Даниил Гранин - Вечера с Петром Великим. Сообщения и свидетельства господина М.
Меншиков определил по-своему: «Петр вдаваться во всякии горазд». Многие осуждали — суетится не царскими делами. А ему иначе было нельзя, знал — одному ему и надо, чуть отпустишь, будут сидеть сиднем, начнут — не кончат, остановятся, напутают. Не стеснялся ни учиться, ни перенимать, а значит, признавать свою страну отсталой.
Глава десятая
РИЖСКИЙ ГАК
Первое же столкновение Петра с зарубежными порядками его озадачило. В Амстердаме на улице на него налетел мальчишка. Петр схватил его и как следует поддал. Мальчонка вырвался, отбежал и запустил в Петра огрызком недоеденного яблока. Царь остолбенел от подобной наглости, но интересно, что он сказал мальчику:
— Пзвини, я забыл, что я не в России.
В другой раз, в Риге, после того как она была завоевана, Петр наградил местными землями за успешные военные действия генерал-фельдмаршала Шереметева и князя Меншикова. Из дареной земли один гак принадлежал рижскому гражданину. Гак — такая мера земли была в балтийском крае, примерно равная одному гектару. Так что кусок существенный. Рижанин понятия не имел, в чем он провинился перед государем, и отправился в царскую канцелярию выяснять, за что у него отобрали землю. Поначалу его и слушать не хотели — есть решение его величества, какие могут быть разговоры. На рижанина слова эти не подействовали: гак его родовой, сотни лет семья владеет, никто не имеет права отнимать. Стали выяснять, оказывается, пожаловал землю Петр князю Меншикову, а с князем, как известно, тягаться никому неохота. Посоветовали гражданину отступиться, но он не согласился и стал хлопотать приема у царя. Каким-то образом добился. Представ перед своим новым царем, обратился к нему по-немецки. Держался свободно, на колени не опускался, к руке не припадал, держался с достоинством и даже обиженно. Ничем он, вроде, не прогневал государя, законов не нарушал — пусть ему объяснят, по каким законам его лишили земли и отдали князю Меншикову и почему, по каким правилам канцелярия жалобы на князя не принимает?
Петр с интересом спросил его, что же он хотел бы предпринять, уж не в суд ли подавать.
Рижанин несколько смутился, впрочем, на Меншикова он готов бы подать в суд, пусть разберут, но сложность в том, что дело может выйти на самого государя. Разрешит ли государь, чтобы его действия разбирали в здешней ратуше?
На это Петр нисколько не рассердился — а что, пускай разбирают. На всякий случай удивленный рижанин спросил, согласен ли государь, чтобы ответствовать по здешним законам, и дозволяет принести в случае чего на него жалобу.
Разумеется, Петр мог бы приказать вернуть этот злосчастный гак рижанину, но ему любопытно было испытать и Меншикова, и местные порядки, по которым, выходит, можно осмелиться судиться с царем, к тому же победителем. Выдержат ли местные власти сию неслыханную процедуру?
В ратушу пошла челобитная от рижанина на князя Меншикова как насильно завладевшего наследственной землей. Судья, рассмотрев обстоятельства, дела не принял. Пояснил, что земля вместе с гаком рижанина была пожалована князю царем, следовательно, заявление относится к царю. Высочайшее же лицо суд судить не может.
Гражданин разъяснил, что челобитную он согласовал с царем и тот разрешил ее подать, невзирая на свое собственное участие в этом деле.
После долгих обсуждений с юристами суд установил, что поскольку в царском указе не объявлено ни вины гражданина, ни имени его, челобитную следует принять.
Послали к Меншикову, предложив, согласно местным законам, явиться в ратушу. Меншиков ответил, что он знать ничего не знает, вся земля ему пожалована монархом, он, Меншиков, за монарха не отвечает, не ему обсуждать действия государя.
Отправился член совета ратуши к царю. Так, мол, и так, Меншиков ссылается на вас.
— Правильно ссылается, — говорит Петр.
— Тогда нужно будет Вашему Величеству самому пожаловать в ратушу, в присутственную палату на разбор дела.
Петр согласился. В назначенный день явился в ратушу. Там скопилось много народу, все любопытствовали, как царь поведет себя.
Прочли ему дело, спросили, все ли правильно, имеет ли он что добавить. Не имеет. Далее ему пояснили, что при разборе дела положено ему выйти в соседнее помещение. Государь вышел и ждал, пока советники закончат рассмотрение.
Затем его позвали в палату, ознакомили с решением, оно было в пользу просителя.
