Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
Холод и тьма правили миром. Повинуясь их воле, лютые морозы обрушились на английскую землю. Они были настолько сильны, что деревья трещали от напряжения, а снега выпало так много, что крыши крестьянских домов прогибались под его тяжестью. Саксы, более привычные к туманной сырости, нежели к холоду, кряхтели и кутались в одежду.
— Ничего, — подбадривали они себя, — бывало и не такое.
Меж тем шёл к концу февраль. Позади остались похороны, выборы, коронация, свадьба и прочие шумные хлопоты. Начались будни. Новый король перебрался в замок Геверинг. Он хотел отвлечься охотой, но не мог заставить себя выехать со двора — слишком свежа была рана.
Полтора месяца минуло с того дня, как Эдита удалилась в монастырь. Эти полтора месяца были самыми страшными в жизни Гарольда. Неимоверным усилием воли он днём заставлял себя заниматься государственными делами, а по ночам мучился и страдал. Лишь надежда помогала ему держаться, он верил, что со временем сможет всё изменить. Главное — перетерпеть чёрную полосу.
Пока Гарольд старался укрепиться духом, его ни о чём не подозревавшие соотечественники пребывали в эйфории. Не каждому народу выпадает счастье иметь такого короля — благородный и мудрый, он неустанно заботился о своих подданных. С таким государем можно было смело смотреть в будущее и ни о чём не тревожиться.
Однако покой островитян был недолог. В самый разгар морозов в Англию прибыл посланец герцога. Гарольд отправил за ним нарочных, а сам удалился в тронный зал. Ему необходимо было подготовиться к встрече, ибо она не сулила ничего хорошего. Войдя в мрачное полутёмное помещение с высоким сводчатым потолком, он тяжело опустился в массивное дубовое кресло и положил руки на подлокотники в виде львиных голов. Откинувшись на спинку, Гарольд отрешённо уставился в пространство, будто пытался увидеть там своё будущее.
Прошло минут десять. Наконец король поднялся, прошёлся по залу, остановился у одного из факелов и стал смотреть на огонь. Языки пламени отражались в его глазах, лицо было усталым и печальным. Долго стоял он в глубокой задумчивости.
Вдруг лёгкие шаги нарушили безмолвие. Отворилась тяжёлая дверь, и в зал вошла Айя. В эти тяжкие дни малышка изо всех сил старалась помочь Гарольду. Он был для неё не просто отцом: она боготворила его. Эдита уверила её, что всё это не надолго, главное потерпеть. Девочка верила и терпела.
— Батюшка! Чем вы встревожены? Что-то случилось? — озабоченно воскликнула Айя, взглянув на отца.
Гарольд подавил тяжёлый вздох и ласково ответил:
— Нет, дитя моё. Я просто устал.
— Кто же утомил вас? Наверно, этот несносный дядя Гюрт? — забавно нахмурив бровки, она стала по-матерински выговаривать отцу:
— Вам следует беречь себя и не переутомляться. Вы уже не так молоды!
Гарольд не удержался от улыбки.
— Хорошо, дитя моё. Буду стараться.
— Вот так-то лучше, — продолжала наставлять отца дочь. — А то стоит мне только отлучиться, как вы начинаете работать и день и ночь. А вашим подданным и дела нет. Смотрите, как вы похудели! Куда это годится?
Айя погрозила отцу пальчиком и строго закончила:
— Если так много работать, можно и заболеть. Вы этого хотите?
Король промолчал. Он заметил, что на шее девочки переливается в свете факелов ожерелье из крупных камней.
— У тебя обновка? — спросил он, уводя разговор в сторону. — Это ожерелье очень тебе к лицу.
Айя мгновенно забыла о тревожных мыслях.
— Правда? — с наивной кокетливостью промолвила она. — Норманнские купцы прислали мне это ожерелье. Они привезли его из франкских земель.
Гарольд помрачнел и нахмурился, но тут же взял себя в руки, шагнул к дочери и сделал вид, будто внимательно рассматривает ожерелье.
— Это янтарь, — сказал он. — Солнечный камень, веселящий душу и отгоняющий болезни. И добывают его не во франкских землях, а на берегах моря балтов. Или варяжского, как называет его твой любимец — Соломон.
Айя на мгновение задумалась, забавно наморщив лобик, а затем обратилась к отцу с вопросом:
— А что за люди живут у варяжского моря?
— Когда-то там обитали наши сородичи. А ныне там живут поляки, пруссы и прочие народы.
— А дальше, за морем?
