Уильям Эйнсворт - Уот Тайлер
— Она была ей как бы родною матерью, — ответила принцесса. Сэр Евстахий не сказал более ни слова и старался только уклониться от устремленного на него взгляда.
Вскоре после того прислужники принесли серебряные рукомойники, наполненные розовой водой, и утиральники. По выходе из-за стола король повел под руку принцессу в парадные покои.
Глава VI
СЭР СИМОН БУРЛЕЙ
Пройдя галерею, занимавшую одну сторону большого здания, в которой стояли множество богато одетых слуг, принцесса и ее царственный сын, сопровождаемые всем обществом, вступили в парадную приемную. Эта зала, более ста футов длины, была увешана по стенам тканями превосходной фламандской работы, на которых были изображены травли вепрей, волков и картины соколиных охот.
На верхнем конце этой великолепной залы возвышался помост, покрытый малиновым бархатным ковром, с вышитыми на нем золотом розами и с королевскими знаками Белого Оленя.
На помосте стояло два кресла, для короля и его матери, в тех случаях, когда там собирался Совет или происходили парадные приемы важных особ. Но на этот раз принцесса не прошла по середине комнаты, где теперь собралось все общество. Желая переговорить, с сыном, она отвела его и сэра Симона Бурлея в углубление большого свода окна и, когда убедилась, что отсюда их никто не может слышать, попросила старого рыцаря откровенно высказаться насчет восстания.
— Государыня, — угрюмо отвечал сэр Симон, — я уже высказал свое мнение королю. Я полагаю, что это — самая опасная вспышка народного недовольства из всех, когда-либо угрожавших государству. Но я не вижу средства, каким образом она может быть подавлена. В настоящее время восстание распространилось на два графства — Кент и Эссекс, но я боюсь, что оно охватит все королевство. Расскажу вам один только, самый недавний случай, свидетельствующий о крайней смелости этих мятежников. Один гравесэндский обыватель, по имени Турстан, находящийся в крепостной от меня зависимости, попросил отпустить его на волю. Я потребовал выкупа в четыреста марок, так как он отказался уплатить деньги, то я отправил его узником в Рочестерский замок. Когда его поместили там, он объявил коменданту, сэру Джону Ньютоуну, что он все равно скоро будет освобожден. По всей вероятности, он нашел средство сообщаться с мятежниками, когда они пришли в Рочестер, то отправили коменданту письмо, требуя немедленного освобождения Турстана и угрожая в противном случае взять замок приступом и освободить его.
— И я сильно опасаюсь, что они попытаются исполнить свою угрозу, — сказала принцесса.
— Сэр Джон Ньютоун просто рассмеется над ними! — воскликнул король. — Я уверен, что он прикажет повесить этого Турстана и со стен замка предложить мятежникам снять его, если они так в нем нуждаются.
— Это только еще больше их озлобит и подтолкнет на самые ужасные крайности, — сказала принцесса.
— Вы правы, государыня, — поддержал ее сэр Симон.
— Рочестер — одна из славнейших наших крепостей, она может выдержать натиск целого легиона плохо вооруженных крестьян! — воскликнул король.
— Но она может быть взята с помощью измены, и этого следует главным образом опасаться, — сказал Бурлей.
— Мне кажется, вы слишком преувеличиваете опасность, сэр Симон, — заметил Ричард. — Что могут сделать крестьяне против вельмож и рыцарства?
— Этот вопрос, государь, может быть разрешен только мечом, — ответил Бурлей. — К несчастью, у нас нет рати, чтобы противопоставить им силу.
— Как! — воскликнул изумленный король. — Разве целая рать нужна для того, чтобы подавить вспышку крестьянского мятежа?
— Государь! — отвечал сэр Симон. — Мы не знаем, на кого положиться, кому доверять. Мы не можем даже с точностью сказать, кто нам верен, а кто изменник. Заговор (ведь это — бесспорно, заговор!) был так хорошо слажен и хранился в такой тайне, что это не может быть делом простой черни. В нем, наверно, замешано какое-нибудь важное лицо. Я не смею даже шепотом высказать мое подозрение, но я думаю…
И он замялся.
— Говорите смело! — воскликнул король. — Вы подозреваете одного из наших дядей? Но не герцога же Ланкастера. Он в Роксбурге.
— Я подозреваю графа Букингама, государь, — заметил сэр Симон. — Предполагают, что он в Уэльсе, но с тех пор, как вспыхнуло это восстание, в Эссексе видели кого-то, очень похожего на него.
— Вы ни словом не упомянули мне об этом раньше, — сказал король.
