Джонатан Гримвуд - Последний пир
Добравшись до старика, я выдернул из него свое копье. Это было грозное оружие. Длинный клинок заканчивался поперечной древку перекладиной, благодаря которой разъяренного раненого зверя можно было удерживать на безопасном расстоянии. Жером ударил копьем браконьера, который потянулся за мушкетом: стремительно, мощно и неожиданно. Наши учителя в академии остались бы довольны. Раненый только начал оседать, а Жером уже вытащил из него копье. Третий браконьер тоже бросился к мушкету, но откатился по земле, уходя от смертоносного копья.
— Это сын герцога, — сказал Жером. — Тронете его еще раз — и герцог перебьет вас и ваши семьи! — Его вера в свои слова была куда тверже моей. Отчего-то он нисколько не сомневался, что браконьеры испугаются и убегут. Но увы, он лишь дал им вескую причину убить нас.
— Отступаем! — сказал я и, видя недовольное лицо Жерома, добавил: — Надо защитить Виржини.
— А мы что делаем? Прогоним врага — считай, спасем ее.
Я уже собирался с ним согласиться, но Шарлот покачал головой.
— Оставить ее на попечение Эмиля? Нет уж! Мне нужен врач, а ее следует вернуть домой целой и невредимой.
Жером нагнулся к нему: он стоял справа от Шарлота и держал копье в правой руке, поэтому ему ничего не стоило подхватить друга под руку. Я подхватил Шарлота с другой стороны.
— Нельзя оставлять мушкеты, — сказал он.
Я коротко ответил, что не смогу нести два мушкета, копье и при этом быть хоть сколько-нибудь полезен в бою.
— Прикрой меня, — приказал Жером.
Он отпустил Шарлота, воткнул древко копья в землю, схватил старый мушкет и с размаху наступил на ствол, отламывая его от приклада. Полетели щепки.
Два углежога помоложе встали на колени рядом с тем, кого Жером ударил копьем в шею: он почти наверняка умирал. Остальные пустыми глазами смотрели, как Жером ломает второй мушкет.
— Только попробуйте пойти за нами! — рявкнул он. — Всех перебьем!
Снова взяв копье, он сделал вид, что целится в ближайшего браконьера: тот попятился, остальные бросились врассыпную.
— Теперь отступаем, — сказал Жером.
В эту секунду на поляну выбежала Виржини.
— Повезешь брата в замок, — распорядился Жером.
— Эта кляча не вынесет двоих! — возразил Шарлот.
— Пусть едет Эмиль, — решаю я. — Дорогу знаешь?
Тот, побелев, кивнул.
— Скачи обратно и поднимай тревогу. Скажи герцогу, чтобы его охотники выступили нам навстречу.
Эмиль поднял на меня глаза.
— Но это жакерия… Восстания не миновать! Или ты думаешь, на этом все кончится?
— Я остаюсь, — твердо сказал я. — Тебе надо лишь вызвать подмогу.
Он нахмурился и, кажется, вот-вот собирался отказаться. Из гордости? Из страха остаться без нашей поддержки? Но Виржини умоляюще посмотрела на него и взяла его за руку; это все решило. Эмиль вскочил на лошадь и унесся прочь, даже не оглянувшись. Надеюсь, ему хватило ума не поднимать головы: уж очень низко над тропой висели ветви.
Мы поняли, что дело плохо, когда не обнаружили у реки своих лошадей. Поляна, где мы их оставили, вся была в следах деревянных башмаков.
— Сволочи! — сказал Жером.
— Пойдем вниз по реке, — пробормотал Шарлот. — По берегу.
— Зачем?!
Виржини взяла мою руку и так крепко стиснула, что ее кулак побелел. Она не спросила моего разрешения, вообще ничего не сказала — и, видимо, даже сама не заметила своего жеста.
— Шарлот прав, — кивнул я. — Надо найти лодку. Пешком слишком далеко, и идти придется мимо тех лагерей.
— Думаешь, это крестьянское восстание? — прошептала Виржини.
Я пожал плечами.
— Прошлогодний урожай был плохой, следующий обещает быть еще хуже. Оброк непомерно высок. Дети умирают с голоду. Что им терять?
Жерому явно не по нраву пришлись мои слова, но он лишь покрепче обхватил Шарлота, а потом вдруг сбавил шаг.
— Давай я понесу тебя на спине? Так будет удобнее.
Шарлот отнял окровавленные пальцы от плеча и осмотрел рану.
— Сперва перевяжи мне плечо. А потом неси.
Сняв куртку, мы оторвали рукав от его рубахи и перевязали им рану. Затем надели куртку обратно и наглухо застегнули, фиксируя повязку. Жером встал на колени, чтобы Шарлот мог на него забраться. На самом деле мы проделали все это очень быстро, в считаные минуты — я дольше о том пишу. Шарлот молча сносил боль.
— Мы сумеем вернуться? — спросила Виржини.
— Жером поможет Шарлоту, а я не позволю тебя обидеть.
— Никогда не давай пустых обещаний.
