Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
— Арица, сын сотника Шимшона, — с низким поклоном напомнил Шумун, немного удивившись, что разговор об этом парне зашел именно сейчас, когда он почти отчаялся от него избавиться. — Храбр, хорошо владеет мечом, не глуп, но слишком горяч. Настолько горяч, что я предпочел бы от него избавиться при первой возможности.
Сказал — накипело — и едва не пожалел, встретившись с колючим взглядом царя.
Но Син-аххе-риб тут же улыбнулся:
— Это хорошо. Это очень хорошо… Отправь его к Зерибни; снабди этого Арицу самыми отвратительными характеристиками, но не забудь упомянуть, как он будет хорош, случись ему защищать своего господина…
Судьба Арицы решилась случайно. Когда Син-аххе-риб прогуливался вместе с Арад-бел-итом по дворцовой террасе, стражник сдавал свой пост. Царь узнал юношу, вспомнил о его заслугах при взятии Тиль-Гаримму, и посоветовал сыну:
— Вот кто тебе может пригодиться. Уж в чем в чем, а в смекалке ему нельзя отказать. Поверь моему чутью, из него выйдет отличный лазутчик.
Принц перечить отцу не стал, но попросил отправить Арицу в Руцапу, мотивировав это тем, что, по некоторым сведениям, на наместника Зерибни готовится покушение, и добавил:
— Чтобы раскрыть этот заговор, мне как раз такой человек и нужен. Но подвести его к Зерибни надо так, чтобы никто, даже сам наместник, ни о чем не догадывался.
После этого Син-аххе-риб подозвал Арицу и приказал ему найти Шумуна…
Тем временем в тронный зал, скрывая лица, вошли два бедуина. Один повыше ростом, второй — похожий на мальчика. Мар-Зайя тотчас узнал эти глаза: этот же юноша сопровождал Мар-Априма, когда тот навестил его три дня назад в усадьбе.
Бедуины открыли лица, как только приблизились к трону и преклонили колени.
Син-аххе-риб, узнав в юноше свою любимую внучку принцессу Хаву, заговорил, давясь от смеха:
— Не может быть! Не может быть! Глазам своим не верю! Встань! Да встать же ты!
Вторым бедуином, разумеется, был Мар-Априм, и, в отличие от принцессы, он не смел поднять голову, понимая, что в свое время не подчинился приказу царя и бежал от его стражи.
Хава, довольная реакцией царя на ее наряд, счастливая, что гроза миновала и тучи над нею и ее возлюбленным рассеялись, бросилась к Син-аххе-рибу.
— Дедушка, прости нас, что мы осмелились перечить твоей воле! Все это время Мар-Априм скрывался у меня. Нам надо было доказать его невиновность.
Син-аххе-риб с холодной улыбкой посмотрел на молодого вельможу:
— Прощаю тебя, Мар-Априм…
Хава уже успела сесть на колени деду и обнять его за шею. Любимой внучке он это позволял.
— Прощаю, — повторил царь. — И поскольку ты был обвинен в преступлении, которого не совершал, проси что хочешь.
— Я раб твой навеки, мой повелитель. Все, что я хотел бы, — это вернуть доверие моего господина, — ответил Мар-Априм.
Хава тут же принялась что-то нашептывать деду на ухо. Син-аххе-риб сначала нахмурился, затем лицо его просветлело; он закивал и ответил:
— Ну, хорошо, хорошо.
Строго посмотрел на Мар-Априма:
— Хочешь ли ты взять в жены мою внучку?
— Мой повелитель, сами боги не сделали бы меня счастливее…
— Арад-бел-ит, вот тебе мое повеление. Весной, сразу после рождения твоего сына, ты выдашь Хаву замуж за этого вельможу.
Мар-Зайя отметил для себя быстрый, но благодарный взгляд, брошенный в его сторону Мар-Апримом, и приветливые глаза Хавы. В благосклонности Арад-бел-ита писец был уверен.
«Чем не самые могущественные для меня покровители! — хладнокровно подумал Мар-Зайя. — Осталось заручиться поддержкой их врагов».
Царь приказал оставить его наедине с внучкой, чтобы во всех подробностях выслушать ее рассказ об удивительном приключении, о том, как она спасала своего возлюбленного.
Шумун поспешил в казармы, чтобы приготовиться к ночной вылазке. Мар-Зайя и Арад-бел-ит покинули тронный зал вместе, о чем-то тихо беседуя, затем они разделились. Царевич отправился к себе в резиденцию, писец — в царские кладовые. В прохладном помещении, заставленном запечатанными амфорами с вином, его ждал Ашшур-дур-пания.
— Так чем я могу тебе помочь, мой юный друг? Зачем ты хотел со мной встретиться? — расшаркался тот перед молодым сановником.
— Этой ночью Син-аххе-риб собирается навестить принцессу Тиль-Гаримму.
— Разве она не мертва? — искренне удивился кравчий.
— Жива. И царь жаждет встречи с ней.
Ашшур-дур-пания недоверчиво взглянул на писца и спросил с сомнением:
— Почему ты решил сказать мне об этом?
— Марганита прячется в моей загородной усадьбе. И неужели во дворце найдется человек, который рискнет стать кровным врагом царицы Закуту?
Кравчий задумался, покачал головой и продолжил ту же мысль:
— Ее дружбу завоевать не так просто.
— Я приложу к этому все усилия.
15
За четыре месяца до начала восстания.
Портовый город Трапезунд. Население — не менее 10 тысяч человек
«К царевичу Арад-бел-иту, моему владыке, твой слуга Ашшуррисау. Шамап и Мардук[21] да даруют радость сердца, здравие тела, долголетие в царствование твоего отца Син-аххе-риба, моему владыке.
Известие из Киммерии. Киммерийский царевич Лигдамида принес тебе клятву верности. Взамен он желает знать, что его невеста цела и невредима и ее не будут принуждать ни к чему, в чем бы потом можно ее упрекнуть.
Помимо этого сообщаю, что царь Теушпа принял у себя посланника от скифов. Договорились о браке царя Теушпы с дочерью скифского царя Ишпакая. Свадьба состоится через год.
Твой верный слуга, Ашшуррисау».
Это послание было доставлено Арад-бел-иту через Касия еще из Хаттусы. Ашшуррисау же, после встречи с Лигдамидой, вскоре объявился в Трапезунде, молодой колонии эллинов, расположенной на берегу Северного моря [22].
Город был основан выходцами из Синопа[23] за восемьдесят лет до описываемых событий. Эллины управляли его казной, определяли политику и составляли большую часть жителей. Но помимо них здесь жили арамеи, хетты, колхи, халдеи, мушки, евреи и прочий люд. Сюда стекались товары изо всей Ассирии. В этот порт заходили корабли из Египта, Эллады, Финикии и даже тех стран, о чьем существовании мало кто догадывался. Трапезунду покровительствовали цари Фригии, Лидии, Урарту и великой Ассирии. За эти годы он ни разу не был разграблен, а если случалось оказаться в осаде, лучшей защитой становилось золото. Но сколько бы ни улыбалась удача канатоходцу, его рано или поздно ждет падение в пропасть: оборвется ли веревка, подведет ли умение, налетит ли порыв ветра…
В этот раз на город надвигался настоящий ураган.
Молодой Трасий еще до приезда своего хозяина нашел у самых крепостных стен небольшое жилье, где поселился вместе с Айрой, ее дочерью и раненым киммерийцем, внес в городскую казну плату
