Дмитрий Емец - Владимир Мономах

Емец Дмитрий Александрович

Владимир Мономах

Дмитрий Емец

ВЛАДИМИР МОНОМАХ

НОВАЯ НАДЕЖА

Год 6600 от рожества Христова (1092) черным выдался на Руси. После страшного неурожая сделался голод, открылся мор. Лишь гробовщикам раздолье - в одном Киеве-граде продали они 7000 гробов за четыре месяца, а сколько православных без гробов в землю легло да в Днепре сгинуло - того никому неведомо.

Лето выдалось и того хуже - засуха. До чего полноводен Днепр и тот отхлынул от берегов, обнажил пороги. О маленьких речушках и ручейках и говорить нечего. За все лето трех капель дождя не выпало. Растрескалась земля, обесцветилась.

Запылали сосновые боры, загорелись торфяники - воздух постоянно заслан был горьким удушливым дымом, от которого солнце казалось сизым.

К зиме ожидали сильного голода. В Киеве побирушки базарные голосили: "Ратуйте, православные, конец света грядет!" Шептались по углам вездесущие странницы: "У вас еще что, хоть живы, слава те, Господи, а вон в Друцке и Полоцке что творится, что деется! Сказывают, днем и ночью скачут там на конях беси, уязвляют незримо граждан - и падают те замертво в ту же ночь."

А ближе к концу лета стали поговаривать об ином. Будто как выехал старый князь Всеволод Ярославич на охоту, упал возле него с небес огромный огненный змей. Хвост очертил, зашипел, растворился. Все того змея видели: и псари, и сокольничии, и дружина.

Говорили в городе надежные люди:

"Скверный то знак: видать, помрет, князь скоро. Уж и здоровьем слабеть стал. На кого оставит нас? Хорошо бы на Владимира Всеволодовича Мономаха, сына своего, а коли Святополку достанемся, то быть худу".

После всех этих знамений на Руси стали ждать беды, и беда пришла, не минула. В ту же зиму захворал старый князь Всеволод - любимый сын Ярослава Мудрого - и преставился 13 апреля, едва успев вызвать к себе для прощания сыновей своих Владимира и Ростислава.

Горько оплакав отца, Владимир и Ростислав похоронили его в Киеве рядом с дедом Ярославом, в соборе Святой Троицы, как сам Ярослав некогда предсказывал.

"Что сотворим теперь, брате мой старший? Не стало отца нашего возлюбленного. Некому отныне поучать нас," - со слезами обратился к Владимиру брат его Ростислав.

Не только Ростислав ожидал теперь от Владимира решения. Вся Русь находилась в растерянности. Точно вдовица горькая ждала она нового своего суженого, надеясь втайне, что будет им князь Владимир Всеволодович. Иначе хлебнут они горя со Святополком... Печальное это имя для Руси, кровавое. Произнесешь его - и встает в памяти Святополк Окаянный, что поднял руку на братьев своих Бориса и Глеба...

И - все надежды Руси обратились к Владимиру, которого любила Русь за открытое сердце, бескорыстие и мощь бранную.

* * *

Владимир Всеволодович прозваньем Мономах родился в 1053 году за год до кончины Ярослава Мудрого. Сказывала нянька, любимым внуком был он у Ярослава. Не раз, де, старый Ярослав брал крошечного Владимира на руки и, прижимая к груди, призывал на него благословение Божие.

Говорил будто он внуку:

- Помни, крещен ты в честь прадеда своего - князя Владимира. Будь же достоин памяти его и имени его. Придет время и, знаю, вся Русь ляжет на твои плечи. Не урони ее! Сохрани и пронеси с честью.

Правду ли говорила нянька или нет, да только Мономах достоин был своего великого деда.

С юных лет привык он к походам военным, куда ходил с отцовой дружиной по поручениям Всеволодовым. Грозный воин, не знавший страха в бою, был он милостив к побежденным и заботлив о простом ратнике. В битве Мономах не терял головы, не обращался в паническое бегство, а, сотворив молитву, первым кидался на врага впереди своей дружины. В то же время не был он сторонником войны напрасной, беспричинной, войны ради войны - и всегда заключал мир, когда нужно было это земле Русской.

Выступив в поход, Мономах никогда не надеялся на воевод, не предавался много ни питью, ни еде, ни сну. В любое ненастье, вставая станом, он всегда сам наряжал сторожевую охрану. Распорядившись же, ложился спать среди воинов, не снимая оружия. Проезжая по землям русским, не давал он дружине и слугам бесчинствовать - ни в селах, ни на нивах.

"Нет того хуже ничего, чем если будут проклинать нас," - говорил он сыну Мстиславу, сидевшему в Новгороде.

Никогда в жизни своей Мономах не считал денег, но раздавал их обеими руками всем нищим и сирым, кто ни попросит. В то же время казна его никогда не пустовала, поскольку со щедростью сочетал он рачительность. Не давая алчным казначеем запустить руки в свой кошель, Мономах лично присматривал за всем достоянием своим.

Набожность же князя поражала даже иноков. Говорили они:

"Особым благодатным даром наделен Владимир Всеволодович, дай Господь ему долгих лет жизни. Когда в церкви молится, то просветлен бывал ликом и слезы обильно текут из глаз его."

Дар благодатных слез сохранился у Владимира с юности и во всю жизнь его. По свойству русской души своей, не считал он постыдным перед лицом рати искренно плакать от всей полноты сердца, возлагая упование на помощь Господню и молясь о душах тех, кому суждено пасть в бою. Помолясь же, надевал он шлем и обрушивался на врага.

По описанию летописцев, Владимир был красен лицом, невелик ростом, но крепок и силен; глаза у него были большие, волосы рыжеватые и кудрявые, лоб высокий, а борода широкая и густая.

* * *

Когда похоронили Всеволода, часть дружины киевской и брат его Ростислав, стали говорить Владимиру: "Сядь на стол киевский! Люб нам ты. Встанем за тебя."

Но на это Владимир отвечал им:

"Не могу я сесть на стол ваш, хоть бы и хотел. Сами ведаете, что по закону русскому не я князь ваш, но Святополк. Уступлю ему стол отца моего. Не стану сеять на Руси рознь и смуту, ради своей корысти."

В те годы, славные и одновременно тяжелые для нашей земли, существовал обычай лествичного восхождения, сохранившийся издревле. По лествичному восхождению, много бед принесшему Руси, на золотой Киевский стол садился не старший сын умершего князя, но следующий по старшинству брат его, либо, если самого брата не было в живых, старший сын этого брата.

И вот по этому обычаю Киевское княжество должно было отойти к Святополку Изяславичу, старшему сыну почившего князя Изяслава, приходившегося братом покойному Всеволоду. К печали всей земли нашей, Святополк по личным качествам своим был достоин стола Киевского куда меньше Мономаха.

Был Святополк хоть и храбр, но завислив, заносчив, доверчив к клевете и чрезмерно корыстен. Воля его не отличалась твердостью и, веря наушникам, совершал он поступки, от которых впоследствии страдала вся земля.