Уильям Эйнсворт - Уот Тайлер
Когда архиепископ и лорд св. Иоанна приблизились медленной, величавой поступью, лорд-мэр и сэр Джон Филпот отступили в сторону, а Ричард спустился с помоста.
Почтительно склонив голову, король не подымал ее до тех пор, пока архиепископ не произнес над ним благословения. Затем он поблагодарил его милость, архиепископа и лорда-казначея за то, что они так поспешно явились на его приглашение.
— Никогда еще мы не нуждались так в ваших мудрых и осторожных советах, как теперь, — сказал король.
— Я уже давно опасался этого взрыва, государь, — сказал архиепископ. — И все-таки он разразился над нами внезапно. Нам следовало быть лучше подготовленными, нас ведь немало предостерегали.
— Совершенно верно, ваша милость, — сказал король. — Но на предостережения не было своевременно обращено внимания. Теперь же перед нами возникает вопрос: как лучше подавить мятеж? Пожалуйте сюда поближе, вы, мой лорд-мэр, и вы, сэр Джон Филпот. Мы желаем также воспользоваться вашими советами, сэр Симон Бурлей и сэр Евстахий Валлетор: вы также должны прийти нам на помощь.
С этими словами король возвратился на свое место. Архиепископ встал по правую от него руку, между тем как все остальные столпились у подножия помоста.
— Ваше величество изволили спросить, как лучше подавить этот мятеж, — сказал сэр Симон Бурлей. — Это — такой вопрос, на который, как я сильно опасаюсь, никто из нас не сможет дать удовлетворительный ответ. Минута для восстания была так хорошо выбрана, что оно застало нас совершенно врасплох. Наши войска находятся теперь в Бретани и в Испании; отозвать же наши силы с севера значило бы подвергать себя опасности немедленного вторжения врага из Шотландии. У нас едва хватит ратников для защиты Лондона. Как же мы можем при таком положении думать о нападении на мятежников?
— Две тысячи человек могут быть хоть сейчас выставлены в лондонском Сити, — сказал сэр Джон Филпот. — И если его величество поручит мне команду над ними, я могу немедленно выступить против мятежников. Даю свою голову на отсечение, если мне не удастся рассеять эту мятежную шайку.
— Ваше предложение очень нам нравится, сэр Джон, — заметил Ричард. — Что вы на это скажете, милорд лорд-мэр? Можете ли вы уделить две тысячи человек?
— Нет, государь! — отвечал сэр Уильям Вальворт. — Половины, даже трети этого числа нельзя теперь взять. Как я уже докладывал вашему величеству, среди граждан есть много недовольных, эти враждебно настроенные лица не замедлят произвести бунт, если ратники, которые одни только сдерживают их теперь, будут выведены.
— Вы совершенно правы, — заметил сэр Симон Бурлей.
— Вот если бы здесь был герцог Ланкастер! — воскликнул сэр Роберт Гэльс.
— Гораздо лучше, что он в Роксбурге! — воскликнул Филпот. — Если бы он был здесь, то скорее принял бы предводительство над мятежниками, нежели помог бы в их усмирении.
— Вы клевещете на его милость! — с негодованием воскликнул лорд-казначей. — Если бы его милость был здесь, то вы никогда не посмели бы высказать против него такое обвинение!
— Остаюсь при своих словах, — неустрашимо объявил Филпот.
— Это обвинение лживо! — воскликнул Чосер, выступая вперед. — Так же лживо, как и то, которое ты сейчас высказал против меня, будто я принимал участие в заговоре мятежников в Дартфорде.
— У меня есть доказательства моих слов: вечером накануне взрыва вас видели совещающимся с главарем мятежников, — возразил Филпот. — Советую его величеству задержать вас в Тауэре до тех пор, пока не будет подавлен мятеж.
— Охотно останусь пленником, если его величество питает какое-либо сомнение в моей верности трону.
— Добрый мастер Чосер! Вы уже известны как горячий приверженец нашего дяди, — заметил Ричард. — Мы были бы очень рады видеть вас у нас в Тауэре, но не как пленника, а как гостя, вот почему вы отправитесь туда вместе с нами.
Чосер поклонился и отступил в сторону, но он не преминул кинуть угрожающий взгляд на сэра Джона Филпота.
— Как я сожалею, что назначили этот злополучный подушный налог! — заметил король. — Он привел к самым несчастным последствиям.
— Собственно, не этот налог вызвал взрыв, государь, хотя он и может показаться непосредственной его причиной, — возразил архиепископ. — Среди крестьян уже давно заметно было недовольство.
