Должники - Татьяна Лунина
-- А ты?
-- Что я?
-- Пошла?
-- Да на кой лях он мне сдался? Я, конечно, и сама уже ягодка залежалая, но он, вообще, никуда не годится: жирный, лысый и изо рта воняет. Нет уж, я лучше в очередях за колготками буду давиться, чем быть при таком «короле», -- тетя Роза, которая раньше всегда отличалась сдержанностью, даже строгостью, все больше удивляла племянницу. Она вела себя, как легкомысленная девчонка, уверенная в своем обаянии и довольная отсутствием старших.
-- Теть Роз, -- осенило вдруг Тоню, -- ты влюбилась?
-- Послушай, Антонина, давай договоримся: не зови меня больше этим дурацким «теть». Тети на базаре пирожками торгуют, а я для тебя – самый преданный друг и единственная родня, очень любящая, между прочим.
-- Точно влюбилась!
-- У нас в роду, вроде, цыганок не было. В кого ты такая?
-- Наверно, в тебя, милая моя Розочка.
-- А что, очень заметно? – выдала себя наивным вопросом тетка.
-- А что, -- поддразнила племянница, -- не смотришься в зеркало?
-- Ладно, об этом после, не обо мне сейчас речь. Сама-то что собираешься делать?
-- Ждать Сашу.
-- Ждать да догонять – хуже нет. Это даже ребенку известно. Надо чем-то заняться.
-- Без прописки кто ж меня возьмет на работу?
-- Значит, будем решать проблему прописки. У меня паспортистка знакомая, попробуем через нее хотя бы временную сделать. Ты родилась в этом городе, жила. Муж – военный летчик, в Афганистане служит, почти герой – должны разрешить. А заартачатся – на лапу дадим. Завтра пойдем в магазин, приемник купим. У меня только радио да телевизор.
-- Зачем?
-- Голоса вражьи слушать. Их, правда, глушат безбожно, но если повезет, можно кое-что поймать. Знаешь, на каких самолетах твой Аренов летает?
-- Да.
-- Вот и послушаем американцев, те хоть скажут: кого подбили и сколько. А у нас – сплошная трескотня да вранье. Ладно, дорогая племяшка, давай спать, утро вечера мудренее.
С утра родственница бурлила энергией. Сбегала на базар, купила любимые Тонины помидоры «бычье сердце», малосольные огурцы, персики, янтарные сливы, душистое подсолнечное масло, сметану, которую можно резать ножом, домашнюю курочку для внучка – нагрузилась, точно биндюжник. Приготовила обед, двухкомнатную «хрущевку» заполнил аромат кубанского борща, заправленного старым салом. Испекла оладьи, укутала полотенцем тарелку, сварила манную кашу и постучала в дверь.
-- Просыпайтесь, сони, подъем!
…Это было чудесное утро, когда все вокруг словно сговорилось оказать услугу: погода, природа, люди. Ласковое сентябрьское солнце не обжигало, а грело. На перекрестке, у гастронома бабульки торговали цветами – из бидонов торчали разноцветные охапки гладиолусов-георгин-хризантем, бесшумно скользили троллейбусы, проносились грузовики с арбузами и капустой, облокотившись на пухлый локоть, скучала в киоске «Мороженое» продавщица, лениво поглядывая на прохожих, – пахло югом, домом и покоем, где душа, как довольная сытая кошка, уютно сворачивается в клубок, уверенная в своей приближенности к раю.
-- Светка Косенчиха доложила, что в овощной к вечеру арбузы завезут. Может, купим?
-- Обяз-з-зательно! – подпрыгнул Илюшка и повис, ухватившись за их руки.
-- Ах, ты, умница! – умилилась тетя Роза, целуя ребенка. – Бабушка всего тебе накупит: и помидорчиков, и арбузиков, и винограда, все будешь кушать, золотце мое. Надо только тачку у Косенков забрать, уже неделю как держат. Возьмем сразу пару мешков, под кровать закатим, и горя не будем знать. Арбузы очень полезны для кишечника. А завтра приготовлю синенькие с мясом. Вы с Ильей оба, как с креста снятые, вам нужно хорошо питаться, сил набирать. Ничего, Кубань быстро на ноги вас поставит.
-- Мы не больные, -- улыбнулась Тоня.
Племянница наслаждалась теткиной болтовней, точно божественным пением, обретая уверенность в себе, в будущем, в жизни. Все будет хорошо, Саша вернется, они снова заживут, как прежде, даже лучше. Ему дадут орден, он, конечно, это заслужит. С боевой наградой поступит в школу летчиков-испытателей, как об этом давно мечтает. Она, конечно, по-прежнему против, но доля жены военного летчика – терпеть, верить и ждать, поэтому придется одобрить это решение, все равно Аренов всегда поступает по-своему. Они станут жить в каком-нибудь большом городе, может, даже в Москве, будут ходить по театрам, музеям, в кино. Отдадут Илюшку в хорошую школу, нет, лучшую, потому что сын летчика-испытателя, героя Афгана достоин только самого лучшего. К тому же, Илья умный мальчик, развивается не по возрасту быстро. У Ареновых появится много друзей – образованных, талантливых, интеллигентных. О муже, безусловно, напишут в газетах: немыслимо утаивать информацию о человеке, который ради укрепления мощи своей страны ежесекундно рисковал собственной жизнью. Возможно, ее тоже попросят дать интервью: нельзя же писать о муже, обходя молчанием его жену. И вот тогда она скажет, что, если не хватает силы жить в постоянном ожидании известия о славе или гибели любимого человека, если такой силы в женщине нет, лучше женой летчика не становиться.
-- Антонина, ты что, заснула на ходу? – вывел из мечтаний тетушкин голос. – Проходи к третьему кабинету, занимай очередь, жди меня, я скоро. Пойдешь с бабушкой в гости к тете? – промурлыкала она Илье, подхватила его на руки, подмигнула племяннице. – Для давления на психику, -- и решительно зашагала по коридору вперед, неся ребенка, словно парламентер – белый флаг.
…Родной город принял свою беглянку. Разрешил временно поселиться, намекая, что постоянный порог для жены офицера, выполнявшего интернациональный долг, не убран, но лишь отодвинут. Это подтверждало главное: в стабильности можно быть уверенной только на пару с мужем.
День, когда Тоня получила первое письмо, решено было отметить как праздник. Тетка, сиявшая не меньше племянницы, предложила.
-- Давайте, ребятки, я поведу вас в одно местечко. У нас тут на Красной открылось новое кафе, по телевизору даже показывали, в новостях. Посидим, мороженое закажем, папке вашему косточки перемоем, пусть ему там икнется. Пойдешь, казак?
