Борис Васильев - Владимир Мономах
— Может, и все на север, — угрюмо сказал кто-то из разведчиков. — Тут скат к Ледовому морю начинается, а реки всегда вниз текут.
Помолчали.
— Не могут все до одной вниз течь, — вдруг решительно объявил Свирид. — Речки текут не по общему наклону, а по своему собственному руслу. Какая-то из них вполне в Волхов впадать может. Вполне. Значит, ее нужно найти и по ней подниматься вверх. Плыть нам не на чем, значит, пойдем берегами.
— Да, иного пути у нас нет, — сказал Безымянный. — И у князя Мономаха тоже.
— Значит, встретимся! — уверенно сказал Ратибор. — Он — вниз, а мы — вверх.
Принять решение — одно, а выполнить его — совершенно другое. Плыть по Волхову им было не на чем. Шли на конях, но куда чаще — по воде, поскольку левый берег был крут и обрывист. Пасти коней было очень хлопотно. Травы на правом берегу встречались часто, но куда чаще встречался камыш, который кони есть не желали. Где могли, мечами косили траву и увязывали на вьюки.
Да и сами кормились кое-как. У них была с собою еда, но — походная. А хотелось похлебать горяченького. Но на их стороне сушняк найти было трудно. Здесь была песчаная отмель да болотная дрыгва, которая и ноги не держала, и плыть не позволяла. Да и с чего, собственно, было варить похлебку? Разве что из того же походного припаса…
Ратибору доставалось хуже всех. Во-первых, его размеры требовали количества пищи в соответствии с этими размерами, а во-вторых, он стеснялся есть столько, сколько хотелось, как его ни уговаривали. Кроме того, он шел пешком, отставал и уставал, а потому как-то вообще затерялся.
Его подождали. Стали звать криками.
А Ратибор тихо сидел возле болотистого заливчика и терпеливо ждал. Он не отвечал на крики, упорно глядя в тихую воду, где бултыхались лягушки. И вдруг прыгнул, вытянув руки…
Вернулся он к товарищам мокрым и грязным, неся на вытянутых руках пудового сома.
Пообедали знатно, как давно не обедали.
Глава десятая
1
А на шхуне разносолов не было. Уже съели всех коней, кое-как уговорив женщин хотя бы похлебать бульон из конины. Уже повар, вздыхая, творил нечто из того, что еще оставалось. Но и того оказалось немного, и пришлось урезать порции каждому.
Королева Гита приметила эти новшества, поговорила с поваром, и мужчинам стали давать заметно больше, чем женщинам. Мужчины возмутились, но Английская королева резко сказала:
— Это — повеление!
Тогда мужчины стали осторожненько сбрасывать подружкам ее величества куски со своих тарелок, когда Английская королева Гита отворачивалась. Но тут весьма решительно и напористо вмешался капитан:
— Приказываю прекратить всякую дележку еды, пока не выберемся из этого чертова лабиринта! Во всяком случае, мои матросы должны быть в силе! Они работают круглые сутки!
А князю Мономаху сказал с глазу на глаз:
— Заблудился я в этих погибельных болотах, мой князь. А еда на исходе. Если бы рыбу кто ловить умел.
— Я в детстве ловил, — сказал в ответ князь Смоленский. — Пока к охоте не пристрастился.
— Тогда лови! Это спасение.
— Крючки нужны. Лески из хвостов павших лошадей надергаем, но без крючков…
— Мой кузнец крючки сделает!
Кузнец сделал добрые крючки, но червей в болоте не было, и Добрыня первым придумал цеплять на крючки маленьких лягушат. И первым вытащил из болотной тины солидного линя. Мономах выудил линька поменьше, но повар и этим остался доволен.
И тут же сварил уху. Уха попахивала тиной, и женщины отказались ее есть. Но мужчины с недокорма выхлебали все до дна.
А Мирослав не находил себе места. Он, ходивший на этой самой шхуне в Англию, прошедший в Средиземное море и побывавший аж в Венеции, был бессилен среди болот, обязательных утренних и вечерних сырых туманов и злых комаров. Понимая, что назад, в Онежское озеро, ему уже не пробиться, он не знал, что делать дальше.
— Собери совет, мой князь.
Мономах перемолвился об этом с Английской королевой.
— Мирослав растерялся? — удивилась она. — Женщинам ни слова, мой рыцарь.
— Я понимаю, — Мономах вздохнул. — Но вести совет будешь ты, ваше величество.
— С удовольствием подчиняюсь, мой рыцарь, — улыбнулась Гита.
На совете, который открыла королева, но куда остальные женщины не были допущены, Мономах откровенно рассказал о тяжелом положении. Но закончил он свою речь тоном спокойным и уверенным.
