Анатолий Хлопецкий - Русский самурай. Книга 1. Становление
Эти измененные состояния воин был должен научиться распознавать, управлять своим сознанием и в итоге использовать эти навыки в борьбе.
– Твой дух должен становиться, как луна, – учил Кано сэнсэй Икубо Цунэтоси. – Твое сознание должно стать подобно лунному свету, равномерно озаряющему все вокруг. Твое сознание позволяет тебе воспринимать противника равномерно и целиком. Малейшая твоя нервозность и рассеянность – это облака, заслоняющие лунный свет и мешающие тебе воспринимать движения и намерения противника.
Кано послушно кивал, сидя в позе лотоса на татами. Он был способным учеником.
– Твой дух должен быть, как вода, – продолжал сэнсэй. – Твое сознание сейчас подобно гладкой поверхности спящей воды, которая дает неискаженное отражение. Оно не должно быть занято мыслями об атаке или защите. Они только помешают тебе оценить намерения противника, и тем самым он получит преимущество.
– Твой дух должен быть подобен натянутой тетиве лука – твое сознание должно быть свободным, но одновременно готовым к любой реакции, – заключал Икубо Цунэтоси. И Кано снова кивал головой. Эти двое отлично понимали друг друга.
– Наш старший сэнсэй Такуан в двух секретных трактатах оставил нам учение, которое называется «Сэйко» – действие в покое, – объяснял мастер Кано на следующем уроке. – Он учил, что свобода духа должна быть подобна отполированной поверхности зеркала или глади озера. Тогда ты будешь безошибочно отражать любое поползновение противника. Но дух твой должен быть сосредоточен, и тогда в решительный момент он подтолкнет тебя на неосознанное, но безошибочное действие.
Победа может быть достигнута в сочетании твердости духа и концентрации воли с естественной свободой движений. Внутренняя «пустота», рассеянное сознание, не сконцентрированное ни на чем, неколебимое спокойствие, предельное самообладание – вот залог успеха.
«Если противник обдумывает прием, – говорил сэнсэй Такуан, – он допускает краткий миг нерешительности и замешательства. Ты должен использовать эту паузу и перехватить инициативу первого удара».
– А если противник силен и ждет такой же ошибки от тебя? – негромко спросил Кано.
– Ты должен стоять на такой степени совершенства, чтобы позволить себе дождаться атаки и в тот же момент нанести ответный удар! Оттачивай мастерство в свободных схватках – во время них оба противника постоянно должны находиться начеку, быть готовы атаковать. Победит тот, кто проявит больше изобретательности в нападении и в защите. А для этого, помимо соображения, надо иметь и воображение.
Заканчивались занятия в до-дзе, начиналось обдумывание увиденного и услышанного. Послушный ученик превращался в придирчивого аналитика, чей ум был отточен университетскими занятиями.
Размышляя и сравнивая, Кано пришел к выводу, что разные виды восточной борьбы объединяет общий принцип гибкости, который предстал перед ним в образе бамбука. Бессознательно, естественно, как бамбук, мастер восстанавливает нарушаемое атакой равновесие.
В карате «бамбук» примет атаку тяжелого предмета, способного проломить бетонную стену, уступит, согнувшись, но затем выпрямится и поразит противника с удвоенной мощью, которая складывается из силы инерции атакующего и внутренней силы самого распрямляющегося «бамбука».
В айкидо это уже даже не бамбук, а перекати-поле, которое уносится ветром, опережая то, что рвется к нему. Мастер айкидо не разрушает инерцию атаки, а позволяет ей выйти из-под контроля до полного саморазрушения. Он не наказывает противника, а вынуждает его убедиться в собственной беспомощности.
Но больше всего Дзигоро Кано привлекал образ бамбука, с которого снег спадает из-за собственного веса. Негибкий дуб обязательно сломался бы под тяжестью снежной лавины. «Поддаться, чтобы победить», – так сформулировал Кано для себя девиз пути развития этого будущего единоборства. «Это будет “гибкий путь”», – решил он. Новый вид единоборства получил название «Путь мягкости, податливости, гибкости» – дзюдо.
Молодой мастер занимался не только теоретическими обоснованиями выбранного им борцовского метода. Многие его победы еще в период ученичества стали легендами и до сих пор передаются из уст в уста учениками Кодокана. Один из таких рассказов повествует о том, как среди борцов, тренировавшихся одновременно с Кано, выделялся силой и мощью некто Фукусима – торговец рыбой. Никто не мог найти к нему нужного подхода и уложить на татами. Все понемногу приходили к мысли, что человек такого роста и веса просто не имеет здесь соперников. Все – но не Кано.