— Я получил это заявление только вчера, поздно вечером, государь, и не хотел передавать его, пока оно не будет подтверждено. Теперь же я нахожу, что его не следует долее скрывать: лучше, чтобы ваше величество были заранее предупреждены о размерах опасности.
— Если наш дядя, граф Букингам, устраивает заговор против нас, то опасность действительно велика, — сказал король. — Но я не могу этому поверить.
— Я уже предостерегала тебя против него, — сказала принцесса.
На одно мгновение тень промелькнула по лицу Ричарда, но она быстро исчезла. Мать и сэр Симон с тревогой следили за ним.
— Совет должен быть немедленно созван, — сказала принцесса, — хотя бы его пришлось устроить здесь!
— Я предупредил уже ваше желание, государыня, — заметил сэр Бурлей. — Перед отъездом из Тауэра сегодня утром я разослал гонцов к архиепископу кентерберийскому, во дворец Ламбет[16] и к лорду-казначею, в его замок Гайбери, уведомляя их обоих об опасном положении вещей и сообщая им, что они найдут его величество и вашу милость в Эльтгаме.
— Вы хорошо сделали, — сказала принцесса, — канцлер королевства да и лорд-казначей — лучшие советники в таком опасном положении.
— Я предпринял еще один шаг, за который надеюсь получите одобрение его величества, — продолжал Бурлей. — Узнав, что некоторые граждане сочувствуют мятежникам, я просил сэра Уильяма Вальворта, лорда-мэра, и сэра Джона Филпота расследовать дело, чтобы его величество мог узнать всю правду. Лично они оба вполне преданы, и безусловно, надежны, на них можно положиться.
— Знаю, — отвечал Ричард, — и, безусловно, им доверяю. Но я не хочу обижать недоверием добрых граждан Лондона. Всякий раз, когда я появлялся среди них, меня встречали выражения преданности и почтительности. Вы, конечно, не могли забыть моего первого посещения Сити, сэр Симон, и того приема, который мне был там сделан по этому случаю?
— Прекрасно помню, государь, — отвечал Бурлей. — Но положение вещей изменилось с тех пор. Во всяком случае, мы скоро услышим, что донесет лорд-мэр.
Как раз в эту минуту вошел привратник с белой булавой. Отвесив низкий поклон, он доложил королю, что лорд-мэр и сэр Джон Фильнот только что прибыли во дворец.
— Очень кстати! — воскликнул Ричард. — Приведите их к нам немедленно и позаботьтесь также, чтобы их свита была хорошо накормлена.
— Они живо отозвались на приглашение, — заметила принцесса.
Едва привратник удалился, как явился камергер, он доложил о прибытии архиепископа кентерберийского и лорда верховного казначея, сэра Роберта Гэльса.
— Теперь совет наш может состояться, — сказал король и повторил такое же приказание, какое только что отдал привратнику. — Пожалуйте, государыня, займем наши места! — добавил он, обращаясь к принцессе.
— Прежде чем начнется совет, — заметила она, — не найдете ли нужным поговорить с господином Джефреем Чосером и мессером Венедетто? Они оба были в плену у мятежников и могли бы рассказать многое, о чем небесполезно услышать государю.
— Пусть они сделают свое сообщение перед Советом, — сказал Ричард. — Попросите их последовать за нами, — добавил он, обращаясь к сэру Симону.
Введя принцессу на помост, король помог ей сесть на одно из королевских кресел, затем занял место рядом с ней. По правую руку короля встали барон де Вертэн и сэр Евстахий Валлетор, между тем как сэр Симон Бурлей с Чосером и Бенедеттом встали по левую от него руку.
Все остальные придворные оставались посреди комнаты. Между ними и королевским помостом поместилась кучка богато одетых свитских.
Глава VII
СЭР ВАЛЬВОРТ И СЭР ФИЛПОТ
Вскоре у входа в залу послышался шум. Вслед затем показались двое чрезвычайно своеобразных по наружности людей, которые, следуя за приставом, пробирались сквозь толпу присутствующих.
Первый из них был лорд-мэр. Ростом немного выше среднего, плотный, но соразмерно сложенный, сэр Уильям Вальворт имел чисто саксонское обличив. Его волосы и борода были светло-русого оттенка, а ясные серые глаза отличались живостью и проницательностью. Его открытое лицо отличалось добродушным и приветливым выражением, но оно могло также становиться суровым, когда требовалось показать строгость. Его сложение свидетельствовало о большой телесной силе, к тому же он был очень искусен во всех военных упражнениях. По профессии — купец, сэр Уильям был в то же время воином, у него под командой состоял значительный отряд вооруженных людей, его дворец охранялся сильной стражей.
