Мирмухсин Мирсаидов - Зодчий
Когда он был уже у двери, его перехватил хозяин заведения со свечой в руке, преградив ему путь:
— Вы еще не расплатились, господин!
— Она сама виновата. Ничего и не было…
Косоглазый хозяин поставил свечу и сильными руками схватил Ахмада за грудки:
— А ну платите, нечего жульничать, не то живым отсюда не уйдете. Я с самого утра возился гут для вас.
— Так почему же она не утешила меня?
— Не утешила? Она ведь лежала перед тобой в чем мать родила, да еще в такой позе, что только самый негодный мужчина мог остаться равнодушным. Плати за все!
— Не заплачу, — уперся было Ахмад Чалаби, но тут же, получив удар под нижнюю челюсть, плюхнулся на пол. Заметив, что хозяин уже поднял ногу, собираясь пнуть его сапогом, Чалаби завопил — Брось, сейчас я заплачу!
Кое-как поднявшись, он вытащил из кармана мешочек и начал отсчитывать золотые, но косоглазый с силой рванул мешочек из его рук.
— Благодари аллаха, что уходишь отсюда живым! — Тут косоглазый левой рукой выхватил кинжал из-за пояса Ахмада Чалаби. — Подлец! Не смеешь ты носить кинжал. А скажешь хоть слово, ославлю на весь город. Проваливай!
Словно побитый пес поплелся Ахмад Чалаби домой.
С неделю он пролежал не поднимаясь, но, услыхав, что зодчий с семьей и друзьями вернулся в город, поднялся и побрел на стройку. Слабым голосом, почтительно кланяясь, он заявил, что был болен и, по обыкновению, добавил:
— Царевич почти совсем не выдает денег.
— Что ж, — улыбнулся зодчий, — как говорят, задумавши жениться, не бойся брать в долг: с долгами расплатишься, а жена останется. Если царевичи не поскупятся, сами же будут довольны.
Услыхав слова о жене, Ахмад Чалаби побледнел. Он решил, что весть о его посещении притона уже распространилась по городу, осекся, залепетал что-то невнятное и трусливо взглянул на зодчего.
Глава XIX
Непредвиденное происшествие
Многолюдный праздник был в самом разгаре — все шумно веселились, смеялись. Повсюду затевались игры. Худододбек, надеявшийся, что Бадия переоденется и сбросив мужскую одежду, предстанет перед ним во всей своей красе, горько разочаровался. Она по-прежнему с невозмутимым видом повсюду ходила с Худододбеком и учениками отца, вела себя смело и даже дерзко.
Пожевывая ревень, они уже несколько раз обошли базар и вдруг в отдалении заметили наездников, готовящихся к скачкам — улаку. Наездники прогуливали лошадей, скакали для разминки, круто сворачивая то в одну, то в другую сторону. Оставшийся в одиночестве гнедой Бадии нервничал, бил копытами и ржал. Бадия, наблюдавшая и за наездниками и за привязанным к колышку конем, вдруг обратилась к своим спутникам:
— Господа, разрешите попрощаться с вами, мне нужно помочь кое в чем отцу.
Она отошла от них и направилась к гнедому. Юноши молча глядели ей вслед.
Бадия подошла к коню, огладила его, чтобы успокоить, затем оседлала и затянула подпругу; надев на него уздечку, она кинула поводья на луку седла. Конь, должно быть, стосковавшийся по своей хозяйке, стоял теперь тихо, готовый выполнить любое ее желание.
Бадия обошла вокруг лошади, огляделась по сторонам, увидела Зульфикара, Заврака и Худододбека, которые издали посматривали в ее сторону. А еще через минуту она уже легко вскочила в седло и помчалась туда, где готовились к скачкам наездники. Трое юношей молча глядели ей вслед.
«Молодой наездник» на резвой гнедой лошади ничем не отличался от всех других всадников. Но ее-то спутники знали, что, кроме Бадии, ни одна девушка не участвовала в скачке, хотя здесь то и дело попадались девушки в мужской одежде. Зульфикар показал Худододбеку одного такого «юношу», покупавшего ревень. «Юноша», почувствовав на себе взгляды мужчин, поспешил быстрее расплатиться с торговцем.
— Вот, пожалуйста, прекрасное подтверждение моих слов! — заметил Зульфикар. — У нас в Бухаре нет такого обычая. Герат, конечно, столица, поэтому и выдумывают здесь бог знает что.
— Ну-у, Бухара ведь далеко, это почти глушь, — небрежно бросил Худододбек. — К тому же, говорят, она кишмя кишит ревностными духовниками. Не так ли?
— Верно. Но кроме духовников там много зодчих и отличных мастеров, — возразил Зульфикар. И, как бы предугадывая вопрос Худододбека, зачем же в таком случае он, бухарец, приехал в Герат, добавил — Хотя в Бухаре и не такие прославленные зодчие, как наш земляк Наджмеддин Бухари, но все же там много талантливых творцов. А что касается меня лично, то меня интересует совершенно особая манера Наджмеддина Бухари. Для этого-то я и приехал сюда.
