Елизавета I - Маргарет Джордж
Юное сияющее лицо. Жидкие усики. Франциск.
– Ma chérie, – прошептал он.
Печальный обвиняющий силуэт, облаченный в голубой бархат. Он покачал головой, и его окладистая борода заколыхалась в такт. Роберт Деверё, граф Эссекс.
Следом медленно обрела четкость фигура Грейс О’Мэлли. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам. Она улыбнулась мне.
– Моя врагиня, – произнесла она. – Ты одержала победу – временно. Но это ничего не значит. Мы еще поглядим. История Ирландии не имеет конца.
Последней была Кэтрин, ушедшая совсем недавно. Ее образ был самым четким из всех. Я могла поклясться, что она стоит прямо передо мной. Она безмолвно протянула ко мне руки. Я чувствовала их прикосновение, чувствовала, как они тянут меня вверх. Я поднялась в подушках.
– Ее величество встает! – закричали вокруг меня живые, ставшие теперь куда более незримыми, нежели мертвые. – Уложите ее в постель!
В постель, нет-нет, только не в постель! Внезапно над моим ухом раздался голос Роберта Сесила:
– Ваше величество, чтобы не огорчать подданных, вы должны лечь в постель.
Я обернулась и пригвоздила его взглядом:
– Никто не смеет говорить правителям, что они должны, а чего не должны, ничтожество!
С этими словами я улеглась обратно. И так и осталась лежать. Здесь, на полу, на подушках, отказываясь уходить с тенями, отказываясь ложиться в постель. Со всех сторон на меня были устремлены обеспокоенные взгляды. Я по-прежнему видела ушедших – они толпились вокруг, толкались среди живых, набившихся в мою опочивальню.
– Разве я не говорила, разве я не обещала, что не буду править долее, чем смогу служить моему народу?! – воскликнула я.
Но никто меня не услышал. Я стала безмолвной и незримой.
Мое царствование завершилось. Я сдержала обещание.
Эпилог. Летиция
Ноябрь 1633 года
Я тронута. Десять моих внуков и пять правнуков приехали за тридевять земель в Дрейтон-Бассетт, чтобы поздравить свою grandmère с днем рождения. Это доказывает, что время преподносит бесценный дар респектабельности даже самым отъявленным негодяям. Если живешь достаточно долго, в конце концов становишься уважаемым человеком. Это компенсация за все то, что успеваешь к этому времени потерять.
Я пережила всех моих детей и нескольких внуков. Здесь, в деревне, время течет медленно и быстро одновременно, и трудно поверить, что правит нами давно уже не Яков. Ответ на так занимавший всех вопрос, каким королем будет Яков, мы получили довольно быстро: скучным. Сравниться с кричащей роскошью правления Елизаветы нелегко было бы никому, но этот неуклюжий и неотесанный человек являл собой прямо-таки чудовищный контраст. Подданные очень скоро разочаровались в нем и немедленно возвели Елизавету в своей памяти на пьедестал. Феникс снова восстал из пепла и взмывает все выше по мере того, как года идут, и людей охватывает ностальгия, даже – или в особенности – тех, кто во времена ее правления не успел еще появиться на свет.
«Ну расскажите же, расскажите, какая она была?» Даже мои внуки и правнуки донимают меня этим вопросом. Я сильно подозреваю, что они приехали сюда не столько ради моего дня рождения, сколько ради того, чтобы услышать о Елизавете от той, кто знала ее лично.
После того как король Яков прибыл в Лондон, мы стали свидетелями кое-каких поразительных поворотов событий. Графа Саутгемптона выпустили из Тауэра и назначили на придворные должности и даже – какая ирония – пожаловали ему монополию на те самые сладкие вина, которые сломали Роберта. Если бы только Роберт тогда немного подождал! Между его мятежом и концом правления Елизаветы прошло немногим более двух лет. Он мог бы провести эти несчастные два года в изысканиях, играя со своими детьми, а после воцарения на престоле Якова вернуть себе все былые блага. Даже милосердное время не может притупить остроту сожаления, когда я думаю об этом.
Его вдова Фрэнсис, которая клялась, что, если ее муж умрет, она не желает пережить его хотя бы на час, снова вышла замуж. Ее новый муж сэр Ричард де Бург, граф Кланрикард, обладал поразительным сходством с Робертом. Как та вдова, что побывала замужем за семью братьями по очереди, из вопроса, который задали Господу нашему саддукеи, Фрэнсис, казалось, выходила замуж за разные версии одного и того же мужчины: Сидни завещал свою шпагу и жену Роберту; преемник Роберта был похож на него, как брат-близнец. У них родилось трое детей. Фрэнсис умерла только в прошлом году. Это правда, я пережила всех.
Некоторые из помилованных участников мятежа Роберта ввязались в самый шокирующий заговор, который когда-либо был раскрыт в Англии: Пороховой заговор. Они пытались взорвать не только короля, но и парламент. Благодаря своевременному анонимному письму никто не пострадал, но на сей раз всех заговорщиков казнили. Название свое этот заговор получил по имени некоего Гая Фокса, но причастных было намного больше.
Король Яков никогда не пользовался народной любовью, а его сын Карл I, унаследовавший престол после двадцати двух лет отцовского правления, оказался еще менее популярен. Он пытается править железной тюдоровской рукой, не имея ни капли тюдоровского обаяния, такта и остроумия. Зреют большие неприятности, ибо парламент больше не тот послушный орган, каким был когда-то.
Мои воспоминания. Что от них осталось? Я едва помню Уолтера, моего первого мужа. Образ Роберта Дадли тоже мало-помалу изглаживается из моей памяти. Чаще всех мне вспоминается Кристофер. Жаль, нельзя поговорить с ним, попросить его объяснить, что произошло. Уилл Шекспир. Мы с ним виделись еще однажды, в соборе Саутуарка, где я наткнулась на надгробную плиту с именем Эдмунда Шекспира, родившегося в 1580 году и умершего в 1608-м. Выходит, он приехал в Лондон, играл в театре и умер. Это глубоко опечалило меня. Стоя перед плитой и глядя на нее, я вдруг почувствовала, что кто-то у меня за спиной тоже молча на нее смотрит. Я оглянулась и увидела Уилла.
– Это ваш Эдмунд? – спросила я.
Казалось совершенно естественным, что мы с ним встретились вот так, здесь, восемь лет спустя.
– Зря он приехал в Лондон, – кивнул Шекспир.
– Если бы вы умерли молодым, про вас сказали бы то же самое, – заметила я. – Но разве вы могли не приехать, как бы дальше ни сложилось?
Он улыбнулся своей медленной задумчивой улыбкой.
– Я не мог не приехать, – согласился он. – Мы оба не могли.
Уилл постарел, и сильно.
– Я подумываю отойти от дел, – сказал он. – Но, как обычно, когда у меня возникает какая-то идея, я сперва опробую ее,
