Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
– Поверь, Дмитрий, тому есть объяснения. Долго рассказывать, но то, что письмо настоящее, Курбским прочитанное, к сожалению, не вымысел, но печальный факт.
– Да, – протянул Дмитрий. – Не хочется верить в измену князя Курбского. Что ты намереваешься делать?
– Продолжить следствие. Если Курбский ведет тайные переговоры с поляками, у него должны быть сообщники. Сигизмунд не просто так приглашает князя в Польшу. Он должен потребовать от Курбского что-то взамен. Наместник Ливонии может многое. Посмотрим, как дальше будут развиваться события.
– Коли измена подтвердится, то ты казнишь князя?
– Его судьбу решат Боярская дума и церковный собор. В зависимости от того, насколько велика будет вина Андрея и раскается ли он в содеянном.
– Ты можешь простить его?
– Не знаю, Дмитрий. У тебя что, все печи в доме затоплены?
– Нет.
– Жарко. Голова закружилась. – Иван распахнул ворот рубахи, внезапно побледнел, схватился за живот.
– Что с тобой, государь? – вскричал Дмитрий.
– Плохо мне, тошнит, голова… – Царь не договорил.
Судорога пробила его тело, и желчь пошла ртом. Ивана вырвало.
Князь Ургин крикнул:
– Кирьян!
Слуга тотчас появился, увидел царя, содрогавшегося от рвоты, воскликнул:
– Господи, да что ж это такое?
Ургин приказал:
– Быстро нашу знахарку Дарью сюда, да передай Лешке, чтобы гонца срочно посылал за царским лекарем.
Но Кирьян не успел выбежать из горницы. На лестнице послышались торопливые шаги, и в комнату буквально ворвались Малюта и Курт Рингер.
– Царь жив? – крикнул Скуратов.
– Жив, – ответил растерявшийся Ургин. – Да только худо ему.
– Слава Богу, что хоть жив. Лекарь!..
Но Курт уже был рядом с Иваном. Кирьян привел Дарью.
Ургин отошел к окну и оттуда смотрел, как лекарь давал пить царю что-то такое, от чего того еще больше рвало. Наконец рвота прекратилась. Рингер уложил Ивана на лавку. Царя била дрожь. Кирьян принес шубу, накрыл ею Ивана. Дарья со слугой принялась прибирать горницу.
Князь Ургин подошел к Скуратову, вытиравшему запотевшее лицо.
– Что происходит, Малюта? Откуда ты узнал про внезапную хворь царя? Я приказал послать гонца в Кремль за лекарем, но ты явился с ним, до того как приказ успели донести до сына?
– Все проклятые заговорщики! – процедил сквозь зубы Малюта.
– Ты можешь говорить понятней?
Иван пришел в себя, лицо порозовело.
– Откуда вы взялись? – спросил он лекаря.
Рингер ответил:
– Так Григорий Лукьянович прибежал ко мне. Приказал быстро собираться. Я спросил, в чем дело? Он сказал, что государю помощь требуется. Потом мы галопом сюда.
Иван перевел взгляд на Скуратова.
– А ты откуда узнал, что мне требуется помощь?
– Двое моих людей померли.
– Погоди, что-то я не пойму тебя.
– Вспомни, государь, из Юрьева вино прислали. В подвалах замка нашли, тебе в подарок и отправили.
– Помню. За обедом я отведал того вина. Хорошее, крепкое, терпкое.
– А до того как тебе кубок передать, я велел двум своим людям попробовать вино. Они хлебнули. Сперва ничего, а потом мне сообщили, что эти люди померли в страшных муках. Ты в это время был уже здесь, на подворье князя Ургина. Я за лекарем. Он только взглянул на трупы и сразу же сказал – отравление. А меня словно обухом по голове! Ты ведь тоже это вино пил. Ну и рванулись мы с лекарем сюда. Слава Богу, не запоздали.
– Так вино было отравлено?
– Да, государь, – ответил Рингер. – Яд действует не сразу, но убивает наверняка. Я удивлен, что твой организм справился с отравой. Это чудо.
– Нет, Курт, это не чудо, а прозорливость и опыт моей покойной матушки. Она с младенчества давала мне пить какую-то горькую настойку. Помню, противился, плакал. Очень уж гадкой она была. Только позже узнал, что мать давала мне понемногу яду, чтобы в теле появилась способность бороться с ним. Не напрасны были ее опасения и старания. Если бы не мать, лежать мне вместе с теми, кто помер от поганого зелья.
Князь Ургин перекрестился.
– Господи! Да что же это такое творится?
Рингер же проговорил:
– Вот оно что. Теперь мне все ясно. Прием яда в малом количестве давно практикуется не только на Западе. Твоя матушка спасла тебе жизнь.
– Кто привез это вино, Малюта? – спросил князь Ургин.