Король обнял дочь за худенькие плечи и подвёл к широкой скамье, подле которой стояла одна из жаровен. Опустившись на скамью, он усадил девочку рядом с собой. Айя прижалась к отцу и, доверчиво заглядывая ему в глаза, стала теребить за одежду.
— Ну же, батюшка? Кто живёт за варяжским морем?
— За варяжским морем, малышка, лежит большая и многолюдная страна. Зовётся она Гардарика — Страна Городов. А живут в ней русы.
— А какие они, эти русы? — не отставала Айя.
— Я их никогда не видел, — задумчиво произнёс король. — Рассказывают, что они такие же, как мы. Высокие и русоволосые, сильные и храбрые. Как и на нас, на них постоянно нападают враги — дикие и косматые язычники. Поэтому в одной руке они держат серп, а в другой меч.
— А почему море зовётся варяжским? — задала очередной вопрос Айя.
— Потому что по нему плавают варяги. Так русы называют морских разбойников. На родине они зовутся викингами, в прочих землях — норманнами.
— Они зовутся норманнами потому, что приплывают из полуночных стран?
— Да, дитя моё. Норманны — значит «северные люди».
— А почему они покидают родину?
— По разным причинам, малышка. Одним скучно сидеть на одном месте, и они ищут неведомые страны. Других влечёт добыча, и они бродят по свету, как голодные волки, уничтожая на своём пути всё живое.
Король сделал короткую паузу и продолжил рассказ:
— Франки, ромеи и русы, измученные набегами норманнов, призвали их к себе на службу, полагая, что так покончат с этой напастью. Увы, это всё равно что запустить волков в овчарню! Ярл Рюрик стал королём русов. Ярл Ролл он захватил север франкских земель и основал там герцогство Нормандию. А ярл Робер отобрал у василевса италийские земли...
— Но и в наших жилах течёт датская кровь! — озадаченно сказала принцесса.
— Это так, — согласился отец. — Но по мужской линии мы саксы. А кроме того — христиане, осенённые светом знаний...
— Но ведь и северные воители обратились к Господу...
— Обратились. Совсем недавно. И далеко не всё... Да Бог с ними. Скажи лучше, как твои дела?
— Всё хорошо.
— Отец Альдред хвалит тебя. Говорит, что ты делаешь успехи в учёбе.
— Он очень добр...
— А что тебе нравится больше всего? Из того, чему он тебя учит?
— То, как он рассказывает о давно минувших днях.
— Да... Он знает очень много... — кивнул Гарольд. — Он спас немало книг из разграбленных викингами монастырей... И не только в Англии. Он ездил за ними в Ирландию, которая, как ты знаешь, была светочем науки... Пока эти псы не превратили её в развалины!
Они помолчали. Король осторожно погладил мягкие, пушистые волосы дочери. Та обхватила его широкую ладонь своими маленькими ручками и прижалась к ней губами. Тоска и жалость сдавили сердце Гарольда.
«Она всё более походит характером на мать», — подумал он. Проведя рукой по лицу, словно отгоняя воспоминания, король мягко отстранил девочку и ласково произнёс:
— А теперь ступай, дитя моё. У меня ещё много дел.
Айя поцеловала его руку, поднялась и направилась к двери. Открыв её, она обернулась и неожиданно спросила:
— Матушка скоро к нам вернётся?
Гарольд похолодел, не зная, что ответить. Заметив слёзы в глазах дочери, он взял себя в руки и ровным голосом произнёс:
— Скоро, дитя моё. Скоро... Надо немного потерпеть. Ты не должна грустить. Помнишь, что она тебе говорила?
— Помню, — кивнула Айя, вытирая глаза. — Мне надо быть весёлой. Тогда всё это быстро кончится.
— Правильно, — вздохнул король. — Больше не будешь печалиться?
— Не буду, — покачала головой девочка. — Но матушка велела мне заботиться о вас, — быстро добавила она. — А вы не слушаетесь. Что я ей скажу?
— Я исправлюсь, дитя моё, — заверил Гарольд.
Айя на прощание улыбнулась и покинула зал. Король проводил её грустным взглядом, посидел немного, затем поднялся, подошёл к двери и, приоткрыв её, крикнул в полумрак коридора:
— Рагнар!
Словно из-под земли перед ним вырос оруженосец.
— Слушаю, мой король!
— Позови графа Гюрта.
— Я здесь, брат, — отозвался граф, появляясь в коридоре. — Я знал, что ты призовёшь меня, и был поблизости.
Гарольд повернулся, медленно прошёл к креслу и тяжело опустился в него. Граф застыл перед ним.