Долго и тщательно присматривался он к рыбнику и однажды в самом конце тренировки, уважительно поклонившись Фукусиме, попросил провести с ним поединок. Тот охотно согласился, рассчитывая еще раз продемонстрировать окружающим свою непобедимость. Он вышел на татами и стал ждать атаки своего противника. Но Кано спокойно стоял на татами, ничего не предпринимая. Фукусима рассердился, он сделал шаг, другой и молниеносно захватил ворот кимоно соперника, намереваясь разделаться с ним.
Именно этого и ждал Кано: перехватив атакующую руку противника и развернувшись к нему на четверть оборота, он, сгибая ноги в коленях, второй рукой подтолкнул теряющего равновесие Фукусиму…
Изумленные зрители увидели, что непобедимый рыбник лежит на спине и, ошеломленный броском, даже не пытается подняться…
* * *Через четыре года после того, как Дзигоро Кано вступил на путь единоборств, он в 1882 году открыл в Токио собственную спортивную школу – Кодокан. Прославленное впоследствии на весь мир учебное заведение вначале заняло четыре пустовавших помещения в храме Эйседзи. Теперь большую часть дня Кано проводил со своими учениками в храме: здесь протекала вся его жизнь – беседы, занятия, тренировки. Время, свободное от занятий дзюдо, было отдано шитью и ремонту борцовской одежды для себя и учеников, подготовке к преподаванию литературы в лицее, переводам с иностранных языков, гонорары за которые шли на оплату аренды зала…
Храм Эйседзи только год выдержал своих беспокойных арендаторов: его древние деревянные полы в самом прямом смысле не переносили мощных борцовских бросков – ломались стропила. Пришлось осваивать новое помещение, больше напоминавшее сарай, не спасавший от холода и сырости…
Первые годы становления дзюдо были заполнены упорным трудом, смелыми опытами и борьбой с конкурентами. Кроме того, было сделано главное – разработана не только практическая, но и философская основа нового кэмпо. О том, каким был путь к выработке этой теории, не скажешь лучше самого Дзигоро Кано:
«Я изучал искусство дзю-дзюцу у многих знаменитых мастеров позднего феодализма, которые были еще живы в пору моей юности. Их наставления обладали большой ценностью, так как являлись результатом глубоких исследований и долговременных опытов. Однако все эти наставления давались не в виде приложения к некоему всеобъемлющему принципу, но лишь как независимые изобретения отдельных специалистов. Обнаруживая различия в технике, я часто оказывался в затруднении, не зная, что здесь верно, а что нет и чему следовать предпочтительнее.
Такое положение привело меня к мысли о необходимости более тщательно изучить предмет. В результате я убедился, что, какова бы ни была цель, будь то нанесение удара в определенное место или проведение броска определенным способом, всегда должен существовать единый всеобъемлющий принцип, управляющий всей сферой. И этот принцип – оптимальное, наиболее эффективное использование духовной и физической энергии, направленное на достижение конкретной цели.
Сформулировав основополагающий принцип, я снова, под иным углом зрения, изучил разнообразные методы нападения и защиты, которые преподавались в то время и были в пределах моего досягания. Все их достоинства я сверял с данным принципом. Так я смог сохранить все те, что соответствовали данному принципу, и устранить те, что ему не соответствовали…»
Но Кано мог бы остаться только одним из сэнсэев восточных единоборств – пусть мастером, но одним из многих, если бы не замахнулся на большее. После нескольких лет проверки своей теории он пришел к смелому выводу: «Принцип максимально эффективного использования тела и духа является основополагающим принципом, который направляет всю технику дзюдо. Однако в нем заключено нечто большее.
Тот же принцип может быть применен для исправления дефектов и совершенствования человеческого тела, для того чтобы сделать человека сильным, здоровым и приносящим пользу обществу. Это составляет суть физического воспитания.
Данный принцип может быть использован и для улучшения питания, одежды, жилища, общественных отношений, способов делопроизводства, становясь таким образом школой жизни».
Правительству Мэйдзи – правительству перестройки доктор Кано предлагал универсальный инструмент обустройства буквально всех сторон общественной жизни: теорию, направленную на практическую деятельность. Теорию, которая обещает сделать эту деятельность максимально эффективной. Кто бы от такого отказался!
