Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
Глава 13
Тихо в машине. Даже магнитола не пробивает эту мертвую тишину.
Мертвые с косами вдоль дорог стоят –
Дело рук красных дьяволят,
Мертвые с косами сбросили царя…
Под водительским креслом ствол, в кармане заявление на имя участкового, под капотом мерно фырчит двигатель.
Ильяс за рулем, а Дима Сбитнев еще только садится в свою «Волгу». Собрался куда-то, Ильяс готов и дальше тратить на него свое время. Пусть это будет последним желанием приговоренного.
Пока Дима выехал из города, прошел почти час, еще столько же он добирался до дачного поселка. Место отличное, сосновый бор, большие участки за высокими заборами. Дима загнал машину во двор двухэтажного дома из белого кирпича. Отец у него директор завода, не последний человек в городе, деньги, связи, все дела. Дачный дом на уровне, с полноценным зимним отоплением. А уже ноябрь, температура минусовая. Не дачный сезон, людей в поселке не видно, странно, что ворота открыты.
Ильяс проехал мимо дома, свернул в проулок, остановился. Затолкал пистолет за пояс брюк, надел перчатки, очки, накинул капюшон и вышел из машины.
По пути к дому никого не встретил, через забор перелезать не пришлось, как оказалось, Дима не запер ворота, одна створка приоткрылась.
Во дворе никого, ни людей, ни собак, только машина, беседка под соснами, бутылка пустая на столе видна, значит, и остатки вчерашней закуски там же. Мангал возле беседки, шампуры грязные на нем внавал. Банки пустые на земле валяются, обрывки газет, калоша одна лежит. Дима наводил порядок неторопливо, с брезгливостью на лице. Видно, погудел вчера с друзьями-приятелями, а сегодня прибраться решил, вдруг завтра родители нагрянут.
Ильяс занимался темными делами, облегчал карманы людям. Понимал, что это неправильно, но с пути не сворачивал. Порой вел себя жестко, но до сих пор никого не убивал. Не хотел и не считал нужным. Предпочитал обходиться без насилия, не всегда, увы, так получалось. Но пока без жертв. В том же духе собирался и дальше… А Диму он приговорил к смерти без всякого сожаления. И точно знал, рука не дрогнет.
И коленки у него не тряслись, когда он подходил к Диме. Переживал только за возможных свидетелей. Если в доме кто-то есть, он стрелять не станет. Перенесет этот прекрасный момент на потом.
Дима сначала услышал шаги Ильяса, только затем его увидел. И застыл как вкопанный.
— К новой пирушке готовишься, что ли? — спросил Ильяс, внимательно глядя на парня.
— Ты как здесь?
— Яна где? — Илья глянул на дом, не смотрит ли кто-то из окна.
— Нет ее здесь.
— А кто есть?
— Никого… Слушай, чего тебе?
Дима боком сдвинулся к мангалу, но Ильяс делал вид, как будто не замечал этого.
— Почему Яны с тобой нет?
— А почему она должна быть со мной?
— Ну как же, после спортзала… на матах… Что там было?
— Да пошел ты! — Дима осторожно снял с мангала шампур.
— А я знаю, что было…
Ильяса вдруг затрясло от волнения. Сбитнев не отрицал, что был с Яной в спортзале, значит, все правда, он раскладывал ее на матах.
— Не твое собачье дело!
— Разве ты не должен жениться на Яне?
Ильяс снова глянул на окна дома. Никто не смотрит на них, даже занавеска не шелохнется.
— На этой шлюхе?
Дима крепко сжал в руке шампур, собираясь наброситься на Ильяса. Соседние дома одноэтажные, заборы сплошные, соседи, если они здесь, не увидят, как он проткнет насквозь незваного гостя.
— Ну ты и мразь! — накручивал себя Ильяс.
Он представлял, как Дима наваливается на Яну, сдирает с нее колготки, раздвигает ноги. Рука сама по себе тянулась к пистолету.
— Если ты сейчас не свалишь, я за себя не ручаюсь! — пригрозил Дима.
А шампур у него серьезный, длинный, из пищевой стали, да еще и с ручкой. И заточен остро.
— Кто знает, что ты сотворил с Яной? Назовешь имя, кто знает, уйду!
— А что я сотворил? Она сама этого захотела!
— Кто знает?
— Все знают! Что она меня хотела! — глумливо засмеялся Дима.
— А кто знает, что она тебя не хотела? Что ты брал ее силой?
Ильяс снова глянул на окна дома, никаких движений. И дверь не открывается. Нет никого в доме. Пора начинать. И заканчивать.
— Ты знаешь! И все узнают! Если ты сейчас не свалишь!
— Да ухожу я…
Ильяс достал из-за пояса пистолет, навел на Сбитнева, взвел курок. ТТ — штука убойная, но есть недостатки: обойма в рукояти плохо держится, может выскочить в ответственный момент. Ильяс стрелял из этого ствола, тестировал, магазин вроде неплохо держался, не вываливался, но ответственный момент наступил только сейчас. Впрочем, один патрон уже в стволе, если обойма выскочит, выстрел все равно прозвучит. Лишь бы не промахнуться.
— Эй, ты чего? — сошел с лица Дима.
— Я же предупреждал тебя за Яну, почему ты не понял? — Ильяс смотрел на него и с укором, и как будто даже с обидой. Он ведь предупреждал, но почему этот козел ничего не понял?
— Ну так она сама хотела!
— Так и я не хочу тебя убивать. Ты сам этого хочешь!
— Ты не сможешь!
— Смогу!
Палец шевельнулся на спусковом крючке, но Дима Ильясу не поверил. И шагнул к нему, замахиваясь для удара. Еще бы чуть-чуть, и шампур воткнулся бы в живот, но Ильяс успел нажать на спусковой крючок.
Обойма не вылетела, затворный механизм дослал в ствол новый патрон, но стрелять больше не надо. Пуля тюкнула насильника точно в лоб, прострелила голову насквозь и вышла вместе с мозгами.
Дима упал, Ильяс оглянулся. Выстрел ударил по ушам, он не слышал, как птицы вспорхнули с веток, но увидел, как откуда-то из-за печной трубы поднимаются в воздух две вороны. И воробьи-синицы куда-то полетели. А людей не видно. И не слышно. Можно сваливать. Как того просил Дима.
Ильяс остановился у «Волги», окинул взглядом машину, посмотрел на труп. Хотелось поскорее уйти, побыстрее забыть весь этот кошмар. Но менты ведь напомнят. Вдруг выйдут на него, схватят, закроют за убийство. Как бы вышку не пришили. Убийство умышленное, с огнестрелом, Сбитнев-старший поднимет волну, как бы высшую меру социальной защиты не применили.
Ильяс заставил себя вернуться к трупу, обыскал, нашел ключи от машины, открыл багажник. И криво усмехнувшись, взял тело под мышки. Любишь кататься — умей и саночки возить.
Убивать он, конечно, желания не имел, но
