Ветер знает мое имя - Исабель Альенде
По мнению женщин семьи Дуран, у этой пары все складывалось замечательно: много нежности, мало страсти, у каждого свое личное пространство. Но Селена опасалась, что ее пространство сузится, стоит им пожениться.
* * *
Доре Дуран, знаменитой бабушке Селены, было шестьдесят шесть лет, и она придерживалась стиля, царившего четыре десятилетия назад. Из любопытства Фрэнк заглянул в интернет, где нашел веб-страницу провидицы, несколько интервью и видеороликов о ее сбывшихся пророчествах. Дора красила волосы в черный цвет и чрезмерно подводила глаза; словно по контрасту, мать Селены, которая была на двадцать лет моложе, ходила в джинсах, свободном свитере и без макияжа. Рядом с величавой Дорой ее дочь казалась совсем незаметной, так что Фрэнк даже не расслышал ее имени, Селене пришлось несколько раз его повторить: Кассандра. Отец Селены, много старше своей жены, умер, когда девочке было четыре года, а ее сестре Лейле – шесть. Кассандра два месяца носила траур, потом поступила в университет и получила специальность техника в медицинской лаборатории. С тех пор она стала опорой семьи – то есть оплачивала счета, – но голос ее в семейном совете отнюдь не был решающим.
Семья Дуран – прабабуля, Дора, Кассандра и Селена – очень напоминала Фрэнку его собственную, с той лишь разницей, что здесь были одни женщины. Они относились друг к дружке с той же грубоватой нежностью, что и все Анджилери; с той же безусловной преданностью и абсолютным доверием, но без всякой сентиментальности. Женщины семьи Дуран, столь непохожие на женщин семьи Анджилери, все же имели с ними много общего: такие же сильные, практичные, прямые, как его мать и сестры, и такие же гостеприимные. Дом Дуранов в Лос-Анджелесе походил на дом его родителей в Бруклине: он был маленький, битком набитый мебелью и дешевыми безделушками, теплый, пахнущий едой и кофе. За этим столом, пробуя многочисленные блюда домашней кухни, попивая пиво и текилу, слушая, как все говорят одновременно, шутят и смеются, Фрэнк чувствовал себя превосходно. Он знал, на чем основана совместная жизнь этих женщин, и мог подобрать к ним ключи.
Мысль о том, чтобы отправиться в Сальвадор на поиски Марисоль Диас, пришла в голову Фрэнку. Он никому бы в этом не признался, но решил так поступить, узнав, что Дора Дуран не получила никакой весточки из Запредельного Мира. В надежде, что бабушка подскажет, где находится Марисоль, Селена показала ей фотографию из официального рапорта, хранившегося в приюте, а также фотографии Аниты, но Дора захотела познакомиться с девочкой лично. Внучка отвезла ее в Аризону и добилась, чтобы их пропустили в приют; хотя посещения и были запрещены, им удалось немного пообщаться с Анитой. Девочка произвела на Дору сильное впечатление.
– Думаю, у Аниты есть дар, но не такой, как у меня. Возможно, ей будет ведомо грядущее, когда она чуть подрастет, – сказала она Селене после визита в приют.
– Почему вы так думаете, бабушка?
– Анита видит невидимое, воображает будущее, угадывает то, что должно случиться.
– Она живет в своем мире, говорит сама с собой, у нее богатое воображение, – объяснила Селена.
– Думаю, она переносится в другое измерение. Я почувствовала ее власть. Когда я взяла ее за руки, она передала мне свою силу.
– Вы ощутили какое-то послание от Марисоль?
– Нет. Надеюсь, ей никогда не придется выходить со мной на связь, но на всякий случай буду прислушиваться.
Дора Дуран, которая трехмесячной крошкой пересекла пустыню, закутанная в материнскую шаль, начала приобретать репутацию ясновидящей в возрасте тринадцати лет. Как говорила прабабуля, этим талантом женщины ее рода обладали еще со времен испанских конкистадоров в Мексике, но очень немногие имели возможность его развить. Возвращаясь в реальный мир, старуха рассказывала, что она все время общается с ушедшими душами, но они не надоедают ей своими проблемами, как Доре, а развлекают всякими сплетнями.
– С первой менструацией у Дориты заколодило мозг, – объясняла прабабушка. – Сказали, это менингит. Она оправилась, но голову ей все-таки сильно напекло, и с тех пор она одной ногой здесь, а другой там.
Фрэнк Анджилери ее не понял, его школьный испанский недотягивал до разговора о паранормальных явлениях, но Селена перевела.
– У прабабули на этот счет есть разные теории, – добавила она. – Вроде того, что бабушке в ухо забрался скорпион или что она поела ядовитых грибов с кладбища.
– А у вас, сеньора, есть своя теория? – спросил Фрэнк у Доры.
– Нет. И на самом деле я бы предпочла, чтобы мертвые оставили меня в покое, – ответила Дора.
– У некоторых остаются в этом мире незаконченные дела, и они сообщаются с Доритой, чтобы их разрешить, – вмешалась прабабушка. – Поэтому и Кеннеди являются так часто.
– Они ни разу не приходили, прабабуля, откуда вы это взяли! – воскликнула Селена.
– Кто уходит с миром, тот больше никого не беспокоит. Типы, которые застрелили Кеннеди, были подосланы, настоящие убийцы так и не искупили своей вины. Кеннеди хотят справедливости, – упорно твердила прабабка.
– Прошло больше полувека, прабабуля. Думаю, они уже все умерли.
– Чему я и рада. Наверняка они жарятся в аду, – отвечала старуха.
– Если бы Марисоль Диас погибла по несчастной случайности или насильственной смертью, она бы не ушла с миром, верно? – сделал вывод Фрэнк и покраснел, чувствуя себя доверчивым дурачком: что бы сказали коллеги, если бы услышали такие речи?
– Вот именно, молодой человек, – кивнула старуха.
– Это не обязательно, – возразила Дора, которая вернулась с кухни с тарелками в руках. – Если бы все мертвые, кто не упокоился с миром, говорили со мной, я бы совсем помешалась.
Она не была ни помешанной, ни шарлатанкой, как многие так называемые эзотерики, которые в изобилии водятся в тех краях. Дора могла бы процветать, утешая родственников посланиями из загробного мира, благо желающих всегда хватало, но она с огромным почтением относилась к Божественному дару и считала, что взимать за него плату грешно; Бог наделил ее даром, чтобы она помогала и
