Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

Георг Борн

Султан и его враги

(Том 1)

Часть 1

I. Золотая Маска

В столице Турции — Константинополе — и над окружающими его водами царствовал удушливый жар, какой обыкновенно бывает в это время на всем Востоке.

В полдень всякие занятия прекратились, и на улицах не видно было ни души, кроме бесчисленного множества голодных собак.

С наступлением вечера движение снова началось, но жар нисколько не уменьшился. Воздух был неподвижен, а небо начало мало-помалу покрываться темными тучами.

К берегу Босфора подплывал на легкой лодке молодой лодочник, которых в Турции зовут каикджи. Это был красивый, высокого роста юноша, лет двадцати; его мускулистые руки легко управляли веслами, на голове была надета красная феска. Черты его лица, загорелого от солнца, правильные, как и у всех турок, выражали добродушие, благородство и ум, и в то же время это лицо было замечательно красиво.

— Почему ты едешь сюда из Скутари, Сади? — спросил грек-лодочник, сидевший у самого берега в ожидании пассажира, чтобы возвратиться в Константинополь.

— Я отвозил одного франка в Долма-Бахче, — ответил молодой турок.

— К ночи будет буря, и она разразится раньше, чем ты успеешь вернуться назад, — заметил грек.

— Да будет воля Аллаха! — прошептал Сади и оттолкнул лодку от берега.

Раньше, чем предсказывал грек, поднялся сильный ветер, и море покрылось волнами.

В несколько мгновений небо заволокло тучами, стало темно, как ночью.

Нисколько не испугавшись, Сади продолжал грести, тогда как волны грозили, того и гляди, затопить его маленькую лодку.

Вдруг Сади услышал громкий крик.

— Помогите! — громко разнеслось по воде.

Сади оглянулся кругом. На некотором расстоянии он заметил большую лодку с навесом из шелковой материи.

Три или четыре гребца махали руками и кричали. У самого навеса стоял слуга и махал шелковым платком. Сади разобрал слова: «Помогите! Лодка течет! Сюда!» Затем ему послышалось слово «принцесса».

Конечно, лодочник понял, что эта роскошная лодка должна была принадлежать какому-нибудь знатному турку, и прежде всего юноша подумал о том, что в ней кто-то подвергается опасности, но он также поспешил бы на помощь, если бы опасность грозила какому-нибудь бедняку.

Собрав все силы, Сади направился к лодке, которая уже начала наполняться водой. В это время из-под навеса появилась фигура знатной турчанки. Лицо ее было закрыто тонким белым покрывалом, так что лица нельзя было разглядеть, тогда как она, напротив, могла отлично все видеть. Широкое верхнее платье скрывало формы ее тела от глаз любопытных. По ее жестам было видно, что опасность велика.

— Сюда, каикджи! — закричал слуга, по выговору грек. — Ее светлость принцесса в опасности! Лодка течет! Пришли, как можно скорее, с берега или из города лодку.

— Теперь уже поздно! — раздался из-под покрывала голос принцессы. — Вода заливает лодку! Лодочник должен отвезти меня в своей лодке в Скутари! Положи в лодку ковер!

Сади не успел взглянуть на принцессу, нечто другое привлекло его внимание. Слуга-грек, к которому относились последние слова принцессы, взглянул на него так, что у него на сердце похолодело. Никогда в жизни Сади не встречал человека, взгляд которого вызывал бы такой ужас.

Но грек в ту же минуту повернулся, чтобы исполнить приказание своей гордой повелительницы, а Сади невольно схватился за святой талисман из Мекки, висевший у него на груди.

Казалось, что принцесса с удовольствием глядела на молодого лодочника, что могла делать под покрывалом совершенно незаметно.

Сади с трудом удерживал свою лодку рядом с большой из-за сильного ветра.

Когда грек положил ковер на низкую скамейку в лодке Сади, принцесса оставила свою большую красивую лодку, быстро наполнявшуюся водой, и пересела в лодку Сади, взгляд которого невольно еще раз обратился на грека-слугу, но тот в это время наклонился и не глядел на Сади.

— Вези меня в Скутари, — приказала принцесса, усевшись на ковер, — но будь осторожен, каикджи, если тебе жизнь еще дорога. Если ты довезешь меня безопасно до берега, я щедро награжу тебя, если же я подвергнусь из-за тебя опасности, то твоей голове не удержаться на плечах.

— Не бойся, принцесса Рошана, — отвечал спокойно Сади, знавший имя принцессы, — я доставлю тебя на берег невредимой.

