Жюльетта Бенцони - Тайны Елисейского дворца
– Зачем вам я? Слуг у вас вполне достаточно, чтобы избавить вас от любых неприятных сюрпризов, не так ли? С вами Аделина, завтра приедут дети. Не говорите, что вы боитесь. Кто угодно, только не вы!
– Почему же не я? Я всего-навсего слабое, хрупкое существо!
– Вы? Слабое существо? Физически – возможно, потому что похожи на обворожительную статуэтку из Танагры, но душевно вы куда сильнее вашего великана мужа!
– Да, я знаю, но сегодня вечером мне не хочется оставаться одной в этом доме, очень хорошем, но совсем мне чужом, не согретом ни одним воспоминанием…
– Очень скоро, поверьте, вы почувствуете его своим, потому что он полон очарования, и вы заживете с ним душа в душу.
Де Нарбонн сел рядом с Лаурой на шезлонг, обитый парчой цвета слоновой кости, и взял ее за руку. Она слегка всхлипнула, поискала платок, промокнула носик и жалобно взглянула на него снизу вверх:
– Неужели вы позволите мне ужинать в одиночестве?
– Ничего другого, к сожалению, не могу вам предложить, – ответил де Нарбонн, серьезно на нее поглядев. – Я пообещал своему старинному другу…
– Вы еще не достигли возраста, чтобы иметь старинных друзей!
– Скажем, верному моему другу, который находится в затруднительном положении, что побуду с ним. А вам я предложу пари!
– Мне не хочется сейчас играть.
– А вы все-таки послушайте. Спорю, что, если завтра я явлюсь к вам с багажом, вы с присущим вам тактом намекнете, что мне лучше отправляться к своим пенатам или ночевать в любом другом месте, где мне заблагорассудится.
– Никогда такого не будет! Я слишком дорожу вами, чтобы поставить под удар нашу дружбу. Хорошо, отпускаю вас сегодня… Но завтра я вас жду!
Де Нарбонн распоцеловал ее в щечки и, насвистывая веселую арию, вышел и уселся в карету.
Что прибавило ко многим вопросам, теснившимся в голове Лауры, еще один…
Ах, как ей захотелось сократить этот долгий вечер! Она так и поступила.
– Я устала, – сказала она Аделине, – я лягу спать сегодня пораньше. Но сначала напишу ответ Жюно, я не ответила на его последнее письмо, а почта в Лиссабон уходит завтра рано утром.
– Вот и ладно! Как следует выспаться вам не помешает, – согласилась Аделина.
Лаура принялась за вечерний туалет, сняла платье, надела ночную рубашку и пеньюар из белого батиста с валансьенскими кружевами, украшенными узенькими атласными голубыми бантами. Аделина перехватила пышные волосы Лауры голубой атласной лентой пошире, обрызгала душистой водой и залюбовалась своей хозяйкой.
– Госпожа герцогиня этим вечером хороша, как день! – объявила она. – Еще даже краше, чем в придворном платье. И молоденькая, как девочка! Жаль, некому полюбоваться!
– Что ты имеешь в виду?
– Жалею, что генерал так далеко!
– А почему ты называешь его генерал, а не господин герцог?
– Потому что мне кажется, что военное звание больше ему подходит.
– Слышал бы он тебя! Он гордится своим титулом, как павлин хвостом! Я напишу ему до того, как лягу.
Лаура написала письмо и улеглась в постель. Однако ей не спалось. Она взяла книгу, но не смогла прочесть ни строчки. А она так надеялась на свежую голову после крепкого сна! Но нет! Сон убежал и не возвращался. И что теперь делать? Позвонить Аделине, чтобы принесла липового чаю с апельсиновым цветом? Да нет, разве чай ей поможет? Лаура тяжело вздохнула.
Она встала с постели и подошла к двери, которая вела в ее собственный небольшой сад. Что за чудесная теплая ночь! Молодой месяц освещал таинственным мерцанием цветы, ручеек… Как же тут хорошо!.. Лаура вспомнила о гроте и решила пойти туда и искупаться. Купание пойдет ей на пользу, успокоит расходившиеся нервы, с которыми она не знала, как сладить.
Она толкнула дверь в грот, подумав, что там, наверное, темно, и ей не помешала бы свеча, но, к своему удивлению, увидела, что лунный свет проникает сквозь нагромождение камней, стоившее целое состояние господину де Сент-Джеймсу, и отражается, мерцая, в овальном бассейне. Боже мой! Что за феерия! Лаура уселась на бархатный диван с парчовыми подушками, потом вытянулась на нем и, любуясь опаловыми переливами воды, задумалась, действительно ли ей хочется купаться… Она наклонилась к воде поближе, чтобы рассмотреть опаловое мерцание, и тут ей почудилось, что она слышит осторожные шаги и шаги эти приближаются. Сердце Лауры, которая говорила, что никогда ничего не боится, замерло. Она вскочила и поспешила к двери, собираясь бегом бежать домой. Но… Очутилась в крепких мужских объятиях.
