Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
— Садись, Гюрт.
Граф молча сел на скамью у стены. Гарольд откинулся на спинку кресла и задумчиво взглянул на него. Гюрту недавно исполнилось тридцать пять, он был крепок и хорош собой. Его чистое мужественное лицо лучилось спокойствием, а во взоре, обращённом на брата, явственно читались сочувствие и любовь.
— Что скажешь? — спросил Гарольд. — Что мне ответить посланцам Вильгельма?
— Правду, и только правду. Тебя выбрал народ. Так и надо сказать послу герцога. И разом пресечь домогательства норманнов!
— Это опасно, друг мой.
— Пусть так. У нас достанет сил, чтоб справиться с Вильгельмом, если он вздумает к нам сунуться!
— А есть вероятность, что Незаконнорождённый всё-таки решится на это?
— Есть, брат, — прямо ответил Гюрт. — Наши люди сообщили, что герцог созывал Тинг[16]. Большинство баронов пока колеблются. Однако кузни в Нормандии работают и днём и ночью... Оружие, зерно и корабельный лес вздорожали...
Граф сделал паузу, глядя на Гарольда. Тот хмуро молчал.
— Кроме того, — вновь заговорил Гюрт, — отец Альдред получил известия из Рима... Папа крайне недоволен положением дел в Англии...
Граф снова прервался, но король безмолвствовал. Взгляд его был тяжёл, губы плотно сжаты. Всем своим видом он напоминал льва, готового к прыжку.
Гюрт вздохнул и продолжил:
— Норманнские торговцы и священники как крысы снуют по дорогам Англии... Они выведывают тайны и развращают твоих вассалов... Да и чему тут удивляться? Наши увальни за годы правления Эдуарда пристрастились к заморским винам, сладким фруктам и ярким тканям... Многие из них воротят нос от родного эля, простой пищи, грубого, но прочного английского сукна... И влезают в долги.
Король как будто не слышал последних слов графа.
— Значит, герцог не оставил своей затеи и продолжает зариться на мой трон! — резко сказал он. — А попам не даёт покоя мысль, что я возложил корону без их благословения. Что ж, пусть попробуют топора саксов!
Эта тирада не ввела Гюрта в заблуждение. Он слишком хорошо знал своего старшего брата. Сквозь внешнюю невозмутимость и самоуверенность он ясно различал тревогу, которая железными когтями сжимала его сердце. Граф прекрасно понимал, что эта тревога была следствием тяжкого груза ответственности, свалившейся на Гарольда. Чуть помедлив, он глубоко вздохнул и бодро заговорил:
— Будем готовиться к войне, брат! Знатные таны должны отложить пиры и забавы и ждать сигнала. Вильгельм хитёр и силён. Но, придя к нам, он будет отрезан от родины. Мы же встретим его на своей земле. И встретим во всеоружии!
— Ты прав, Гюрт! — кивнул Гарольд. — Подготовь все необходимые указы. Дружины должны собраться по первому зову и явиться в назначенное место:
— Будем созывать ополчение?
— К сожалению, без него не обойтись. — Король помолчал, собираясь с мыслями, и вновь заговорил: — Но мы используем его лишь как резерв. Общинники не обучены и неорганизованны. Если мы призовём их в последний момент, то получим большое, но слабое войско! И хлебнём с ним горя... Следует собрать людей загодя и обучить основам воинского дела. Сию задачу я возложу на правителей графств. Полагаю, они с ней справятся. Что ты скажешь на это?
— Согласен, брат.
— И вот что ещё. Организуй сторожевые посты в береговых бургах[17]. Особенно подле Певенси и Гастингса. Это самые удобные места для вторжения. Если наш флот не сумеет остановить врага, мы не дадим ему развернуться на суше и сбросим в море.
— Исполню, Гарольд! — Гюрт почувствовал, что к брату вернулось обычное самообладание.
В эту минуту резкий звук рога прервал их разговор. С лязгом поднялась решётка и, громко простучав копытами по подъёмному мосту, во двор замка въехал отряд всадников.
— Рагнар! — крикнул король.
Оруженосец появился на пороге.
— Кто приехал?
— Посланец герцога Норманнского и сопровождающие его люди, мой король.
— Зови танов, — приказал Гарольд. — Встретим посла как подобает.
— Они давно ждут, мой король, — кивнул Рагнар и вышел.
