Борис Васильев - Владимир Мономах
— Гита, уводи детей в подвал — и к обрыву!.. — крикнул Мономах жене в самом начале битвы. — Прошу, не теряй времени!..
— С ними все в порядке, их увел наш старый повар, любовь моя! А мы с тобой, коли такова судьба, погибнем рядом друг с другом!..
— Гита, уходи, умоляю тебя!.. — Мономах и на мгновение не мог представить себе гибель супруги.
Но Гита вышла к нему в боевом панцире, золоченом шлеме, с мечом в руке.
— Вперед, мой витязь!..
— Что ж, повинуюсь, моя королева!..
4
Все складывалось скверно, но сработала система обороны, созданная Гитой еще в то время, когда Мономах вместе с ханом Илясом и воеводой Железяном ходил в Богемию по повелению великого Киевского князя. Тогда это их спасло, но лишь потому, что налет был не боевым, а устрашающим. Сейчас все складывалось куда опаснее.
— Туго нам придется, — сказал Меслим.
Впрочем, пока отбивались удачно. Половцы из орды Китана не имели особого опыта борьбы с укрепленными усадьбами, тем более такими, как усадьба Мономаха, из оружия у них были только сабли да стрелы, и атаковали они не очень-то усердно и охотно.
Но все равно сил явно не хватало, и долго так продолжаться не могло. Мономах это понял сразу. Утешало лишь, что дети надежно спрятаны. Все же князь послал верного Павку за наместником великого князя Киевского боярином Ратибором. С опаской следил, удастся ли Павке выскользнуть из усадьбы незамеченным, но половцы были так увлечены атакой, что верный слуга сумел проползти ужом и скрыться из глаз.
У преданных друзей существует предчувствие. И хан Иляс, отбив баранту у дерзкой молодежи, почувствовал вдруг тревожное беспокойство. Остановив преследование, он решительно повернул назад, к оставленному им войску. А войско отдыхало, расседлав коней, отпустив их пастись.
Чтобы собрать воинов, отловить коней да изготовиться к бою, требовалось время. А потому первым к осажденному ордой Китана дому Мономаха прибыл выспавшийся в теплой скирде Добрыня.
Опытным ухом определив, что близко идет сражение, он спрятал коня в глухом кустарнике, осторожно приблизился к полю боя, выглянул и сразу же настороженным глазом определил, что половцы атакуют дом князя в лоб. А это означает, что они и ведать не ведают, что за домом расположен сад, вплотную к нему примыкающий.
Следовало прокрасться за спинами атакующих, перебежать к стене сада над речкой, перемахнуть через изгородь и через тайный ход войти в дом. Правда, на все это уйдет уйма времени. А в напряженном бою время весомее золота.
И Добрыня за спинами атакующих решительно вернулся в кустарник… Эх, если бы у него был лук!.. Он бы перебил всех командиров, а там… Но лука у него не было. Лук, старый боевой лук висел на стене в Оружейной палате в доме князя Мономаха. Что ж, тем более стоило рисковать. Авось пронесет!..
Добрыня легко нашел черный ход, но подойти к его двери без оглядки не решился. И вовремя: в кустах напротив кто-то шевельнулся: ветки дрогнули. Добрыня осторожно, ощущая ногой каждый камешек и не спуская глаз с куста, обошел невидимого противника, оказавшись за его спиной. Нашел в ветках просвет и приметил фигуру человека, который в его сторону и не глядел, наблюдая за задней дверью Мономахова особняка. Все его внимание было нацелено на эту дверь.
«Выжидает…» — понял Добрыня.
Бросаться на неизвестного наблюдателя было опасно: тот наверняка был вооружен. Но, опытный воин, Добрыня не только без промаха стрелял из лука, он с таким же успехом метал и тяжелые боевые ножи. С таким ножом думец никогда не расставался, умело скрывая его от посторонних глаз под одеждой. Добрыня осторожно, стараясь не выдать себя ни звуком, ни дыханием, достал боевой нож и с силой метнул его в спину наблюдавшего.
Тот даже не вскрикнул, сразу обмякнув после удара. Добрыня подошел к поверженному, вынул из его спины нож, спрятал под одеждой и только затем перевернул того на спину.
Ожидал увидеть половца, а увидел явного славянина. Это Добрыню так поразило, что он даже отпрянул от неожиданности. Но быстро совладал с собой. Перетащил тело к задней двери особняка, стукнул условным стуком, ему открыли, он втащил труп в дом и тут же кинулся искать князя Мономаха.
Столкнулись в проходе.
— Ты-то как тут оказался? — удивился князь.
— Я не один. Идем.
Добрыня привел Мономаха к телу убитого. Пояснил:
— Он наблюдал за домом. И был вооружен. Это славянин.
