Георг Борн - Султан и его враги
В эту минуту кэб остановился в начале улицы Олд-Кент.
Друзья оставили экипаж и пошли по узкой и грязной улице, отыскивая таверну.
Прохожие, попадавшиеся им навстречу, оправдывали дурную славу квартала. Видно было, что здесь собирались подонки Лондона.
При виде всего этого в душе Зоры зародилось сомнение.
Что могло предвещать приглашение в подобное место, не посещаемое никогда порядочными людьми. Не было ли это западней?
Зора еще не знал, что здесь не редкость ссоры и драки, оканчивающиеся кровопролитием, что здесь часто находят на улицах убитых или раненых.
Наконец Зора и Сади подошли к таверне.
Окна и двери ее были отворены, и оттуда неслись несвязные крики, хохот, брань.
Посетители, то и дело входившие и выходившие, имели такой отталкивающий вид, что Сади, несмотря на то, что сам вышел из парода, при виде их почувствовал отвращение, смешанное с испугом.
Правда, надо сказать, что назвать народом посетителей таверны Олд-Кеит никак нельзя. Это были подонки общества, собравшиеся отовсюду в огромную столицу. Тут были и матросы без мест, и люди, имевшие старые счеты с законом, и авантюристы, неразборчивые в средствах, — представители всех наций земного шара.
— Хотел бы я знать, что нас ждет в этой таверне, — шепнул Зора, — однако войдем в нее.
Сади молча последовал за своим другом.
Внутри таверна была очень проста. Большие, крепко сколоченные столы и простые скамейки и стулья составляли все ее убранство. Несколько ламп, свисавших с потолка, освещали большой зал.
Казалось, что обычная жизнь этого заведения еще не началась, так как было сравнительно тихо.
Несколько столов было занято по большей части мастеровыми. Выделялась группа хорошо одетых людей, которые сидели за отдельным столом и пили вино.
Друзья сели за отдельный стол и попросили себе бутылку канского вина.
— Ну что, ты видишь кого-нибудь из своих знакомых? — спросил тихо Сади.
— Нет, пока не вижу, — отвечал тот, также сдерживая голос.
В эту минуту отворилась дверь одной из боковых комнат, и на пороге показался человек в мундире морского капитана, загорелый, с густой, нечесаной бородой и диким выражением лица, на котором оставило следы неумеренное употребление спиртных напитков.
Как только он вошел, тотчас из группы матросов отделились двое, очевидно, поджидавшие его, и подошли к нему.
Вошедший сказал им несколько слов шепотом и указал на стол, стоявший вблизи того, за которым сидели Зора и Сади.
— Клянусь бородой пророка, это адмирал Страдфорд, — сказал Зора, обращаясь к Сади.
— Муж леди Страдфорд?
— Мне кажется, что я не ошибся.
— Значит, это он пригласил тебя сюда!
— Я просто ничего не понимаю!
— Что ты собираешься делать?
— Это мы увидим, — отвечал Зора, в то время как адмирал подошел к указанному им столу и громко приказал хозяину таверны подать рому его «юнгам».
— Что ты на это скажешь? — сказал тихо Зора. — Смотри, как низко опустился этот так называемый адмирал! Эти «юнги», как мне кажется, вовсе не матросы, а просто переодетые негодяи. И с такими людьми он пьет вместе ром!
— Он, кажется, уже довольно пьян.
— Если бы я раньше знал, что это за приглашение! Что ты посоветуешь мне теперь делать?
— Он, кажется, тебя не узнал.
Но Сади скоро убедился, что ошибся.
Адмирал узнал Зору, и все показывало, что он намерен затеять с ним ссору. Развалившись на стуле и засунув руки в карманы панталон, адмирал смотрел с презрительной, вызывающей улыбкой на Зору и его друга.
Зора не обращал ни малейшего внимания на его выходки. Теперь было ясно, кем и с какой целью было написано приглашение.
Только тут Зора понял, какой опасности он подвергается. Два матроса тоже стали поглядывать на него с вызывающим видом и ожидали малейшего повода, чтобы затеять ссору.
Кроме того, было очевидно, что нечего было рассчитывать на чью-либо помощь: честные люди в подобных местах были так же редки, как белые вороны.
Благоразумнее всего было не обращать никакого внимания на выходки адмирала и его матросов, а воспользоваться первым удобным случаем и покинуть таверну.
Наступала ночь, а таверна все больше и больше наполнялась посетителями.
— Мы, кажется, попали в западню, — шепнул Сади.