Через несколько минут отворилась дверь и в зал, звеня оружием, вошли члены королевского совета. Первым шёл правитель Кента, Суррея и земель вокруг Лондона граф Леофвайн. Его длинные волосы были стянуты на затылке пучком, что придавало лицу несколько задиристое выражение. Чуть сзади, покачиваясь на толстых, как тумбы, ногах, неторопливо шагал эрл Сигевульф. За ним шествовали десятка полтора знатных танов. Замыкали процессию статный пожилой вельможа и красивый, атлетически сложенный юноша: дядя короля эрл Алфвиг и племянник Хакон.
Вновь открылась дверь, и в зал вступили придворные таны — кравчий, стольник, постельничий, конюший, казначей, эконом и два писца. Приближённые поклонились Гарольду и прошли в глубину зала. Писцы и придворные таны расположились в стороне, прочие сеньоры заняли места по бокам от помоста, на котором возвышалось кресло короля. С гулким стуком опустив тяжёлые мечи на каменные плиты пола, они сцепили пальцы на рукоятях и замерли в молчаливом ожидании. Граф Гюрт встал со скамьи и присоединился к ним.
Гарольд пристально смотрел на пришедших — они были спокойны и невозмутимы. Ни тени тревоги нельзя было заметить на их мужественных, словно высеченных из камня лицах.
Уверенный вид соратников порадовал Гарольда. «И с этими вепрями бояться норманнского петуха?!» — мысленно усмехнулся он.
Тем временем в зал вошли духовные особы — архиепископы Стиганд Кентерберийский и Альдред Йоркский и епископ Вульфстан Уорчестерский.
— Вы можете сесть, святые отцы, — обратился к ним Гарольд. Священники поклонились и разместились на табуретах недалеко от короля.
На пороге появился Рагнар.
— Посланец герцога Норманнского, отец Мэйгрот, просит принять его! — отчеканил он.
— Пусть войдёт, — негромко произнёс король.
Глава 17
СОЛОМОН
В то время как посланец герцога Норманнского стоял у дверей, ожидая аудиенции, принцесса Айя словно лёгкий ветерок скользила по мрачным полутёмным коридорам королевского замка. Заверение отца развеяло грустные мысли. Девочка, мурлыча что-то себе под нос, направлялась к своему другу — лекарю и астрологу Соломону.
Покой, отведённый еврею, был расположен подле казначейской. Пройдя мимо казначейской, у дверей которой стоял на посту хускерл, Айя приложила пальчик к губам, состроила часовому уморительную рожицу, приоткрыла дверь соседнего покоя и заглянула туда.
Соломон сидел у большого стола, заваленного пергаментами и заставленного склянками толстого стекла. Хотя ему едва перевалило за сорок, голова его была почти совсем седа. И всё же он выглядел довольно молодо, чему способствовали живые и выразительные карие глаза. Лицо лекаря было грустным. Оторванный от родных, он временами испытывал приступы острой тоски. В эти дни всё валилось у него из рук, жизнь казалась пустой и никчёмной. Именно в таком состоянии его и застала принцесса.
При дворе было всего три человека, в обществе которых Соломон чувствовал себя спокойно. Первый — это был сам король. Далёкий от национальных и сословных предрассудков, Гарольд ценил лекаря за ум и обширные познания, а тот платил ему глубокой преданностью и старанием.
Вторым покровителем Соломона был, как ни странно, сотник королевских хускерлов и личный телохранитель Гарольда — Рагнар. Первое время Рагнар с плохо скрываемым недоверием относился к иудею. Однако что-то в этом на первый взгляд жалком человечке привлекало наивного и доверчивого великана. Словно какая-то притягательная сила исходила от еврея. А его прорицания, которые часто сбывались, вызывали в сердце могучего сакса благоговейный трепет.
Видя, как уважительно относится к еврею король, Рагнар взял Соломона под свою опеку и никому не позволял над ним потешаться. Когда они с важным видом шествовали по узким коридорам замка, лишь огромные кулаки сакса удерживали встречных от ехидных шуточек, настолько уморительной была эта пара — громадный воин и маленький седой еврей.
Третьим человеком, относящимся к Соломону с детской непосредственностью и теплотой, была малышка Айя. Она любила сидеть в его покое и болтать с много повидавшим в своей жизни евреем. Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, она слушала рассказы о дальних странах.
Принцесса погрозила маленьким кулачком ухмыльнувшемуся в бороду часовому, тихонько открыла дверь, на цыпочках подкралась к ничего не подозревающему лекарю и громко закричала:
