Дмитрий Емец - Владимир Мономах

На другой день, едва Василько проснулся, к нему привели гонца от Святополка. Гонец передал святополкову просьбу остаться в Киеве до его именин: "Славный пир дам, брате! Хочу видеть тебя у себя!"

Василько, торопившийся домой, где собирались его рати, отказался от приглашения и проследовал в Теребовль.

Святополк, всю ночь проведший с безумно трусившим Давыдом и сам заразившийся от него подозрительностью, с нетерпением ожидал возвращения своего гонца. Наконец гонец прибыл и сообщил, что Василько отклонил приглашение.

Восторжествовал Давыд:

- Видишь, не хочет он тебя знать, даже когда он в твоей волости. Что же будет, когда придет в свою землю? Увидишь, месяца не пройдет: займет от города твои Пинск и Туров. А там соединится с Мономахом - и в Киев!.. Пока не поздно, созови киевлян, схвати Василька и отдай мне.

Святополк заколебался, закрестился мелко и пугливо.

- Только целуй крест, что ты не убьешь его, - сказал он Давыду.

Давыд Игоревич торопливо поцеловал крест.

Тогда Святополк послал сказать Васильку: "Василько! Если не хочешь остаться до моих именин, зайди хоть нынче. Попируем вместе с Давыдом и поедешь к себе в удел свой."

Хоть и не хотелось Васильку принимать приглашение, но он не желал отказом обидеть старшего брата. Взяв с собой лишь нескольких спутников, он поехал в Киев. На полпути к Киеву встретился ему один из бывших конюхов его, служивший ныне у Давыда. Догнав князя, удержал он его за стремя.

- Не езди в Киев, князь! Проведал я: хотят тебя схватить!

Не поверил ему Василько.

- Не смущай меня! Не может того быть, чтобы нарушили Святополк и Давыд крестное целование!

- Княже!

- Уйди прочь, смерд! Лучше мне погибнуть, чем не поверить в целование крестное! - оттолкнув ногой холопа, Василько нетерпеливо послал коня вперед.

Когда он приехал на княжий двор, навстречу ему вышел сам Святополк и провел его в терем, куда немного погодя пришел и Давыд. Святополк опять стал упрашивать Василька остаться в Киеве до его именин, но Василько отвечал:

- Никак не могу, брат! Я уже и обоз свой отправил вперед.

- Так не останешься? - с особым каким-то ударением повторил Святополк.

- Да говорю же тебе, брат - нет! - начиная слегка сердиться, ответил Василько.

"Давыд же сидел как немой. И сказал Святополк: "Позавтракай хоть, брат". И обещал Василько позавтракать. И сказал Святополк: "Посидите вы здесь, а я пойду распоряжусь". И вышел вон, а Давыд с Васильком сидели. И стал Василько говорить с Давыдом, и не было у Давыда ни голоса, ни слуха, ибо был объят ужасом и обман имел в сердце. И, посидев немного, спросил Давыд: "Где брат?". Они же сказали ему: "Стоит на сенях". И, встав, сказал Давыд: "Я пойду за ним, а ты, брат, посиди". И, встав, вышел вон. И как скоро вышел Давыд, заперли Василька, - 5 ноября, - и оковали его двойными оковами, и приставили к нему стражу на ночь."

ОСЛЕПЛЕНИЕ ВАСИЛЬКА ТЕРЕБОВЛЬСКОГО

Василько провел бессонную ночь - в оковах, в плену.

А наутро Святополк собрал своих бояр и киевлян и поведал им то, что слышал от Давыда.

- Мужи киевские! Сказал мне Давыд: "Брата твоего убил Василько, а против тебя соединился с Владимиром и хочет тебя убить и города твои захватить." Как мыслите, правда ли это? Жду, что мне скажете.

Однако советчики отвечали уклончиво:

- Тебе, князь, прежде надо беречь свою голову. Если Давыд сказал правду, то Василька должно наказать. Если же солгал Дывыд, то пусть сам отвечает перед Богом - не будет на тебе Васильковой крови.

Другого мнения придерживалось духовенство, горой вставшее за Василька:

- Быть не может того, чтобы нарушил он крестное целование. Отпусти Василька, Святополк, покуда не взял ты на совесть свою бремени, - в один голос говорили игумены.

Снова заколебался Святополк. "Ведь это все Давыд", - отвечал он игуменам.

Дывыд же, видя, как далеко зашло дело и боясь Василька, требовал у Святополка его выдачи.

- Надо ослепить Василька! Если не выдашь его мне, то ни тебе не княжить, ни мне! - убеждал он.

Наконец Святополк выдал Василька Давыду. В ту же ночь пленника погрузили на телегу и в оковах двойных привезли в Белгород, где бросили в простую избу.

Сидя в избе, Василько увидел, как овчар Святополка, родом торчин, точит нож. Догадавшись, что против него замыслено зло, Василько обратился к овчару по имени: "Что ты замыслил, Берендя! Опомнись!"

Овчар ничего не отвечал, и Василько стал горячо молиться. В это время вошли Сновид Изечивич, конюх Святополков, и Дмитр, конюх Давыдов, разослали ковер на полу и, схватив Василька, хотели его повалить.

Но Василько, даже скованный, боролся так крепко, что они втроем ничего не могли с ним поделать и позвали других слуг. Наконец несчастный князь был повален и связан. Четверо конюхов положили на Василька доски с печи и уселись по их краям, так что затрещали кости, а торчин Берендя, подойдя, ослепил князя.

Лежащего в беспамятстве Василька подняли вместе с ковром, положили на телегу и повезли во Владимир-Волынский, к Давыду. Почти на полпути, в Звиждене-городе, Сновид с товарищами остановился для отдыха.

Василька достали из ковра, обмыли и, сняв с него, окровавленную сорочку, отдали ее стирать попадье. Попадья, постирав рубаху, вновь одела ее на Василька и стала причитать над ним как над мертвым. В это время Василько очнулся и спросил ее: "Где я?"

"В Здвиждене," - плача, отвечала попадья.

Василько попросил напиться и, ощупав сорочку, сказал:

"Напрасно ее с меня сняли. Пусть я принял в этой сорочке смерть, так и стал бы пред Богом."

На шестой день пути ближе к вечеру Василько был привезен во Владимир-Волынский.

"Прибыл же и Давыд с ним, точно некий улов уловив. И посадили его во дворе Вакееве, и приставили стеречь его тридцать человек и двух отроков княжих, Улана и Колчка."

СКОРБЬ МОНОМАХОВА

В ужас, в тоску великую пришел Мономах, сведав о свершившемся злодействе. Какими трудами дался ему Любечский съезд - чаял: прекратится рознь на Руси, а на деле не успел еще до удела своего добраться, как новая кровь пролилась...

- Не бывало еще такого зла в Русской земле ни при отцах, ни при дедах наших. Один Святополк Окаянный свершил такое с братьями своими Глебом и Борисом! - воскликнул князь и тотчас послал гонцов к братьям Святославичам Олегу и Давыду, призывая их идти сообща на Святополка и Давыда Игоревича.

В грамоте своей к Святославичам писал Мономах:

"Идите в Городец, да поправим зло, случившееся в Русской земле и среди нас, братьев, ибо нож в нас ввержен. И если этого не поправим, то еще большее зло встанет среди нас, и начнет брат брата закалывать, и погибнет земля Русская, и враги наши половцы, придя, возьмут землю Русскую!"