Хидыр Дерьяев - Судьба (книга третья)
Зарычали и с лаем умчались в темноту собаки. Парни замерли, прислушиваясь. Послышался храп коня, голос, успокаивающий собак.
— Кто-то чужой, — сказал Дурды.
Он негромко щёлкнул затвором винтовки и пошёл в ту сторону, где бесновались собаки. Меле, Аллак и Торлы из предосторожности отошли подальше от костра, в темноту.
Тревога оказалась ложной — это Берды разыскал наконец своих друзей. Они опять уселись у костра. После взаимных объятий, похлопывания по плечам и традиционных приветствий Дурды поинтересовался новостями.
— Много новостей, — ответил Берды, — и всё неладные. Плохие дела, парии. От самого моря и до Мары белые хозяйничают. Марыйского Совета больше не существует — кто попал в лапы белым, кто спрятался. Невозможно разобраться…
— Почему же нас не оповестили? — раздражённо перебил его Торлы. — Или мы уже не нужны Совету? Тогда давайте к белым присоединимся!
— Не горячись, — сказал Берды, — слушай дальше.
— Что мне слушать! — упорствовал Торлы. — И так всё понятно!
Берды сердито глянул на него и продолжал:
— Белые наших врасплох захватили, потому всё так и получилось. Предатели на железной дороге пропустили их потихоньку. Кое-кто из наших погиб. Говорят, захватили какого-то видного большевика, который прибыл из Ташкента, но ещё не известно, расстреляли его или нет. Всё перепуталось.
— Конечно, перепутается! — опять вставил Торлы. — Пропало всё, а не перепуталось!
Дурды с досадой сказал:
— Не перебивай, Торлы! Не хочешь слушать — отсиди в сторонку!
— И слушать не стану и в сторонку не отойду! — Торлы демонстративно лёг навзничь и стал считать звёзды.
— С несколькими сотнями всадников Эзиз-хан прибыл в Мары, — помедлив, заговорил Берды. — А всеми силами белых командует один полковник по имени Ораз-сердар. Многие баи набирают себе джигитов, Бекмурад-бай— тоже. В городе полная неразбериха, как говорится, собака своего хозяина, кошка — хозяйку не узнают.
— Что же делать нам? — спросил Дурды.
— Присоединиться к полковнику Ораз-сердару! — подал голос Торлы.
Дурды рассердился..
— Не с тобой разговор — ты и помалкивай!
— У тебя разрешения не стану спрашивать — говорить мне или молчать! — тоже рассердился Торлы и сел.
— Бросьте вы спорить! — сказал Берды с упрёком. — Нашли время!.. Дел у нас с вами хватит. Когда Марьинский Совет направлял вас сюда, отдал вам задание задерживать на хивинской дороге все караваны с оружием. Всё, что вы собрали, мы захватим с собой и отправимся в Чарджоу, — таков приказ Сергея.
— А если мы ничего не собрали? — спросил Торлы, явно напрашиваясь на спор.
— Так поедем, — сказал Берды, не испытывающий ни малейшего желания спорить попусту, котя его и удивляло непонятное поведение Торлы. Будь на месте Торлы кто другой, Берды насторожила бы такая странная настойчивость, но это был человек, дважды спасший от смерти Узук, и подозревать его в чём-то недобром было бы попросту нехорошо. Минутной слабости может подвергнуться любой.
— А может быть, белые уже прогнали Советы из Чарджоу? — тянул своё Торлы. — Может, паши уже за Аму-Дарьей!
— Если наши там, и мы за Аму-Дарью переправимся, — сказал Дурды.
Торлы ехидно усмехнулся.
— А ты Аму-Дарью видел?
— Видел!
— Когда ты её видел?
— Когда эмир Бухарский женился! Он меня на той пригласил, а я на коне переплыл Аму-Дарью и получил за это первую премию.
— Больше ни за что не получал?
— Получал! Эмир, стоя на Одном берегу, положил себе на голову яйцо, а я с другого берега с первого выстрела это яйцо сбил — тоже премию дали.
— Смелый однако человек, эмир Бухарский!
— Дурды! Торлы! Бросьте спорить! — прикрикнул на них Берды.
Дурды насупился и отошёл от костра, ворча что-то себе под нос. Воспользовавшись наступившим молчанием, Торлы сказал:
— Если красные ушли за Аму-Дарью, то Джунаид-хан остался на мете. Давайте всё оружие, которое попадёт в наши руки, отвезём ему и продадим, а деньги поделим между собой. Не будем дураками…
К костру подбежал запыхавшийся Сары.
— Караван остановился у колодца! Пять верблюдов с оружием!
Парни быстро вскочили на ноги. Берды деловито спросил:
— Сколько людей?
— Человек десять. Все вооружены винтовками.