Грек остался в большой лодке, чтобы увести ее в безопасное место и еще потому, что в маленькую лодку Сади нельзя было никого больше посадить, не подвергнув всех опасности утонуть.

Сади бесстрашно начал свою борьбу со стихией. Гром уже гремел, и молнии прорезали тучи. Волны поднимались все выше и выше, нигде не было видно пи одной лодки, и маленькая лодка Сади казалась игрушкой среди волн.

Принцесса безбоязненно доверилась Сади. Она спокойно сидела на ковре и следила за каждым движением весел лодочника, красивое лицо которого сделалось еще привлекательнее в этой борьбе со стихией, на которую он, казалось, не обращал внимания. Принцесса с возрастающим изумлением глядела на Сади, бесстрашно и твердой рукой управлявшего своей лодкой, которую ему скоро удалось вывести на спокойное место.

— Я не могу въехать в канал, который ведет к твоему дворцу, принцесса, — сказал Сади, когда лодка начала приближаться к берегу, — прикажи, где ты хочешь выйти на берег?

— Там, где останавливаются пароходы из Смирны. Можешь ли ты причалить туда?

— Я исполню твое приказание.

— Как тебя зовут?

— Сади, сын Рамана.

— Кто был твой отец? — продолжала спрашивать принцесса.

— Он был муэдзином[1] в минарете султанши Валиде! Он умер пять лет тому назад, и я сделался перевозчиком.

— Тебе не годится быть перевозчиком, Сади, хотя ты умеешь отлично управлять лодкой. Тот, кто способен хладнокровно глядеть в лицо такой буре, тот может вынести любую опасность. Приходи ко мне во дворец, Сади, я хочу наградить тебя за то, что ты спас меня.

— Я сделал это не из-за награды, принцесса! Заплати мне обыкновенную плату за проезд, но не более! — отвечал Сади.

— Хорошо, но приходи за этой платой ко мне во дворец.

В это время лодка подъехала к пристани, у которой всегда стояли наемные экипажи. Начал накрапывать дождь, и гром гремел все громче и громче. Твердой рукой Сади повернул свою лодку к берегу. В то время как они подъезжали к берегу, там произошло какое-то волнение.

— Что там такое? — спросила принцесса перевозчика, приготовлявшего ей трап.

— Это правоверные и арабы дерутся с франками, в дело пошли уже ножи и кинжалы, так что кавассы[2] ничего не могут сделать.

— Долой проклятых собак-христиан! Смерть им! — кричали несколько турецких матросов, и обе стороны были в страшном возбуждении.

Вдруг Сади прижал руки к груди и начал шептать какое-то изречение из Корана.

— Что с тобой? — спросила принцесса, поднимавшаяся в это время по ступеням на пристань.

— Посмотри туда, принцесса! Золотая Маска!

Говоря это, Сади указал на появившуюся недалеко от них фигуру. Бледное лицо незнакомца было До половины закрыто и с одной стороны казалось залитым кровью. Часть лба и головы были покрыты зеленым арабским платком, концы которого падали по обе стороны головы. Верхняя часть лица была закрыта золотой повязкой.

Принцесса на мгновение остановилась.

— Да… это од… Золотая Маска! — прошептала она наконец.

Между тем незнакомец прямо пошел к сражающимся и вошел в середину. Казалось, что ножи и кинжалы отскакивали от него.

Матросы, арабы и франки, все, как бы движимые ужасом, расступились и отхлынули назад.

Незнакомец, между тем, не проронил ни слова, он молча прошел через отступающие ряды, точно его появления было достаточно, чтобы прекратить кровопролитную битву.

— Подай мне карету! — приказала принцесса.

Сади сделал знак кучеру одной из карет, который сейчас же подъехал.

— Видишь ли ты в темноте эту фигуру? — спросила принцесса кучера.

— Это — Золотая Маска, — отвечал дрожащим голосом кучер, испуганно оглядываясь вокруг.

— Поезжай за ним, я заплачу тебе тысячу пиастров!

— Если бы ты пообещала мне в десять раз больше, то и тогда бы я не согласился, — отвечал кучер.

— Я приказываю тебе! Я принцесса Рошана.

— Приказывай что хочешь, но только не это, светлейшая принцесса; следовать за Золотой Маской — значит навлечь на себя несчастье. К тому же это бесполезно. Посмотри, он уже исчез!

Сади оглянулся вокруг. Кучер был прав — Золотой Маски нигде не было видно.

Принцесса, досадуя, села в карету, простившись с Сади милостивым движением руки, и карета покатилась.