— Да, господин зодчий Наджмеддин Бухари единственный в своем роде, — протянул Худододбек, внимательно поглядев на Зульфикара.
— Конечно, и господин Наджмеддин Бухари и ваш досточтимый батюшка устад Кавам — самые искусные зодчие во всем Хорасане и Мавераннахре. И говорю я это не только из чувства любви и привязанности — таково мнение всех ученых людей, всего просвещенного мира, преклоняющегося перед их талантом.
Худододбек промолчал. Они снова стали глядеть на весело скачущих наездников. Человек двадцать скакали во всю прыть, стараясь обогнать соперников, и среди них мчалась Бадия; пытаясь прийти первой, она то и дело понукала своего гнедого.
…Вдруг произошло нечто непонятное — Бадия исчезла из рядов конных, только что какой-то всадник скакал рядом с ней, голова в голову, а сейчас и этого всадника не было. Зульфикар первый увидел гнедого без седока. Молнией мелькнула страшная мысль, сердце замерло от ужаса.
В следующий же миг, лишь успев крикнуть: «Бадию похитили!», кинулся он со всех ног к группе наездников. Те, кто заметили, как несколько мгновений назад юношу, скакавшего рядом с ними, кто-то буквально сорвал с лошади и, бросив поперек седла, ускакал, осадили своих коней, пораженные и недоумевающие. Остальные, растерянные, отъехав в сторону, сбились в кучу.
За Зульфикаром кинулся Заврак, и лишь Худододбек продолжал неподвижно стоять на месте.
Прибежавший первым Зульфикар кинулся к гнедому. Поймав его, он вскочил в седло, схватил поводья и, пришпорив коня, пустил его галопом в сторону гор. Он летел за едва видневшимся вдали всадником, казавшимся Отсюда маленькой точкой.
Без устали понукал Зульфикар коня. Наездник, похитивший Бадию, свернул вправо, в ущелье, и исчез из глаз.
«Скачи же мой конь, скачи!»
Зульфикар тоже свернул в ущелье. Еще издали заметив шапочку, упавшую с головы Бадии, он поскакал еще быстрее. Иногда на поворотах он на миг видел конного и, стараясь не выпустить его из виду, снова и снова пришпоривал коня: «О боже, не дай свершиться преступлению». Глаза его были устремлены вперед, туда, где мелькала темная точка.
Вот тебе и озорство! А если не удастся догнать похитителя? Что станет с отцом, с матерью? А он сам? Как перенесет это горе? Если он лишится Бадии, то уж лучше броситься вон с той горы. Другого пути нет! «Ну же, гнедой, дружище, лети как ветер!»
Но добрый конь и без того скакал изо всех сил, птицей перелетая через ямы и овраги, словно выросли у него за спиной крылья.
Значит, кто-то следил за ней. Ведь о том, что она девушка, никто, кроме святого, не знал.
Тут Зульфикар подумал о Худододбеке. «Разиня несчастная, — шепнул он про себя. — И это называется жених! Нет, не любит он Бадию».
«Быстрее, дружище, быстрее!»
Если он не нагонит похитителя, не выручит Бадию, зодчий и Масума-бека не переживут горя. О господи, помоги! Не сегодня-завтра вернется с войны Низамеддин, и если он узнает, что сестра похищена, и он не перенесет такого позора. Злодей, очевидно, преследовал Бадию от самого города. То-то Зульфикар приметил человека в красном и еще одного усатого, это они вели коней в поводу и все время вертелись около арбы зодчего!
Зульфикар увидел их еще на переезде через Пули Малан…
«Быстрее, дружище, быстрее!»
Похититель то возникал, то исчезал вдали и вдруг совсем пропал. А Зульфикар все мчался вперед. Вершины гор нависали над ним, точно вот-вот опрокинутся…
: И вдруг прямо перед собой, на каменистом берегу реки, Зульфикар увидал лошадь злодея без седока. Седло сползло набок, а несколько поодаль стояла Бадия. Зульфикар соскочил с коня и бросился к ней. В руках ее сверкал знакомый Зульфикару кинжал. Бадия молча кивнула на верзилу бандита в красном чапане и чалме. Он лежал ничком на обочине дороги с закатившимися глазами, точно прирезанный бык.
— Что случилось? — закричал Зульфикар.
— А что могло случиться? — спокойно ответила Бадия, бросив презрительный взгляд на поверженного своего похитителя. — Только здесь мне удалось выхватить кинжал…
— Госпожа, я подсажу вас на лошадь. Поскорее уедем отсюда.
— Дайте немного воды, — попросила Бадия. — Это все козни проклятого Чалаби. Этот сам признался мне перед тем, как сдохнуть.