— Почему же пустых?
Она рассмеялась, и Шарлот оглянулся на нас. Что-то в его взгляде заставило Виржини покраснеть до ушей, опустить голову и несколько минут идти молча, погрузившись в размышления. Мы прошли около мили и нашли на песчаном берегу, где река делала поворот, три утлые лодчонки. Противоположный берег весь порос деревьями, но на нашей стороне зарослей не было и людей тоже. Я перерезал веревки, которыми были привязаны две из трех лодок, а третью истыкал копьем, чтобы ею не смогли воспользоваться преследователи. Мы с Виржини стащили одну лодку к воде.
— Клади его, — велел я Жерому. Тот сперва спустил Шарлота на землю, а затем взял как ребенка и положил на дно лодки. — Плывите, живо!
Жером глянул на Виржини и помедлил.
— Прошу тебя! — взмолилась она. — Помоги ему добраться домой!
Этого оказалось достаточно. Жером кивнул, и мы вместе столкнули лодку с Шарлотом в воду. Течение тут же ее подхватило и понесло, Жером едва успел запрыгнуть.
— Быстрей! — крикнула мне Виржини.
Когда мы подбежали к нашей лодке и стали тащить ее к воде, из леса донеслись крики. Виржини запрыгнула в лодку — так что перед моими глазами сверкнуло ее белое бедро, — а я сразу столкнул ее в воду и кое-как влез сам. Лодка сильно раскачивалась. Поток подхватил нас и повлек за друзьями как раз в то мгновенье, когда на песчаный берег выскочили разъяренные углежоги. Мы оставили на берегу кабаньи копья, и те полетели нам вслед.
Но сгинули в бурных водах.
Река стала уже, а берега — выше. Тут и там виднелись заросли диких кустарников, шиповника и корсиканской мяты, иногда попадались одинокие сосны. Вслед за лодкой Шарлота и Жерома наша лодка неслась к каменному мосту, по которому пролегала лесная дорога. Там нас уже поджидали углежоги: они показывали на нас пальцами и что-то кричали. Жером вскинул пистолет, и несколько человек с перепугу скрылись в лесу. Однако я увидел, как Жером дернулся: ему в голову угодил камень.
— Переверни лодку, — сказала Виржини.
Она была права. Мы опрокинули лодку и, как только над нами сомкнулась холодная вода, я одной рукой крепко прижал к себе Виржини, а второй схватился за скамью. Таким образом мы оказались под крышей. Камни застучали по ней сперва перед самым мостом, а затем после. Раздался один выстрел, потом второй. Первая пуля ушла мимо, вторая зацепила лодку и отскочила. Река стала шире, течение замедлилось, и в дырку, оставленную пулей, мы видели оборванных крестьян на берегу. У кого-то в руках были старые мушкеты, у кого-то копья, но в основном они были вооружены топорами и садовыми инструментами. Их были десятки, а может, и сотни — если не тысячи. Ходячее бедствие. Неприкрытая нищета. Они еле волочили ноги и смотрели друг на друга пустыми глазами, словно пытаясь найти какую-то цель в жизни. Позже мы увидели на берегу пылающую церковь и поняли: они ее нашли.
Перевернутая лодка
Наше укрытие качалось и вертелось в бурном потоке и однажды врезалось в труп лесника, который плыл по реке лицом вниз. Мы качались и вертелись вместе с лодкой, то ушибая ноги о камни на мелководье, то из последних сил цепляясь онемевшими руками за скамью. Мы страшно устали, зато были надежно укрыты от чужих глаз. Виржини тогда еще не умела плавать, а на самых мелких участках реки по берегам всюду стояли крестьяне. Между поверхностью воды и нашей крышей места было совсем мало, но на другое укрытие рассчитывать пока не приходилось.
— Холодно, — пробормотала Виржини. — Руки занемели…
— Мои тоже. — Я испугался, что в какой-то момент их сведет судорогой, и Виржини вместе с лодкой унесет дальше по течению. — Надо пристать к берегу.
— И поскорей, — согласилась она, — как можно скорей.
Деревья росли на обоих берегах потока: мы снова были в лесу, который тянулся вдоль реки, огибавшей герцогские владения. Его земли простирались на многие мили, и Виржини, хоть и знала, что деревья на берегах принадлежат ее отцу, понятия не имела, где именно мы находимся. Впрочем, беспокоило меня другое: долго ли нам еще прятаться. Один я бы попытался доплыть почти до самого замка, но с Виржини это было невозможно.
Ее сердце разрывалось между страхом, что Шарлот уже умер — убит либо истек кровью, — и уверенностью в его неиссякаемой жизненной силе, которая позволит им с Жеромом благополучно добраться до дома. А едва они доберутся, сразу же отправят за нами поисковую группу. Если же они еще не добрались — не потому что умерли, а потому, что скрываются от крестьян, — Эмиль-то уж непременно достигнет цели. Я чувствовал, что в последнее ей верится куда меньше, но она снова и снова твердила одно и то же.