— И у крестьян есть основательные поводы к недовольству, — заметила принцесса. — Однако коль скоро теперь выясняется, что у его величества нет войска, чтобы разбить мятежников, то не лучше ли будет начать с ними переговоры и исполнить их просьбы, если только, конечно, они не предъявят непомерных требований?
— Ваше замечание, государыня, вполне основательно, — прибавил архиепископ. — Было бы очень полезно выслушать их требования, по крайней мере можно бы выиграть время.
— Но не следует обольщать их призрачными надеждами, в противном случае они еще более озлобятся против нас, — сказала принцесса.
— Прежде чем его величество может дать какое-либо обещание мятежникам, он должен знать, чего именно они просят или, вернее, требуют, — заметил лорд-казначей.
— Совершенно верно — согласилась принцесса. — Но я нахожу, что королю следует встретить их в примирительном духе.
— В своих переговорах с мятежниками его величество должен будет всецело руководствоваться их отношением к нему, — сказал архиепископ. — Возможно выказать благосклонное внимание на их просьбы и мольбы, но отнюдь не следует сдаваться на угрозы.
— Никогда! — воскликнул Ричард. — Я скорее соглашусь умереть.
— Я также не особенно сочувствую этим переговорам с мятежниками, — заметил сэр Симон Бурлей. — Но мне кажется, что иного выхода у нас нет.
— Верно! Разумеется, мы должны или воевать с ними, или вступить в переговоры! — воскликнул сэр Евстахий Валлетор. — Что касается меня, то я подал бы голос за открытую борьбу…
— Где они находятся теперь? — спросил лорд-мэр.
— Вчера еще они были в Кентербери, — отвечал сэр Симон. — Без сомнения, они находятся там и теперь, если только жители города не выгнали их.
— Сильно опасаюсь, что горожане примут их сторону, — сказал архиепископ. — Многие из них так же ненадежны, как и те лондонские граждане, о которых упомянул лорд-мэр.
— Мне очень грустно слышать это от вашей милости, — заметила принцесса. — Я думала, что город Кентербери так же предан трону, как и все остальные города Англии. Если же дело обстоит так, как ваша милость описываете, то я сильно опасаюсь, что мой сын, сэр Джон Голланд, и его молодые вельможи подвергнутся какой-либо опасности.
— Разве вы оставили их там, государыня? — спросил архиепископ.
— Они вынуждены были искать убежище в городе, чтобы избежать встречи с мятежниками, — отвечала она.
— И с тех пор вы не имели о них известий?
— Никаких, ваша милость.
— Не беспокойтесь о них, государыня, — заметил король. — Сэр Джон Голланд уже возвратился. Вы можете видеть его и нескольких его спутников в конце залы, у дверей. Он, наверно, сообщит нам самые последние известия о мятежниках.
— Я очень рада его видеть, признаюсь, я уже сильно тревожилась за него, — сказала принцесса.
Минуту спустя сэр Джон Голланд уже приблизился к королевскому кружку. По жалкому состоянию его одежды видно было, что ему пришлось совершить долгий и трудный путь. Вот почему его появление возбудило тяжелое чувство тревоги у всех лиц, собравшихся около короля. Его сопровождал сэр Осберт Монтекют, имевший такой же изнуренный вид.
Глава IX
ОТВАГА БАРОНА ДЕ ВЕРТЭНА И СЭРА ФИЛПОТА
Ричард немедленно поднялся и, обняв своего сводного брата, от души поздравил его с избавлением от мятежников.
— Наш побег удался лишь с величайшими трудностями, государь — сказал сэр Джон Голланд. — Мы обязаны нашим спасением настоятелю монастыря Св. Августина, который помог нам благополучно выбраться из города и снабдил нас лошадьми. Кентербери находится во власти мятежников; и если б мы попали в их руки, то были бы без всякой пощады преданы смертной казни.
Во время этого рассказа принцесса не могла скрыть свое волнение, а окружающие короля с ужасом переглядывались между собой.
— Клянусь св. Георгием! Неужели негодяи доходят до таких крайностей?! — воскликнул Ричард.
— Государь, это — дьяволы, спущенные с цепи, — сказал сэр Джон. — Они уже принесли неисчислимые бедствия. Дворец вашей милости подвергся осаде и был ограблен, — прибавил он, обращаясь к Сэдбери.
— Я нисколько не сожалею о моих собственных потерях, — вставил архиепископ. — Лишь бы мой дворецкий и мои слуги остались здравы и невредимы.
— Негодяи проявили страшную мстительность… — сказал сэр Джон и замялся, не решаясь продолжать.
