Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил
Короче, он ей не поверил в отношении добровольности. Может она и не шпионила, но…
Это неверие настолько ясно отразилось на его лице, что Мария Ивановна покраснела и призналась:
— Ну не совсем добровольно, по регламентации работы. Вы — лицо ответственное, но не официальное. Потому вот так неофициально к вам и приставляют кого-нибудь, чтобы не потерялись. Но в моих обязанностях нет шпионских функций. Просто в нашем отделе больше нет людей, знающих так свободно русский разговорный язык, при этом не занимающих особо высокое положение.
И после этой тирады она опустила голову, изучая содержимое раковины устрицы.
— Дражайшая Мария Ивановна! — воскликнул Романов, понимая, что перестарался и если по морде все-таки не получит, то обрезать все выходы на Лондон Машенька может. Она же его уши и язык. — Позвольте мне извиниться. С меня десерт, выбирайте!
Мария Ивановна внезапно всхлипнула. Потом так же неожиданно коварно улыбнулась. Дмитрий Сергеевич мысленно расстался со всей суммой фунтов, не такой уж и большой, надо сказать, поскольку консультанту не полагались значительные командировочные. Подумалось почему-то, все относятся к нему, как министру, но в итоге платят зарплату сущими грошами низшего дипломатического персонала.
К счастью, Мария Ивановна не стала испытывать финансовое терпение собеседника. Зато больно ударила с другой стороны.
— Вы мне подпишите свою книгу, — сказала она и добавила мстительно: — с обращением дорогая и подписью ваш Дмитрий Сергеевич.
Все-таки мстительные существа эти женщины. Если бы у него была жена или, упаси боже, любовница, она бы ему все волосики на голове выдергала после такой надписи. И не только на голове.
Но поскольку он не был женат и вообще не находился под женским каблуком, то, пожалуйста, что угодно!
Он привстал, прижал руку к сердцу и обольстительно улыбнулся
Мария Ивановна была женщиной и к тому же лет пять как не замужем. Против подобной атаки она не устояла, улыбнулась, прыснула:
— Ну вас.
Десерт за свой счет Романов все же заказал, не самый дорогой, но и не самый дешевый.
Когда они перешли к нему, у Марии Ивановны зазвонил в сумочке фон.
Она заговорила с собеседником быстро, тембр ее речи по-английски изменился совершенно. Дмитрий даже удивился, как меняется речь у одного и того же человека. Если бы он не видел ее сейчас, ни за что бы не признал.
Мария Ивановна пояснила:
— Жулавски хотел бы взять у вас еще одно интервью, теперь по итогам первого дня переговоров.
Дмитрий Сергеевич оказался в трудном положении.
— Понимаете, я все-таки не глава делегации, чтобы давать оценки. Пусть просит интервью у президента, на крайний случай у министра.
— Разумеется, корреспонденты будут разговаривать и с Мануйловым¸ и с Ларионовым, — удивилась Сазонова, — вы, видимо, еще плохо знаете западную журналистику. Жулавски направляется к вам, поскольку он уже наладил с вами связи, а другому корреспонденту, даже из этой редакции, еще придется ее налаживать. К тому же ваше вчерашнее интервью вызвало большой резонанс. И журналист никогда не оставит возможности повторить такой успех. Да и для вас это большая удача. Разве нет?
Дмитрий Сергеевич задумался. Подумал, покачал головой:
— Успех успеху рознь. Хватит с меня этой самодеятельности. И так получил по шее за вчерашнее. Приедет Ларионов, спрошу у него, если даст добро, тогда дам интервью. И в рамках определяемых интересов.
Мария Ивановна была разочарована.
— Вы понимаете, что вам продиктуют текст ваших интервью?
— Мне? — Романов скептически поджал губы.
Мария Ивановна внезапно легко согласилась с ним:
— Извините теперь вы меня. Я все забываю, с кем разговариваю. Для вас нет авторитетов в политике, это уже очевидно. Ни в России, ни в мире. Вы сильный политик.