— Нам остается только одно — уйти, — ответил Зора, вставая со своего места.
Увидев это, адмирал тоже вскочил со стула.
Казалось, это был заранее условленный знак, так как в ту же минуту оба матроса бросились с громким криком на Зору и Сади.
Остальные посетители даже не пошевелились и остались равнодушными зрителями этой неожиданной сцены.
Адмирал бросился на Зору. Противниками Сади были два матроса, мускулистые руки которых доказывали, что адмирал выбрал их удачно.
Впрочем, ловкость Сади заменила недостаток силы, и он, схватив первый попавшийся под руку стул, стал защищаться довольно успешно.
Рассчитывая на свою исполинскую силу, адмирал думал, что легко справится с Зорой, в котором он видел только молодого изящного франта, умеющего говорить любезности дамам.
— А! Я научу тебя ухаживать за моей женой в мое отсутствие! Это не пройдет тебе даром! — крикнул он, в бешенстве бросаясь на Зору и думая одним ударом уничтожить своего противника.
Но он жестоко сшибся. Зора не уступал ему в силе и превосходил в ловкости. Отбив легко два нападения адмирала, он схватил его наконец поперек тела и бросил в угол таверны на груду столов и стульев.
Послышался страшный треск, адмирал с криком и проклятиями упал среди обломков мебели, не выдержавшей его тяжести.
Воспользовавшись этой минутой, Зора позвал Сади, думая оставить таверну, прежде чем адмирал успеет подняться.
К этому времени Сади удалось избавиться от одного противника, у которого сильный удар по голове отбил охоту нападать на него.
Но в ту минуту, когда он думал уже разделаться так же и со вторым матросом, дело неожиданно приняло очень дурной для него оборот.
Хозяин таверны бросился на него с диким криком.
Увидев это, Сади ловким ударом стула, все еще бывшего у него в руках, заставил второго матроса отлететь на несколько шагов и приготовился встретить нападение нового врага.
Но в эту минуту все бывшие в таверне посетители поднялись как один и бросились на Сади и Зору.
Положение обоих друзей стало в высшей степени опасным.
Выход из таверны был загорожен от них. Нападающие бросались, как дикие звери, о сопротивлений нечего было и думать, надо было отступать. Зора заметил в глубине таверны дверь и стал прилагать все усилия, чтобы пробиться к пей. Он думал, что через нее можно будет пробраться на улицу.
После нечеловеческих усилий друзьям удалось добраться до двери и, отворив ее, они бросились в открывшийся узкий проход.
В эту минуту среди нападающих, хорошо знакомых с расположением таверны, раздались крики дикой радости и торжества.
Радость их была понятна, проход вел не на улицу, а в небольшой двор, со всех сторон окруженный стенами.
Зора и Сади попали в западню, из которой не было никакой возможности выбраться.
XIII. Помощь в нужде
Снова пришла зима, и в столице Турции установилась погода с дождем и ветром.
Темнеть начинало рано, и богатые жители Стамбула покинули свои загородные виллы на берегу Босфора.
Вечером одного прекрасного зимнего дня по широкой дороге, ведущей к Долма-Бахче, шел какой-то человек спокойным, мерным шагом. На голове его была зеленая арабская повязка, из-под которой виднелась закрывавшая лоб золотая полоса.
Двое старых турок, проходивших по дороге, при встрече с незнакомцем заметили при колеблющемся свете фонарей, тут и там мелькавших по дороге, его золотую повязку и, почтительно поклонившись ему, прошептали, прикладывая левую руку к сердцу: «Салем-Алейкум!»
Золотая Маска отвечал им поклоном головы и продолжал свой путь.
Стоявшие у дверей часовые также почтительно склонились перед незнакомцем, видя его золотую повязку.
Наконец Золотая Маска подошел к маленькому домику в парке, где год тому назад Реция нашла убежище вместе с принцем Саладином.
Теперь парк был печален и мрачен на вид. Деревья стояли обнаженные, и ветер носил по дорожкам опавшие сухие листья.
В нише стены около домика, который был уже заколочен по случаю наступления зимы, спала женщина, держа в руках ребенка.
— Реция и ее ребенок! — прошептал Золотая Маска, взглянув на спящую.
С этими словами Золотая Маска опустился на колени и сложил руки, как для молитвы.
Через несколько минут он поднялся и пошел назад той же дорогой, оставив около Реции хлеб, плоды и небольшую сумму денег.
Пройдя Перу, Золотая Маска вошел в Галату и остановился у деревянного домика, в котором жила Кадиджа.