Когда Петр выслушал, то расчувствовался, поцеловал каждого советника в голову. Сказал, что повинуется закону, если государь повинуется, то не дерзнет никто противиться закону.
Благостная эта история, изрядно подслащенная летописцами, на самом деле протекала со слезами, бранью. Меншиков, матерясь, вытолкал рижанина взашей да еще пригрозил ему палками, если посмеет сутяжничать. Расчет у Меншикова простой — государь давно затаил обиду на Ригу, с тех пор как впервые приехал сюда с Великим посольством, а приняли его дурно. Запретили осмотреть местную крепость, предупредили, что стрелять будут. С Меншиковым тоже обошлись тогда бесчестно. Но ныне государь, узнав о выходке князя, повел себя неожиданно. Не впервые Меншиков попадал впросак, пытаясь угадать поведение Петра. Впрочем, Меншикова за драчливость он не попрекнул, даже посмеялся. В городе же о происшествии стало известно, законопослушность царя приводили в пример, сравнивали с грубостью Меншикова, более же всего со шведами, с Карлом XII, и не в пользу последнего. Гак был возвращен владельцу, бумаги незамедлительно оформили, Меншиков, пользуясь случаем, выпросил у государя целую мызу в возмещение потери.
Глава одиннадцатая
ДВА САМОДЕРЖЦА
Молочков устроил целое представление, рассказывая про Карла XII и Петра, изображая то одного, то другого. Оба высокие, красивые, сильные. Карл узколицый, волосы прямые, сплетенные сзади косичкой. Черты его малоподвижны, он молчалив, решителен, одет небрежно, можно сказать неряшливо, рубаха грязная, суконный мундир заношен, кожаные штаны потерты до белизны, шея завязана черным шелковым платком, он вполне сошел бы за современного хиппи, если б не шпага, она у него не просто болтается, она его принадлежность, такая же, как крест у священника. Это был облик полководца на войне. Он всегда пребывал на войне, был ли он во дворце, на дипломатических переговорах, все равно, это была всего лишь отлучка с фронта.
Петр был в сравнении с Карлом круглолиц, голенаст, веселее, общительней… Впрочем, у них было много общего — стремительность, выносливость, оба не обращали внимания на свои манеры, на одежду.
Можно было подумать, что Молочков знал обоих и оба ему нравились. Конечно, в Петра он был влюблен, но и Карл его привлекал, Карл был достойный противник, он многому научил Петра, хотя был моложе его на десять лет. Карл уже восемнадцатилетним юношей нанес поражение русской армии, разгромив Петра под Нарвой. С тех пор началось их единоборство, вплоть до Полтавского сражения, да и позже Карл XII пребывал главным противником Петра. Двадцать лет подряд Петру приходилось разгадывать замыслы шведского короля. За долгие годы они оба хорошо изучили характеры друг друга. И для Петра, и для Карла характерны были энергия, военная хитрость, нетерпение. Подобно Петру, мальчиком, будучи принцем, Карл неустанно занят военными играми, парадами, маневрами. Образование, и неплохое, лишь убеждает его, что он — воин. Война — его талант, его призвание, его способ править. Хорошо сказал о нем один француз: «Он вошел в полевой шатер, как монах в келью». Аскет войны, он как бы дал обет Марсу. Молодость с ее страстями, романами не может догнать этого кавалериста в ярко-синем мундире с золотыми пуговицами. Он не пьет ничего, кроме ключевой воды, не меняет одежды. Зачастую седло служит ему подушкой. Если ему нужны деньги, то не для удовольствий — только платить солдатам, кормить их, обеспечить армию пушками и порохом. Не ищите в нем слабости, честолюбия. Плевать он хотел на лавровые венки, триумфальные арки, ордена.
Ему надо воевать. «Аттнла, заблудившийся в восемнадцатом веке», по выражению Сен-Винтера. Подобно предводителю гуннов Аттиле, Карл громит, захватывает города Европы, не имея планов завоевания. Он тут же раздает захваченные земли. Стрелять, убивать, сражаться — вот его цель. Игра в солдатики, только живые, чтобы пули свистели настоящие, чтобы самому быть в гуще сражения, вдыхать пороховой дым. Азарт войны заменял ему прочие радости. Он меняет мундир, штаны, лишь когда они износятся до дыр. Завоевать земли для своей страны — об этом он не помышляет.
Нарвская победа внушила Карлу высокомерное отношение к русской армии, к Петру, который вместе с Меншиковым покинули войска накануне сражения. Феерическая слава непобедимого полководца уже окружала образ юного шведского короля.