– Люди князя Курбского. Они и грамоту показали. На ней стояла печать наместника Ливонии. Надо бы найти тех людишек.
Иван Васильевич махнул рукой.
– Пустое. Их в живых уже нет, или далече они, не достать.
– Тогда надо Курбского брать и везти сюда, – воскликнул Скуратов. – В пыточной избе он расскажет, как хотел царя отравить, про свои сношения с литвинами, с Радзивиллом.
– Нет! – твердо сказал царь. – Андрей Курбский еще не выжил из ума, чтобы отравленное вино присылать чрез своих людей, выставлять напоказ собственную печать. Это не его рук дело. Кто-то воспользовался печатью Курбского.
– Прости, государь, – не унимался Скуратов. – Но за печать несет ответственность ее владелец.
– А если ее у Курбского украли?
– Так он должен заявить о том.
– Думаю, скоро мы получим такое заявление.
– А коли это все же происки князя Курбского? Ты же сам, государь, только что сказал, как легко мог уйти от ответственности ливонский наместник.
– Не верю я, что Курбский пошел на такое.
– Но ты не запретишь учинить следствие по этому делу?
– Тайное, Григорий.
– Ну а я о чем? Конечно, тайное. Сам поеду в Юрьев, землю грызть буду, но найду заговорщиков.
– Тебе в Ливонии делать нечего. Оставь это. Я передумал. Никакого следствия, ибо ничего оно не даст. Заговорщики наверняка хорошенько позаботились о том, чтобы скрыть все следы своего злодеяния. А вот то обстоятельство, что неизвестные враги подставляют Курбского под удар, очень интересно, как и странно.
– Тем более надо найти этих негодяев, – стоял на своем Скуратов.
Иван присел на скамье, сбросив шубу.
– Нет, Малюта. Не надо тратить силы, время и средства на пустое дело.
– Конечно, будет так, как ты скажешь, государь, но ты же сам говорил, что безнаказанность рождает куда более страшные преступления. А мы, получается, прощаем заговорщиков, решивших свести тебя со свету, нехристей, пошедших на смертный грех. Разве так можно?
– Ты плохо слушал меня, Малюта. Я не говорил, что не надобно наказать преступников, сказал лишь, что найти их не удастся, а посему и тратить время не следует.
– Тогда будем ждать новой подлости. Враги твои не угомонятся.
– Угомонись ты, Малюта! – Царь повернулся к князю Ургину, улыбнулся краями тонких губ. – Вот какой гость неблагодарный у тебя, Дмитрий! Приехал, нагадил в горнице.
– О чем ты, государь? Главное, жив. Вот и слава Богу.
Иван поднялся. Малюта бросился к нему, желая поддержать.
Царь отстранил Скуратова.
– Не надо. Я здоров. – Он взглянул на Ургина. – Поеду я, князь. О чем хотел, поговорили. Ты на подворье не затворяйся, почаще приезжай во дворец. Ты мне нужен.
– Да, государь. Завтра же буду.
– После полудня, Дмитрий. Вчера прибыло польско-литовское посольство во главе с Хоткевичем. С утра буду принимать послов. А потом встретимся.
– Хорошо, государь. Буду.
– Ну и славно. Курт, у тебя есть что-нибудь от головной боли?
– Да, конечно.
– Дай!
– Сей момент, государь.
Лекарь дал Ивану Васильевичу какое-то снадобье. Кирьян принес воды. Выпив лекарство, царь пошел во двор в сопровождении Ургиных. Вскоре небольшой отряд направился в сторону Кремля.
Несмотря на недомогание, царь приказал ехать не в Кремль, а на подворье митрополита. Он решил проведать Макария, хворавшего второй месяц. В сентябре, совершая крестный ход на память великомученика Никиты, владыка простудился и заболел.
На подворье митрополита царя встретили по чину, провели к Макарию. Разговаривали они наедине и недолго. Глава русской церкви был совсем плох. Иван Васильевич уехал из подворья святителя в настроении плохом, озабоченном.
Через несколько дней Макарий высказал царю свое намерение уехать в монастырь. Он сказал, что из-за старости и болезни больше не может исполнять обязанности митрополита.
Иван понимал, что этим сразу же воспользуются его противники. Они обязательно распустят слухи о том, что Макарий решил оставить митрополию не добровольно. К этому его принудил царь, показывающий свое пренебрежение к обычаям и традициям Русской православной церкви. Если не придумают еще чего-нибудь хуже.
Слухи распускаются легко, а бороться с ними трудно. Иван мог лишь просить Макария не оставлять митрополию. Он вместе с царицей и наследником вновь посетил подворье Макария. 21 декабря тот, ясно понимавший положение царя, согласился отменить свое решение.
Иван Васильевич вздохнул с облегчением. Однако болезнь не позволила Макарию вернуться к службе в полной мере. 31 декабря 1563 года от Рождества Христова, когда колокол ударил к заутрене, митрополит скончался.
