азартные игры Бернардин клеймил столь же бескомпромиссно.
Кому же такое может понравиться – тем более что и первое, и второе, и третье прекрасно процветало на государственном уровне? Ничуть не удивительно, что монаха обвинили в ереси. По счастливой случайности процесс закончился оправдательным приговором.
Но вернемся к Лукреции. Ее указ громогласно читали на улицах, площадях и даже, с благословения епископа, в церквях многочисленные глашатаи: «Всем вам знакомы лихоимцы, иначе говоря – ростовщики, сужающие деньги чуть не под тридцать процентов, а если вовремя не отдашь, еще и увеличивающие ставку. Вернее чумы это губит целые семьи. Памятуя о старинном венецианском установлении, повелевавшем сажать подобных процентщиков в клетку, предавать позору, лишать гражданства и навсегда изгонять из города, мы объявляем ростовщиков вне закона. Для действенности сего указа нами созданы особые отряды стражников и, главное, новые кредитные банки. В них любой нуждающийся – а власти Феррары не считают бедность пороком – может, подав прошение, получить заем без залога: долг же уплачивается участием в различных общественных работах, чья длительность зависит от полученной суммы».
Как говорил Бернардин Сиенский, ростовщичество пачкает души всех без исключения, но если люди откажутся от взимания процента, они будут вольны свободно и безвозмездно предоставлять и брать кредиты.
Была и другая личность, жизнь и мысли которой Лукреция взяла за образец. Екатерина Сиенская еще раньше Бернардина проповедовала на улицах этого города. Совсем юной она вступила в орден «кающихся сестер» (по своим накидкам они получили наименование «мантеллаты»), но осталась жить в миру, чтобы ежедневно помогать больным и несчастным. Как и у святого Франциска, духовное перерождение Екатерины началось со встречи с прокаженными.
Вскоре вокруг нее, неученой девушки, собрался круг последователей и поклонников, получивший имя «прекрасная компания» и состоявший из людей самого разного возраста и общественного положения: художников и поэтов, знатных людей и торговцев, рыцарей и ремесленников, благородных дам и женщин из народа. Были там и монахи самых разных орденов: доминиканцы, августинцы, гульельмиты… Всех их объединили бескорыстная забота о нуждающихся и чудесное обаяние Екатерины Сиенской.
Приведем
