Ветер знает мое имя - Исабель Альенде
– Движение здесь непредсказуемое, Фрэнк. Лучше закажем розовое такси на целый день. Это тоже портье посоветовал.
– Розовое такси?
– Такси для женщин, и водят их женщины. Очень надежные.
Чтобы сесть в машину, пришлось показать таксистке паспорта, поскольку Фрэнк выпадал из ряда привычных для нее пассажиров. Автомобиль был выкрашен в розовый цвет, на заднем сиденье лежали зеркальце и предметы косметики, чтобы поправлять макияж. Таксистка Лола, в белой униформе, маленькая, с пышными формами, говорливая и симпатичная, выдала целый поток информации. За время поездки она прочитала длинную лекцию о местной политике, новом президенте, набеге саранчи, бандах и мерах предосторожности, которые следует предпринимать.
– Твердят о том, что тут небезопасно, в прессе только об этом и кричат, можно подумать, что все мы в руках бандитов и наркош, но это преувеличение, – трещала Лола. – Мы тут живем спокойно и хорошо проводим время. Мы народ веселый, любим танцевать и петь. Помогаем друг другу и заботимся о семье. Я, например, по воскресеньям готовлю на всех, семья у нас большая и очень дружная. Жаль, что у нашей страны за границей такой плохой имидж. Каждый сальвадорец знает, как уберечь себя, куда можно ходить и в какие часы, как избегать опасных мест и подозрительных личностей. Со мной вам бояться нечего, я знаю эту страну как свои пять пальцев.
Узнав, что туристов интересует индиго, Лола прочитала им еще одну лекцию, о «синем золоте» – оно было известно с шестнадцатого века и обесценилось, когда изобрели синтетические красители, но страна по-прежнему славится народными промыслами. Затем таксистка перешла на доколумбовы пирамиды, предложила туда съездить, но у них не было времени на достопримечательности, и они направились прямиком к музею, колониальной постройке посреди парка.
В мастерской по производству индиго, где женщины по старинной методике изготовляли естественную краску и продавали изделия всех оттенков синего, хорошо знали донью Эдувихис, которая проработала там тридцать лет. В то утро ее на работе не было, но им дали адрес, и Лола быстро доставила своих пассажиров в рабочий квартал Чальчуапы.
Бабушка Аниты отнеслась к посетителям с недоверием, вела разговор со двора, через решетку, увенчанную колючей проволокой, а ее многочисленные собаки подняли лай; но когда Селена объяснила, что знакома с ее внучкой, и показала фотографию, старуха расчувствовалась, открыла им дверь и пригласила войти. Псы потянулись следом, виляя хвостами. Эдувихис двигалась легко и проворно, как молодая, но ее заметно старила печать страдания на лице. Вся ее жизнь прошла в трудах, в постоянных усилиях. Много лет эта женщина ухаживала за больным мужем, прикованным к постели, практически одна подняла на ноги пятерых детей и двоих из них похоронила.
– Моя девочка… Вот уже несколько месяцев я ничего о ней не знаю – где она? – спросила женщина с дрожью в голосе.
– С ней все хорошо, сеньора, она в Аризоне, в Соединенных Штатах, – отвечала Селена.
– Вы ее видели?
– Да, совсем недавно. Я вам привезла фотографии.
– Как я по ней скучаю!
– И она скучает по вам. Анита обожает свою Титу Эду.
Эдувихис пригласила их присесть, предложила «колу-шампань» – апельсиновую газировку, разлила ее по пластиковым стаканчикам. Лола предупреждала, чтобы они не пили воды: в этот квартал ее привозят на грузовиках раз в неделю и она не всегда чистая. На кухне возле порога стояли два бидона. Дом был блочный, квадратный, очень простой, всюду чистота и порядок, линолеум на полу, москитные сетки на окнах, открытых для проветривания.
– Аните исполнится восемь лет, она встретит свой день рождения без мамы, без бабушки, одна-одинешенька… Мне от этого так больно, просто нож острый в сердце, – расплакалась Эдувихис.
– Мы его отпразднуем, не переживайте. Даже пиньяту приготовим. Я уже выяснила, какой она хочет подарок: что-нибудь, чтобы слушать музыку. Фрэнк ей купит.
– Ей понравится. Анита знает все модные песенки. У нее очень хороший слух, она попадает в тон, это ее развлекало после аварии, пока она не вернулась в школу. Там ее учили играть на гитаре. Вы слышали, как она поет?
– Еще нет, сеньора, но, раз уж мы об этом заговорили, я позабочусь, чтобы вокруг Аниты было много музыки. Мы будем петь и танцевать вместе, – заверила ее Селена.
– Анита – девочка особенная, сызмальства такой была. В три года уже разговаривала, как взрослая. В пять лет я научила ее читать. Всегда такая прилежная, занималась сама, за ней и присматривать не нужно было. А как заботилась о сестренке! Говорила, что, когда мамы нету дома, она будет мамой Клаудии, ведь она старшая. А после аварии стала серьезной, уже не смеялась, как раньше.
– Что это была за авария, сеньора? – спросила Селена.
– Лобовое столкновение. Грузовик врезался в школьный автобус.
– Мне так жаль…
– Нам давно уже не везет. Теперь и Марисоль пропала! Вы не догадываетесь, где она? Мне она звонила три месяца назад, с тех пор я о ней ничего не знаю.
– Из-за нее мы и приехали, сеньора, – проговорил Фрэнк.
Бабушка извинилась, что ей больше нечего предложить, но, если гости останутся на обед, она быстро сбегает на рынок. Рассказала, что Рутилио, старший сын, был ей ближе всех: всегда такой ответственный, он заменил семье отца, когда тот заболел; никаких вредных привычек – не пил, не дрался, не гулял с женщинами, жил только ради дочек и Марисоль; они долго встречались и поженились, когда она забеременела. Рутилио почти и не успел узнать Клаудию – он погиб, когда девочке исполнилось всего три месяца. Он работал на фабрике строительных материалов, и по необъяснимой случайности его залило свежим цементом. Вовремя вытащить его не смогли. Эдувихис подозревала, что ее сына убили, ведь ему угрожали, он был профсоюзный активист, поднимал шум, сплачивал рабочих.
– Кто ему угрожал? – спросил Фрэнк на своем школьном испанском.
– Какие-то громилы, нанятые дирекцией, но ведь ничего не докажешь.
– Может быть, члены банды? – предположила Селена.
– К бандам Рутилио никакого отношения не имел. И потом, бандиты убивают напоказ, чтобы запугать людей, а угрожать и устраивать несчастные случаи не в их духе.
* * *
Фрэнк и Селена просидели у Эдувихис несколько часов; та все-таки настояла на своем и купила курицу – домашнюю, не с птицефабрики, ведь они особые гости. Обед состоял из густого куриного супа с зеленью, который варился, пока они рассматривали фотографии, листали тетради, в которых Анита делала домашние задания до аварии, повредившей ей зрение, изучали две почтовые открытки, присланные Марисоль по дороге на север. Узнали, что она позвонила Эдувихис, перед