— Славянин?..
— Вглядись внимательно. Ты нигде не встречался с ним, князь?
Мономах пригляделся. Потом в задумчивости произнес:
— Где-то встречался. Но где?.. Надо вспомнить…
— Пока никому не говори. Даже королеве. Подождем Свирида.
— Я должен вспомнить… — Мономах потер виски. — Я знаю его, знаю. Но забыл, где я видел его… Вспомнил!.. — вдруг выкрикнул Мономах. — Я его встречал на военных советах. Железян говорил: это — его правая рука.
— Вот оно что… — Добрыня перекрестился. — Да… без Свирида, князь Мономах, мы тут не разберемся.
— Подождем Ратибора, — сказал Мономах. — Я за ним Павку послал.
— Подождем.
Половцы хана Китана не слишком рвались в бой. Им всем была обещана большая награда, потому никто из них не спешил умереть раньше времени. Постреливали издали стрелами, ломились в ворота, но на решительный штурм не отваживались.
Наконец издалека послышался шум приближающегося войска, и вскоре за спинами половцев появилась пограничная стража во главе с Ратибором. От этой неожиданности в половецких рядах возникло смятение, и Ратибор подняв над головой булаву, подтверждающую его высокую должность, пошел прямо на нападавших.
— Хана ко мне!.. — крикнул он повелительно.
Хан Китан протолкался среди своих вперед.
— Я — хан.
— А я — наместник великого князя Киевского боярин Ратибор. Именем князя повелеваю тебе, хан, немедля увести свою орду в Дикую Степь. Немедля, ты понял меня?
— Но… — начал было хан.
— Немедля!..
— Но… мне обещано золото…
— Я тебе обещал? — стал наступать на Китана Ратибор. — Я?!
— Нет. Великий князь Киевский…
— Вот с него и спрашивай!
— Но золото…
— Я — наместник великого Киевского князя Святополка и его именем повелеваю тебе: уводи своих, хан, в Дикую Степь! Немедля!..
Хан Китан помолчал, вздохнул, сел на коня и что-то громко крикнул, и все его воины, торопливо развернув коней, вскоре исчезли в Дикой Степи.
Ратибор неспешно подошел к дубовым воротам, которые ему тут же отворили, поднялся на крыльцо, почтительно поцеловал в левое плечо вышедшего ему навстречу князя Мономаха, крепко обнял и Добрыню.
Позже, внимательно оглядев убитого Добрыней славянина, он спросил:
— А Железян где?
— В Чехию напросился, — ответил Мономах. — Дружину он на свои средства содержит, ему добыча нужна.
— Очень странно, мой великий князь… — Ратибор задумчиво покачал головой.
— Никогда он мне не нравился, Железян этот, — хмыкнул Добрыня. — И опять же — покойничек…
— Обыщи-ка его, — велел Ратибор.
— Мертвого обшаривать?
— Я сказал, Добрыня.
— А я послушался, побратим. — Добрыня брезгливо зашарил в карманах убитого. — Записка!
— Читай.
— «Князь Мономах, дружина моя ропщет. Я весь в долгах, заплати за меня, пока вояки мои не разбежались кто куда. Железян».
— Вот тебе и… — Мономах невесело вздохнул.
— Без твоего побратима, мой великий князь, мы ни в чем не разберемся, — решительно сказал Ратибор. — И я его привезу.
И тут же с личным коноводом выехал одвуконь в стольный Киев.
Глава одиннадцатая
1
Ратибор гнал в стольный град, не щадя коней. Обе лошади пали в дороге, но добрался он быстро.
Разыскал Свирида.
— Есть что рассказать… — Начал было наместник великого Киевского князя, да осекся. — Не знаю, с чего начать…
— Не здесь, — негромко предупредил начальник тайной разведки. — Идем в рощицу.
— Я есть хочу.
— Мои ребята там накроют, — усмехнулся Свирид. — Они у меня шустрые.
«Шустрые ребята» разом притащили и добрую еду, и доброе питие. Ратибор был весьма доволен. Ел, пил, рассказывал. О лазутчике, которого так не вовремя убил Добрыня. О воеводе Железяне, которого потянуло за наживой. О князе Мономахе, припомнившем, что убитый славянин был приближенным Железяна. И — главное — о записке, найденной в кармане убитого.
— У него дружина разбегается.
— Что-то тут не то… — задумчиво протянул Свирид. — Я поручу двум своим толковым парням приглядеть за Железяном, но на это потребуется время. Кстати, дважды замечено, что воевода Железян проходил к великому Киевскому князю с оружием и без досмотра. Мои ребята это приметили, но я решил обождать с окончательными выводами. Великий князь меня не очень-то жалует, но своих лазутчиков у него нет.