— Не унывай, друже Мирослав, уныние — плохой советчик. Глядя на тебя, начнут унывать и твои моряки, а за ними — все остальные. Надо не просто верить — надо веровать в свою звезду.
— Спасибо на добром слове, мой князь, — сказал Мирослав. — Я справлюсь.
— Ну и славно. — Мономах помолчал. — Моя светлая матушка, Византийская принцесса и великая княгиня Киевского княжения больше всех любит меня. И верит. Когда я сказал ей, что убил барса, она поцеловала меня в лоб и сказала, что барсов будет еще много в моей жизни. Наше сегодняшнее положение — всего-навсего еще один барс, которого мы обязаны одолеть. И мы его убьем! Все вместе, дружно!
Присутствующие на совете встали и дружно рявкнули:
— Убьем! Убьем! Убьем!..
— Примите мою благодарность. — Мономах опять помолчал. — Я давно не посылал гонцов к матушке, и она сейчас чувствует нашу беду. Я в этом убежден. Я ощущаю ее тревогу, а это означает, что матушка нас не оставит. Не оставит и уговорит моего батюшку послать нам в помощь побратима моего, начальника разведки Свирида с разведчиками.
Вокруг зашушукались. Мономах поднял руку, и все смолкли.
— Это — первое. Второе — не все реки этих болот текут на север. Где-то бьют родники, откуда начинаются речки и реки. Завтра с зарею все мужчины пойдут со мной их искать.
Королева Гита неожиданно встала.
— Мой рыцарь, одна из моих горничных говорила мне и капитану Мирославу о речке, которая текла на юго-западный скат.
— Точно! — воскликнул Мирослав. — Говорила ж ее девчонка, говорила, да я забыл! Забыл, глупая голова!..
— Вот и будем эту речку искать!..
2
Вышли, едва зарумянилась денница. Растянулись широким фронтом, только чтобы видеть друг друга и крикнуть, если кто-то что-то найдет.
Но в достаточно плотном утреннем тумане на болоте ничего толком разглядеть было невозможно. Мономах познал это на собственном опыте и горько ругал себя, что вышли слишком рано.
— Отдыхать, пока туман не сядет! — велел он по цепи.
Отдыхать пришлось стоя. Это было трудно: от голода кружилась голова. Ожидание отдаляло поиск той реки, которую уже отыскал Свирид: его разведчики поднимались вверх по ее течению.
Коней оставили коноводам: в болотах их все равно кормить было нечем, а на месте последней стоянки припасенная трава все же была.
Побратимы двигались навстречу друг другу, но пока не знали об этом. Было тихо, потому что люди Мономаха все еще отдыхали, а разведчиков Свирид давно приучил к молчанию.
Вполне возможно, что обе группы так бы и разошлись в утреннем тумане да болотном мареве, и тогда неизвестно, как повернулись бы последующие события. В конечном счете очень многое, если не все вообще, произрастает из пустяковой случайности.
Творцом такой случайности вышел Ратибор. Он твердо отказался исполнять повеление Свирида — оставаться вместе с коноводами, потому что очень горевал и беспокоился, не случилось ли чего с его дорогим побратимом Добрыней. Но ссылался он при этом не на пропавшего побратима, а на Английскую королеву Гиту:
— Я у ней служу. У ней. Графом.
— Так иди в сторонке от нас, — сурово приказал Свирид. — Топочешь и пыхтишь.
— Я пыхчу? — возмутился богатырь.
— В сторонке, я сказал!
Ратибор и потопал в стороне от разведчиков. А так как не пыхтеть, не сопеть и громко не топать по топи он не мог в силу своих размеров и веса, то его-то и услышал чуткий Добрыня.
— Топь чавкает, великий князь.
Мономах прислушался.
— Кто-то, похоже, идет. Замереть всем, тишина!
Замерли.
Кто-то и впрямь топал и сопел.
— Ратибор… — шепнул Добрыня.
— И вправду… — начал было Мономах.
— Ратибор!.. — закричал Добрыня. — К нам топай, побратим!
Чавканье топи и громкое сопенье стали громче, и вот в туманном болотном мареве возникла огромная расплывчатая фигура.
— Ратибор!..
— Ну я, — отозвался богатырь. И явился из болотного злого тумана. — Вот он я.
Ратибора стали хлопать по плечам, поскольку обнять его было невозможно. А Добрыню он сам сграбастал в свои объятья.
— Побратим!..
Успокоившись, Ратибор толково доложил, что по топи идет Свирид со своими разведчиками, что еды у них мало, что сома поймал…