Берды задумался. Оружие, конечно, шло к Джунаид-хану, поэтому нельзя было допустить, чтобы оно попало к месту назначения. Однако сильная охрана, наверняка ожидающая ночного нападения, исключала возможность немедленного захвата каравана,
— Это не торговцы чаем или каракулем, — поддержал его сомнения Дурды. — Но если такую охрану выставили, значит есть что охранять. Вероятно, оружия много. Обязательно надо его захватить!
— Каким образом? — полюбопытствовал Торлы.
— Подумать надо… По-моему, сейчас нападать на них не следует, лучше — завтра днём.
— В темноте удобнее, — заметил Меле.
— Темнота одинаково помогает — и нам и им, — возразил Дурды. — Караваны обычно устраивают привал в самые жаркие, полуденные часы. Сейчас у колодца они остановились не на отдых, а просто воды набрать, — это ясно. Спать будут в полдень. Вот тогда мы их и накроем спящих.
— А если они караул поставят? — спросил Торлы.
— Если, если! — вспыхнул Дурды. — Если у тётки борода вырастет, она твоим дядей станет! С одним караульным легче справиться, чем с десятью!
В полдень караван действительно остановился. Вокруг колодца раскинулись саксауловые заросли. Тень они давали жидкую, но всё-таки это была тень, и караванщики, позавтракав, улеглись в неё. На ногах остался только часовой. Он ходил взад-вперёд, немилосердно зевал и тёр кулаками глаза. Лежащие верблюды лениво поворачивали за ним головы, пережёвывая жвачку. Наконец часовой не выдержал, пристроился у саксаулового куста и задремал, обняв винтовку.
Берды и его товарищи затаились неподалёку. Согласно выработанного плана, они должны были действовать одновременно. Дурды и Торлы постараются без шума обезвредить часового. Остальные в это время будут стоять наготове и стрелять в каждого, кто, проснувшись, схватится за оружие. Если часовой будет связан, не успев поднять тревоги, следует бесшумно обезоружить и остальных.
Когда часовой уснул, парни окружили спящих караванщиков и взяли оружие наизготовку. Дурды и Торлы подкрались к часовому. Дурды зажал ему нос, прижав голову рукой к земле, Торлы ловко забил в раскрывшийся рот заранее приготовленный кляп. Вдвоём они быстро перевернули караульного вниз лицом, связали ему руки и ноги. Он ворочался, как неуклюжий толстый червяк, и глухо мычал, не понимая спросонья, что произошло.
— Лежи тихо, а то убьём! — дружелюбно шепнул ему на ухо Дурды.
Первая часть задуманного прошла успешно. Меле остался стоять с поднятой к плечу винтовкой, внимательно следя за товарищами, а они принялись осторожно обезоруживать спящих. Собрать валявшиеся рядом её спящими винтовки было не так уж трудно, и парни уже ликовали, обезоружив семерых, когда восьмой, проснувшись, чуть не испортил всё дело. Однако Берды вовремя успел стукнуть его по тюбетейке рукояткой нагана, и он снова сунулся носом в песок.
Разбуженные караванщики ошалело моргали и без сопротивления дали себя связать. Парни подняли недовольных слишком коротким отдыхом верблюдов и, велев связанным людям не двигаться до вечера, двинулись к полевому стану.
Добыча оказалась богатой. Они дополнили её ранее захваченным оружием и без промедления выступили в путь. Шли остаток дня, ночь и всё следующее утро. Только к полудню, уставшие и голодные, как волки, сделали привал у колодца.
И снова Торлы завёл старую песню.
— Если и есть на свете глупцы, не понимающие своей выгоды, то первые среди них — мы с вами. Куда, спрашивается, мы идём?
— В Чарджоу, — коротко сказал Берды.
— Это я знаю, Берды-джан. И что оружие мы там Совету сдадим, тоже знаю. Так ведь?
— Так.
— А если так, то у меня, Берды-джаи, есть к тебе один вопрос.
— Спрашивай.
— Оружие мы Совету сдадим, а Совет нам что даст за это?
— Спасибо скажет.
— И больше ничего?
— Больше ничего.
— А у тебя от этого спасибо хлеба прибавится или халат новый появится? Кому нужно пустое спасибо? Оно, как сухая ложка, рот дерёт. Вот если мы этих пять верблюдов, которыми нас аллах наградил, в Хиву пригоним…
— Ну, и что дальше? — сдерживая закипающее раздражение, спросил Берды.
— Как что? — удивился Торлы. — На базаре разложим!
— Ну?..
— Каракулевые шкурки возьмём, а их на иранском базаре можно на опиум обменять.
— А потом?
— Опиум в Мары привезём, продадим. Вот тогда я посмотрю, как Бекмурад-бай в ноги мне кланяться станет!
— Я вижу, у тебя уже всё продумано! — недобро прищурился Берды. — Значит, поклонов Бекмурад-бая захотел?
