Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

— Женщинам тоже можно! — закричала я.

С носа раздался крик. В воду спрыгнула жена молодого моряка, потом она вынырнула и забила руками по воде, заходясь криком:

— Не умею плавать! Не умею плавать!

Я подплыла к ней, но прыгунье уже сбросили веревку, однако девушка, уцепившись за ее конец, отказалась лезть обратно, хихикала и бултыхала ногами.

В следующий раз я нырнула глубже, погружаясь в темные воды, пока руки не загорелись, а легкие не запротестовали.

Я выплыла глотнуть воздуха, чувствуя, что лицо охвачено жаром и я почти пьяна. Потом снова нырнула, петляя среди брыкающихся ног, вынырнула и снова ушла в глубину, проплыв под днищем корабля. Затем я вынырнула за глотком воздуха, а потом погрузилась еще глубже, превозмогая себя, не обращая внимания на громкие протесты легких. Я спускалась ниже и ниже, пока тело не сдалось.

Когда я наконец вынырнула, солнце закрыли тучи, холодный ветер прошелся по воде белой рябью. Корабль словно отряхнул с себя дремоту.

Я вылезла из воды самой последней, дрожа и скользя по мокрой от дождя палубе.

Когда небо прояснилось, жара вернулась с новой силой. Я сидела в дверях каюты, расчесывая волосы; давно дремавшие мышцы благодарно ныли. Люди сидели в тени, радостно болтая. Одна женщина подняла на меня глаза и улыбнулась. В воздухе пахло умиротворением, а еще — куриным бульоном с камбуза.

Я вошла в каюту, чтобы оставить в дар масло для волос в святилище Тхин Хау — как женщина она бы меня поняла. Когда я снова вышла, к джонке пришвартовался сампан. Тхаумук замахал руками и принялся что-то кричать Ченг Яту еще до того, как тот поднялся на палубу. Я догадалась, о чем речь.

Множество ног с топотом поднялись по трапу, затем передо мной возник капитан, воняющий потом и вином. Он оттолкнул чашу с маслом.

— В каюту!

Ченг Ят попытался ухватить меня за волосы, но не смог из-за скользкого масла, тогда он преградил мне путь, прижав к поручням.

— Что, черт возьми, ты творишь?!

Спорить с ним было бесполезно, поэтому я отвернулась и принялась яростно причесываться.

— Выкидывать женщин за борт! Подстрекать команду к мятежу!

— Я и не думала…

— Тхаумук говорит, что ты не выполняла его приказы.

— Было жарко! Все подыхали со скуки. Сам спроси! — Народ собрался внизу на палубе, чтобы поглазеть на драму. — Скажите ему! Вы чуть не зажарились на солнце заживо! И прыгнули по собственному выбору.

Один за другим от меня отворачивались лица. Из толпы раздался голос:

— Капитан!

Ястреб шагнул вперед, почесывая затылок. Единственный мой защитник, достойный звания друга.

— Я… короче, плавать не умею, но…

— Тогда твое мнение меня не интересует, — отрезал Ченг Ят, затолкал меня в каюту и захлопнул дверь. — С чего ты взяла, что можешь в мое отсутствие командовать моими людьми?! Отвечай!

— А ты сам где был? Ах да, чую по запаху. Пил со своим жирным евнухом!

Его оплеуха сбила меня с ног.

— От тебя одни несчастья на корабле. Из-за тебя тхаумук — и я тоже! — потерял лицо перед всей командой!

Я попятилась от него в угол, прикрываясь единственным, до чего могла дотянуться, — плетеной подушкой из ротанга.

— После того как ты опозорила меня перед моим побратимом…

— Перед кем? Тем толстым адмиралом? Сахар был прямо у вас над головой. Тоже мне секрет! Ты собирался ему хоть что-то сказать?

— Заткнись! Бревно от гроба не отличишь! Еще одно слово…

— И что? Поколотишь меня?

— Ведьма! — Ченг Ят бросился на меня. Я кинула в него подушку, но он отшвырнул ее в сторону. Тут же его рука сжала мне горло. Я ударила капитана в грудь, одновременно пытаясь плюнуть в него.

— Так избавься от меня, — прошипела я. — Сам же сказал, что мне здесь не место! Высади меня на берег где угодно, мне все равно.

К моему удивлению, он ослабил хватку и даже поддержал меня, пока я не восстановила дыхание, а потом сказал почти извиняющимся тоном:

— Было бы милосерднее перерезать тебе горло прямо сейчас.

— Если иначе никак с корабля не выбраться, то валяй! — рявкнула я, вздернув подбородок.

Но пыл борьбы угас, и Ченг Ят отстал от меня.

— Иди. Беги. Уходи, если настаиваешь, — сказал он. — Или послушай меня хоть раз. Ты же знаешь, что они с тобой сделают, верно?

Кто «они»? Что за историю он собирается мне рассказать? Я взглянула на дверь.

Ченг Ят присел на корточки.

— Ты думаешь, местные не узнают, откуда ты вернулась? Ты танка, но чужая им, и семьи у тебя нет. Ты даже говоришь по-другому. Разумеется, они тебе порадуются, даже обнимут, только потом потащат в ближайший гарнизон, чтобы получить награду за поимку бандитки.

Я не хотела верить этому бреду, но холодная прямота слов Ченг Ята не оставляла места для сомнений.

— Можешь причитать, мол, мерзкий пират силой забрал меня, а потом я просто ела еду, которую он мне давал, спала с ним, а еще разинула рот насчет украденного сахара и приняла на себя командование… но я не одна из бандитов. Нет, нет и еще раз нет. Пунти, конечно, глупы, но не настолько. Знаешь, что они с тобой сделают?

Он вскочил и больно ущипнул меня за бровь. Я поняла: меня ждет смерть от тысячи порезов, а начнет палач со срезания бровей. Я была свидетелем таких казней на городской площади. Но жертвами были убийцы и военные преступники, все до единого мужчины.

Я оттолкнула руку Ченг Ята и стала заплетать волосы в косу, чтобы унять дрожь в пальцах.

— Если ты мужчина, то твою голову водрузят на кол, а женщине… — Ченг Ят навис надо мной, наслаждаясь произведенным эффектом. — Знаешь, что будет? Интересно тебе? Я думал, ты все это видела из окна своего борделя. Интересно тебе, как поступают с бандитками?

Я молчала, яростно заплетая волосы, но Ченг Ят схватил меня за незаконченную косу и оттянул мне голову назад.

— Солдаты тебя свяжут и будут насиловать по очереди. Иногда пытка длится несколько дней. Доживешь ли ты до момента, когда они натешатся? Я не лгу. Тебя продадут с молотка какому-нибудь толстому мусульманскому торговцу, чтобы ты стала частью стада рабынь в западных пустынях. И мусульманин станет спать с тобой, когда ему надоедят козы!

Забытые воспоминания застряли в горле комком желчи. Хозяйка борделя часто пугала нас, девочек, чтобы мы не вздумали сбежать. В ее версии главными злодеями были рыжеволосые варвары, а не мусульманские торговцы, но в остальном истории