Дмитрий Сергеевич постарался скрыть изумление на лице. Похоже, если он сейчас он вытащит из кармана пистолет, то его собеседница ничуть не удивится. Хотя, надо сказать, он уже начал привыкать к своему новому положению. Если человеку сто раз сказать, что он великан и у него уши квадратные, то на сто первый он может и поверит. Особенно если это говорит хорошенькая женщина.
Под ее жарким взглядом он решился, скосил взгляд на табло часов, висящих над входом. Половина шестого.
— Жулавски не говорил вам, до которого часа он может меня ждать?
Сазонова покачала головой.
— Я позвоню ему?
Дмитрий кивнул.
Мария Ивановна вытащила из сумочки фон и довольно долго разговаривала с корреспондентом, объясняя ему положение. Затем перевела взгляд на Романова:
— Для того, чтобы статья попала в утренний номер, он может ждать до половины одиннадцатого, после этого интервью будет никому не нужно.
У них еще больше четырех часов. Целая прорва времени. А там, глядишь, и министр появится.
— Вы не покажете мне Темзу? — закинул удочку Романов. Поему бы ему не завести романчик с еще недурной англичанкой пусть и русского происхождения.
— А почему бы вам просто не позвонить Ларионову? — Выступила с ответным предложением практичная Мария Ивановна. — Дадите интервью и освободитесь от этой проблемы. А потом мы, так и быть, прогуляемся по берегу Темзы. Хотя сейчас не тот сезон, но уж так и быть.
Простая мысль не пришла в голову Романову лишь потому, что он долгое время не имел мобильного фона — мобильника в просторечии. Радикальный в науке и в политических взглядах, Дмитрий Сергеевич был очень консервативен в бытовой сфере. Он, наконец, купил его в текущем году, но все еще не привык пользоваться и зачастую забывал дома.
Он вынул из кармана мобильник, задумался. Разумеется, номера фона Ларионова у него не было, но ему как-то звонил уже в Лондоне его секретарь (кто ему дал его номер, интересно? Его никто не знал — ни на работе, ни среди знакомых, гордо числящихся друзьями. Воистину возможности ФСБ безграничны) и номер секретаря, разумеется, остался в памяти фона.
Осталось надеяться, что Невоструев не пошлет его подальше. Это негативно скажется на его имидже. Или, по крайней мере, — он скосил взгляд на задумчиво попивающую кофе Марии Ивановне, — на знакомых женского пола.
Впрочем, Дмитрий Сергеевич до сих пор не понимал свой статус и авторитет. Невоструев не только не послал его ни в какие отдаленные дали, но и рассыпался в извинениях и, конечно же, надиктовал номер.
Ларионов, судя по набитому рту и жующему виду на крохотном экране фона, ужинал. И наверняка вместе с президентом.
Узнав Романова, он извинился, дожевал и вопросительно замолчал.
Просьба Дмитрия Сергеевича прокомментировать ему официальную позицию для того, чтобы дать интервью, была как бальзам на душу министра.
Он коротко, но емко, оговорившись, что говорит не все, выложил ему позицию правительства. Глупым Ларионова не назовешь, это уж безусловно.
Поблагодарив министра, он положил фон обратно в карман. Теперь пора поговорить с Марией Ивановной относительно визита к ним журналиста.
Жулавски прилетел мгновенно. Кажется, он просто болтался неподалеку от гостиницы в ожидании, когда его респондент созреет. Или в Лондоне изобрели пресловутую нуль-транспортировку, о которой прожужжали все уши фантасты.
Они снова устроились в полутемном фойе, в зоне отдыха, где тяжелые кожаные диваны отрезали от остального мира небольшую часть пространства.
Мария Ивановна, как и в прошлый раз, отказалась с ними идти, сославшись на срочную заботу. Дмитрий Сергеевич только теперь догадался, что уходит она не из-за возникших проблем, а чтобы не мешаться под ногами и слышать лишнее.
Впрочем, она сделала правильно и хватит о ней. Надо сосредоточиться.
Роскошные диваны приняли их в свои объятья. Жулавски, похоже, также настраивался на боевой лад. Он задумчиво размял в руках кубинскую сигару, понюхал. Раньше бы закурил ее. Но в наши безникотиновые годы лишь разочарованно положил ее в небольшой портсигар на пару сигар и забросил во внутренний карман пиджака.
