Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Подойди сюда, – продолжал Кощей. – Назовись. Кто ты, зачем пришел? Правду говори. А иначе – на себя пеняй.
Взяв себя в руки, Унезор подошел и остановился в трех шагах. Оружие у него забрали сразу, как поймали. Шесть-семь навцов в шкурах окружали Кощея, сидя на полу между ним и гостем, некоторые держали наготове топоры, все сверлили пришельца настороженными взглядами. Зрелище вождя и его лесной рати было грозное и величественное. Отрок-весняк оробел бы до немоты, но Унезор успел повидать белый свет.
– Я буду правду говорить. – Он с дерзостью глянул в черную зубастую личину, не зная, где в ней настоящие глаза. – Мне скрывать нечего. У нас с тобой, господин Кощей, один общий ворог, хочу с тобою вместе с ним биться.
– Это кто же? – В некотором удивлении Кощей наклонился вперед.
– Едва ли ты о нем слышал. Его имя – Торлейв, сын Хельги Красного, из Киева.
Ахнула Дединка, едва успев зажать себе рот. Но и Красен охнул, переменившись в лице, а Кощей вздрогнул под своими шкурами.
– И друг у него есть, то есть родич, его звать Берислав сын Тородда, – продолжал Унезор. – С севера откуда-то, с Ильменя или Волхова. Сговорились они вдвоем идти на тебя ратью. Истребить хотят. Они – люди знатные, киевскому князю Святославу родичи. А мне весь Святославов род – враги кровные. Ингвар сын Олава убил моего деда, Дивислава, князя ловацкого. Ингвар сын Хакона, сестрич его, убил моего отца, Зоремира. А Торлейв… – Унезор запнулся.
– На твою жизнь умышлял? – понимающе подсказал Красен.
По этим двум именам – Дивислава и Зоремира – он понял, кто перед ним, и знал, что у потомка этих двоих есть причина питать к киевским русам смертельную ненависть.
– Не так чтобы… – Унезор все же не хотел солгать. – Но смог бы… вражда между нами, словом.
– Какая вражда? – Строгий тон Красена давал понять, что уверток и умолчаний он не потерпит. – За деда и отца хочешь ему мстить?
– На невесту он… – Унезор отвел глаза.
– На невесту твою посягал? Кто же такая?
Торлейва сына Хельги он знал прекрасно, знал и то, на что может притязать любимый племянник княгини Эльги.
– Это… дочь Равдана, воеводы смолянского.
– Где он сейчас? – спросил Игмор. – Торлейв. И Бер где? Этот тот бойкий бабкин внук, помнишь? – добавил он, обращаясь к Красену. – Из Хольмгарда.
– Я их в Свинческе оставил, хотел опередить и раньше тебе весть передать. А они следом за мной будут. Насколько отстали – не ведаю. Но скоро могут здесь быть.
Дединка тихо села на скамью. Ее трясло – от изумления, от испуга и неуместной радости. Торлейв направляется сюда, скоро будет здесь – это и радовало, и пугало. От мысли, что она снова сможет его увидеть, на сердце расцветали душистые цветы. Но при этом он подвергнется опасности столкновения с Кощеевой ратью и сам его ищет…
С чего Торлейв вдруг решился на такой поход? Дединка помнила, что сама рассказала ему о Кощеевой горе, а Доброван при ней рассказал о Кощее, но тогда Торлейв отнесся к этим вестям довольно равнодушно. Не увидел в них ничего, кроме обычных баек, что плетут на посиделках. Так почему вдруг счел Кощея своим врагом? Неужели это как-то связано с ней… Но Торлейв не мог знать, что она попала на Кощееву гору. За столь малое время только птица и могла бы эту весть донести.
– А что они сказали, Торлейв и Бер, – Красен придвинулся к Унезору, – почему они решили пойти на нас?
– Славы ищут, – как о самом естественном деле, ответил Унезор. – Дескать, одолеют Кощея и тем прославятся.
– И все? – утвердительно-недоверчиво уточнил Красен.
– И за невесту… – Унезор отвел глаза. – Она сказала, мол, если он, Торлейв, Кощея одолеет, то будет ее достоин. А нет – так нет.
– Дочь Равдана Багряного?
– Она. А я…
– Ты сам желаешь ее взять.
Красен посмотрел на Игмора, но под личиной и он не мог видеть лица побратима.
– Прими меня на службу, господин Кощей! – Унезор слегка поклонился. – Дозволь мне с тобою вместе с ними биться. На меня можно положиться, ты увидишь. И на двоих парней со мной, это люди верные.
– Князь смолянский вас добром отпустил?
– Ну… нет…
– Вы сбежали?
– Ну… да. Я не позволю этому угрызку получить ее!
– Вижу, какие вы верные люди! – хмыкнул Красен. – От князя сбежали, так и отсюда сбежите.
– Нет! Поклянусь чем хочешь. Буду тебе верен, господин Кощей, пока наш общий враг по земле ходит.
– Что скажешь, Кощеюшка? – спросил Красен у Игмора.
Тот помолчал. Унезор объявил себя врагом всего рода киевских князей, не ведая, как тесно связан с этим родом тот, к кому он нанимается на службу. Но узнать об этом он и не мог, зато человек, так яростно настроенный против кровного врага, мог Игмору пригодиться.
– Пусть остается, – решил он после нескольких мгновений напряженной тишины. – Посмотрим, что ты за удалец. Какой хочешь награды себе?
– Не надо мне награды… Мне только бы его мертвым увидеть, больше ничего не надо! Ну если ты сам меня чем пожалуешь, отказываться не стану.
– Добро на том. Оставайтесь.
Унезора с его двумя спутниками поместили в другой дом, и Дединка его почти не видела. Она догадывалась, что Красен, осторожный и подозрительный, прикажет отрокам наблюдать за ней и Унезором, но беспокоился навий воевода напрасно: оба не имели ни желания, ни нужды говорить друг с другом. Куда больше Дединке хотелось знать, что думает Кощей о Торлейве и что собирается делать, но об этом они с Красеном говорили на русском языке и Дединка ничего не поняла, только разобрала имена Торлейва и Бера. Бер, как ей показалось, вызывал у Игмора и Красена больше злобы, как будто они уже его знали. Тревожилась она и о том, не выдаст ли Унезор Кощею ее дружбу с Торлейвом, но ей не задали ни единого вопроса. Судя по всему, даже Красену не приходило в голову, что былемирьская пленница может что-то знать об их недруге. Унезор же, ревнивыми глазами следивший за Рагнорой, других девушек в Свинческе и не замечал.
Пусть даже Кощей и Красен не полностью доверяли Унезору, его предупреждению они поверили сразу. Немедленно усилили дозоры: теперь каждый день половина навцов отправлялась на лов,
