Елизавета I - Маргарет Джордж
Уже после, в моих покоях, Кэтрин принялась сбрасывать с себя многочисленные плащи и меха.
– Я так понимаю, больше вы его не пригласите, – сказала она.
– Разумеется. Пускай возвращается к себе в Уэльс и там остается. Наглец.
Я пыталась скрыть тревогу за негодованием.
Королевство ждало моей смерти – моей кончины – моего ухода. Епископ Радд на сегодняшней проповеди открыто бросил мне это в лицо. Они затаили дыхание в ожидании, гадая, когда скипетр выскользнет из моих рук, чтобы быть подхваченным кем-то другим. Я прекрасно знала, что Роберт Сесил ведет тайную переписку с Яковом Шотландским, и одним из его условий шотландскому монарху было не наседать на меня с вопросом престолонаследия. «Будьте терпеливы, – советовал он. – Все достается тому, кто умеет ждать». Он полагал себя самым умным, но я читала его как открытую книгу. Однажды пакет, прибывший из Шотландии, вручили ему в моем присутствии. Вместо того чтобы вскрыть, он обнюхал его и заявил, что чувствует «непонятный зловещий запах», который может-де указывать на то, что он побывал в руках у зараженного человека. Он настоял на том, чтобы конверт вынесли на воздух и окурили дымом. Я с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться и не сказать: «Когда из него выкурят тайное послание Якова, принесите его обратно, чтобы прочесть в моем присутствии».
Но они заблуждались, все до единого. Я вовсе не собиралась умирать в обозримом будущем. Никаких тревожных признаков не наблюдалось. И вообще, я не готова. Так что придется Якову подождать.
Тем временем Сесил в своем новом доме на Стрэнде, Кэтрин с мужем-адмиралом в Арундел-хаусе и мой кузен Джордж Кэри в своем лондонском особняке по очереди принимали меня по случаю рождественского сезона. Я радовалась, глядя на наследников Бёрли и Хансдона, уютно обустроившихся в своих жилищах, но самое большое удовольствие мне доставила коллекция сувениров адмирала Говарда, напоминавшая о его победах на море. Он с гордостью демонстрировал ее. Кэтрин не отходила от него, но выглядела бледной и слабой. От всех моих настойчивых вопросов о ее здоровье она лишь отмахивалась.
Перед самым Новым годом меня ждала встреча со старым знакомцем. На время оставив свою должность в Манчестере, ко двору явился Джон Ди.
– Мой дорогой чародей, – приветствовала я, ошарашенная переменой в его облике: он весь как-то усох и словно уменьшился в размере. – Ваши обязанности в университете позволили вам вырваться в Лондон на праздники?
Он поклонился, и его длинная белая борода заколыхалась, едва не коснувшись коленей.
– Они там все вздохнули с облегчением, когда я уехал. Я совершенно в этом уверен. – Он распрямился. – Последние несколько лет были утомительны. На будущий год они меня выпроводят, вот увидите.
– Мы все или умираем на своем посту, или нас выпроваживают, – заметила я.
Не знаю, что было лучше.
Он обвел мои покои пронзительными темными глазами, не упуская ни одной мелочи:
– Ваше величество доверяет мне?
Я рассмеялась:
– Разве я не полагалась на ваши советы в важнейших вопросах? Дата моей коронации, мое будущее с французским принцем, упокой Господь его душу.
Франциск… Я все так же тосковала по нему. Тосковала по нашему общему прошлому.
– Это правда, – подтвердил он. – Я приехал, потому что увидел, что вам здесь грозит опасность. Я спрашивал звездную карту и хрустальный шар, и оба сказали, что вы должны перебраться из Уайтхолла в Ричмонд. Здесь вас подстерегает смерть.
Его уверенность удивила меня. Обыкновенно он смягчал свои предостережения.
– В самом деле?
– Да. Вы должны переехать немедленно. Не задерживайтесь! Уайтхолл для вас смертельная западня!
Он был настроен решительно. Никогда еще я не видела, чтобы он так настаивал на своем предсказании.
– Но у нас будут новогодние празднества и представления на Двенадцатую ночь, – возразила я.
– Вы не должны считать празднества препятствием к переезду, – сказал он. – Те, кто пирует и веселится, часто забывают обо всем на свете.
– Джон, вы прямо как какой-нибудь надоедливый пророк, вопиющий в пустыне. Я не стану расстраивать моих придворных, уехав в разгар торжеств, на которые их сама же и пригласила. Можете представить, какие пойдут разговоры? Люди и так шепчутся после той злополучной проповеди. Я не намерена давать им новую пищу для пересудов.
Скрестив руки на груди, он сердито посмотрел на меня:
– Ваше упрямство подвергает опасности вашу драгоценную монаршую особу!
– Не в первый раз и не в последний. Но я не хочу устраивать переполох, а мой поспешный отъезд именно к этому и приведет.
– Я сделал все, что было в моих силах, – заявил он. – Больше я ничего сделать не могу!
Вечером я велела Кэтрин, Хелене и прочим фрейлинам готовиться к переезду.
– Как только сыграют представление Двенадцатой ночи, мы отбудем в Ричмонд.
– Сразу же после? – воскликнула встревоженная Кэтрин.
– Нет, на рассвете.
Будет холодно, но я чувствовала, что обязана сделать это. Выражение в глазах Ди меня напугало.
Раннее утро 6 января приветствовало нас таким густым туманом и моросью, что я не могла разглядеть ворота на противоположном конце двора. Река, окутанная плотной дымкой, стала невидимой. В комнатах, которые мы миновали по пути к выходу к воде, царил пронизывающий холод. Наши шаги, казалось, выбивали слова: «Прочь, прочь, ибо твой отец умер здесь в точно такую же погоду».
Это была правда. Мой отец три недели лежал в Уайтхолле больной, а потом, уже на исходе месяца, скончался. Возможно, Ди уловил отзвуки того времени, ищущего повторения.
– Вы точно хотите ехать прямо сейчас? – спросила Хелена.
– Да, – отозвалась я и ускорила шаг (нужно найти правдоподобную причину). – Там теплее. В Ричмондском дворце отопление лучше.
– Может, оно и так, – сказала Кэтрин, с трудом поспевавшая за мной. – Только сначала придется пятнадцать миль проплыть по холоду.
– А мы закутаемся потеплее, – ободрила я ее.
Следом стайкой тянулись прочие мои фрейлины, в том числе Юрвен. Надо было отослать ее в Уэльс до того, как погода испортилась, но я пообещала ей рождественские праздники при дворе. А теперь было уже слишком поздно. Придется ей поехать с нами в Ричмонд, а возвращение домой отложить до весны.
В свете факелов мы спустились по замшелым каменным ступеням к королевской барке. Гребцы уже ждали. Мы отчалили, и вскоре Уайтхолл скрылся из виду, поглощенный туманом, который словно стер его.
Вскоре пошел снег с дождем. Мокрые хлопья полетели в окна. Мы подгадали под прилив, и все равно до Ричмонда было добираться несколько часов. Внезапно горы мехов и нагретые кирпичи показались мне жалкой
