Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Снаружи раздался удар, ворота содрогнулись. Дединка вспомнила недавнюю осаду Былемиря: тогда навья рать била бревном в ворота ее родного городка, а теперь, похоже, то же самое происходило с Кощеевой горой.
За первым ударом последовал другой.
– Бочки давай! – закричал Кощей. – Огня! Дегтярные бочки волоки!
Кощею пришлось нелегко: имея едва десяток юных отроков, еще не годившихся в настоящие бойцы, несколько раненых и двоих убитых, он был принужден оборонять свою крепость от врагов, намного превосходящих числом. Но сдаваться и не думал – он и слов таких не знал. Склоны вала со стороны тропы каждый день поливали водой, так что они представляли собой сплошной ледяной щит, а с прочих сторон городок делала неприступным крутизна склонов. Отбиваться приходилось только со стороны ворот, и то нападавшим было там довольно тесно. Их было много, и часть их издали пускала стрелы, не позволяя отрокам-защитникам подняться на вал и отвечать стрельбой. Похоже было, что скоро ворота вылетят и нападающие ворвутся в крепость.
Однако Кощей не терялся и отдавал распоряжения; отроки слушались и делали все, что было в их силах. Прикатили две бочки – ветер донес до Дединки запах дегтя. Эти бочки лесная рать нашла в какой-то из весей, где брали дань; предусмотрительный Красен велел взять их как раз на тот случай, что сейчас наступил. Кощей велел вытащить бочки на вал и поджечь. Потянулся чадный дым, удары в ворота замедлились и прекратились: не понимая, что означает эта гарь, нападавшие отошли подальше.
Когда деготь в бочках разгорелся, задыхающиеся, чумазые отроки разом опрокинули обе бочки наружу. Из-за ворот раздались крики. Разлитый деготь пылал на земле перед воротами и за валом, все небо застил черный вонючий дым. Испуганная Дединка, закрывая лицо краем платка, убежала назад в избу.
Шум стих, удары в ворота и стрельба прекратились. Горящий деготь нещадно чадил, весь городок был полон черного дыма, и Дединка спешно закрыла заслонки на оконцах, чтобы не натянуло в избу. Из-за дыма она не могла выглянуть и посмотреть, что там происходит. Жутко было – казалось, сама Кощеева гора горит, в черном чаду и пламени проваливается в Подземье вместе со всеми обитателями, вольными и невольными. Поспешила она счесть Кощея обычным человеком в страшной личине – Темный Свет и впрямь имел на него права.
Но кто их осаждает? Немного опомнившись, Дединка сообразила: неведомым ворогам в этих краях неоткуда взяться. Те, кого она мельком увидела за валом, выглядели как обычные местные весняки. Может, даже из Былемиря. Должно быть, разграбление обоза с дарами для кагана вывело сородичей из терпения, и они решили, собрав ратников по окрестным гнездам, сами напасть на Кощея. Именно сегодня – как будто знали, что большей части навцов с одним из вождей не будет на месте…
Или на самом деле знали? Уж слишком удачное совпадение! И весняки ведь могли послать парней тайком наблюдать за окрестностями Кощеевой горы, надеясь предупредить новый набег. А тут боги послали им случай одолеть злодея.
Да и случай ли? Дединка вспомнила Завея, парня решительного и неглупого. Его сосредоточенный взгляд, когда он разговаривал с Кощеем… Завей ведь мог, прежде чем сюда явиться, предупредить старейшин в Былемире, что скоро навья рать отправится на перехват смолянского обоза…
Эти две вылазки связаны между собой? Мужики подгадали свое нападение, чтобы явиться на Кощееву гору, когда большая часть навцов уйдет? Уж не стоит ли за всем этим чей-то единый замысел? Живя в Свинческе и общаясь с Остромирой и Рагнорой, Дединка была наслышана о подобных хитростях, в коих искусниками считались варяги и русы.
Но продумать эту мысль как следует она не успела. На крыльце послышался спешный топот многих ног, потом резкий скрип отворяемой рывком двери. Дединка обернулась. В избу ввалились трое отроков: запыхавшихся, перемазанных дегтем, отчаянно воняющих гарью, разгоряченных, возбужденных, с безумными глазами. Не сказав ни единого слова, они ухватили Дединку за руки и поволокли прочь из избы.
– Вы сбесились? Куда вы меня тащите? – вопила она. – Пустите, я сама пойду!
Но они будто не слышали, да и не понимали по-славянски. Третий вдруг схватил ее за ноги, поднял, и они понесли ее, как бревно, торопясь и поскальзываясь. Дединка перестала биться – упадут и уронят. Подумалось, что они собираются ее сбросить со стены; от ужаса обдало холодом, но она сдержала крик.
Затащить ее по узкой лестнице на вал не получилось: идущий первым отрок упал, и все четверо оказались на земле у нижних ступенек. Барахтаясь, пытались подняться.
– Тудо тыште! – завопил один, мерянин, подняв голову. – Она здесь!
– Давай сюда! – по-славянски ответил Кощей.
– Тушко каяш![832] – Другой отрок выразительно подтолкнул вставшую на колени Дединку, показывая на верхнюю часть вала.
Морщась от ушибов, подобрав подол, чтобы не наступать на него, она полезла на вал. Мельком увидела, что еще двое-трое навцов лежат неподвижно, несколько сидят на земле с внутренней стороны, на одежде их темнеют пятна крови. Видно, осада дорого обошлась немногочисленным защитникам. Снаружи слышался шум голосов, но в ворота пока не били. Деготь догорал и еще чадил, хоть и слабо, и осаждающие, как видно, выжидали, пока он прогорит весь и можно будет возобновить натиск.
На валу возле Кощея осталось всего три человека. Сам Кощей стоял по-прежнему гордо, опираясь на свое копье, по виду невредимый. Уж не думает ли он и ее поставить в строй? Какой из нее боец?
Кто-то из отроков, поднявшись вслед за Дединкой, сильно подтолкнул ее в спину; поскользнувшись, она проехала вперед и чуть не врезалась в Кощея. Тот обернул к ней свою криво сидящую личину, выбросил руку, схватил Дединку за плечо и притиснул к себе, словно прикрываясь ею. Она вскрикнула от неожиданности, но тут же умолкла: жесткая холодная рука перехватила ей горло. Копье с грохотом упало наземь.
Едва в силах вздохнуть, выпучив глаза, Дединка, однако, теперь хорошо видела, что происходит внизу. За валом толпились человек тридцать-сорок мужчин и парней. Впереди виднелись несколько знакомых лиц, но Дединка не сразу сообразила: это Доброван, Милобуд, Веселин из люторичей, Вегода – родич бабки Перучады из Мыслова городка.