– Не пугайтесь, Лаура, это всего-навсего я.
– Меттерних? В такой час? У меня в саду?
Он по-прежнему держал ее в своих объятиях, и она едва не поддалась желанию прижаться к нему и замереть. Как часто она об этом мечтала! Но гордость помогла ей оттолкнуть его, правда, почти что ласково.
– Что вам понадобилось у меня в такой поздний час?
– Но сейчас только одиннадцать! – засмеялся он. – Совсем не поздний час для визита.
– Допустим. Но как вы вошли?
– В глубине грота есть потайная дверь, которая выходит на берег Сены. Я узнал о ней по совершенной случайности.
– И как же зовут вашу совершенную случайность?
– Понятия не имею. Вообразите, что я едва не снял этот дом для себя. Мне так надоел особняк Курлянд. Но я ограничился скромным жилищем в Булони. Это очаровательная усадьба слишком велика для одного, а когда я узнал, что вы ее сняли, то чуть не запел от счастья: вы будете моей соседкой! И тогда я достал себе ключ…
– Достали или украли?
– Не вижу разницы. Я готов был убить, если бы мне отказали!
– Не подозревала в вас такой свирепости. Но спрошу еще раз: что вам нужно в моем доме в такой поздний час?
– Я пришел, чтобы посмотреть на вас. Лаура, не будьте ко мне жестокой. Месяц за месяцем я страдаю из-за вас. Улыбнитесь мне хотя бы…
– Не имею ни малейшего желания улыбаться. И причин на это у меня тоже нет. Если хотите знать правду, я нахожу вас весьма самонадеянным. Ваша обожаемая Каролина уезжает царствовать в Неаполь и не может увезти с собой любовника, потому что австрийский посол всегда на виду. И тогда посол вспоминает обо мне. Как мило!
– Я не вспоминаю о вас, вы со мной постоянно!
– Будь это так, и я бы заметила вас рядом с собой.
– Слеп тот, кто не желает видеть! – Он внезапно снова ее обнял. – Лаура! Лаура! Пожалейте меня! Я так давно люблю вас, так давно хочу. Вы сводите меня с ума, Лаура! – Но она яростно отбивалась. – И перестаньте бить меня ногами и кусаться. Герцогини так себя не ведут!
Неодолимое желание рассмеяться овладело Лаурой, и сопротивление ее ослабело. Он поднял ее и вернулся с ней в грот. Опустился вместе с ней на диван, заглушив все протесты поцелуем, в котором она растаяла. Она столько мечтала о минуте, подобной этой, что со вздохом согласилась ее прожить, и этот вздох был ее признанием. Ни о чем больше не думая, Лаура отдалась сладостным ощущениям. Руки Клемента будили в ней волшебную дрожь. Меттерних оказался удивительным любовником, он ласкал ее, насыщая чувственностью, и потом увлекал порывом своего желания. Жюно оставался в постели той же Бурей, что и на поле битвы. Наслаждение с ним было яростным и мгновенным. Можно ли было его сравнить с тем, что она переживала теперь.
Когда Лаура сняла последнюю преграду, они узнали, что между ними царит полное согласие, и они позволили времени течь, позабыв о нем. К несчастью, божественная ночь не была вечностью, и петух своим хриплым «ку-ка-реку» напомнил им об этом.
– Уже? – невольно спросила Лаура.
И он погрузился в глубину ее глаз с всепроникающей нежностью.
– Спасибо, любовь моя, – прошептал он, целуя ее на прощание. – До вечера?
В этот день Аделина и все остальные слуги сочувствовали хозяйке, которую так утомил переезд. Лаура проспала до полудня. И сон, как видно, унес все ее печали, потому что Аделина видела, как Лаура улыбается сама себе…
– Что-то тебя совсем не видно, – пожаловалась Полина. – Ты что, в монастырь собралась? – И, внимательно посмотрев на Лауру, прибавила: – Да нет! Ты так переменилась! Неужели счастлива, что переехала? Прямо вся светишься. Ну-ка я попробую догадаться. Нет, переезд ни при чем. Ты получила письмо от своего Жюно и узнала, что он стал королем Португалии. Хотя и мы бы об этом тоже уже знали…
Полина взяла Лауру за плечи, пристально вгляделась в нее и рассмеялась.
– Какая же я глупая! Уж мне ли не знать, как выглядит влюбленная женщина? Так ведь? И ты не только влюблена, но и счастлива!
Полина не спрашивала, она утверждала. И Лаура, зная, что при дворе может довериться только одной этой сумасбродке, призналась:
– Да, ты правильно догадалась.
– Я его знаю? Разумеется, я должна его знать! – И внезапно: – Готова спорить, что это Меттерних. Мы видим его все реже и реже. А он вполне может считать себя на каникулах, потому что Напо, отправившись налаживать мир в Байонну, оставил его в Париже. Он живет в трех шагах от тебя, и ты выглядишь совершенно счастливой.
