На острие меча - Вадим Николаевич Поситко
Лукан почтительно промолчал, и наместник закончил:
– Неприятно и больно видеть, как молодые римляне тратят свое время, свою жизнь… попусту, предпочитая силе тела и духа вино и распутных женщин.
– Это не про меня! – твердо заявил Лукан.
– Сколько раз я слышал эти слова! – Галл качнул головой. – Вот только судьба преподносит нам гораздо больше разочарований, чем мы готовы принять.
– Честь рода я не уроню! – упрямо повторил Лукан, и наместник улыбнулся снова.
– Мне нравится твоя уверенность, – сказал он. – Время покажет, а сейчас я бы хотел услышать от тебя, чем живет Рим. Мне интересно все, включая толки в тавернах и на рыночных площадях.
Лукан растерялся. Не зная политических предпочтений Галла, можно было одной неосторожной фразой нажить себе проблем, и в лице наместника, и в дальнейшей службе вообще. Видя его замешательство, Галл подбодрил:
– Мы здесь одни. И ни одно сказанное тобой слово не покинет этой комнаты. Так что смелее, мой мальчик.
– Когда я покидал Рим, – начал Лукан, – все говорили только об одном – о заговоре против императора. Многие выказывали неудовольствие по поводу его чересчур уж крутых мер в искоренении измены. Клавдий доверился в этом, как всегда, преторианцам. Ну и нескольким особо приближенным к себе…
– Советникам, – помог ему закончить фразу Галл и спросил: – Невиновных пострадало много?
– Этого я не знаю. Последний, о ком я слышал, это Анний Винициан. Но во время ареста он принял яд.
– Успел, значит, лисья его душа, – хмыкнув, мрачно заметил наместник.
В этот момент он напомнил Лукану отца, примерно так же во время их последней беседы отреагировавшего на смерть давнего соперника Клавдия.
– Винициан был одним из организаторов заговора, – уточнил он. – Так, во всяком случае, говорят.
– Правду говорят. Было бы странно, будь все наоборот. – Галл усмехнулся, чуть склонил набок голову. – А как реагирует толпа? Возмущается? Или требует утопить всех смутьянов в Тибре?
– Толпа довольна. Она довольна уже тем, что восставшие легионы не дошли до Рима и не сожгли его. Или, чего хуже, не устроили в нем резню.
– Уж не знаю, что хуже: сжечь город или вырезать его население. Обычно и то и другое следуют вместе. Но не думаю, что до этого бы дошло.
– Я покинул Рим больше месяца назад, и тогда многие сенаторы и всадники спешили оставить город. Их можно понять: под видом ареста мятежников и сочувствующих им удобно сводить личные счеты… тем, у кого есть такая возможность и личная выгода.
– А ты смышленый юноша, – качнув головой, проговорил Дидий. – Это хорошее качество для того, кто пришел в армию. Особенно сейчас, когда на границах Империи обстановка оставляет желать лучшего.
– В провинции так неспокойно? – осмелился поинтересоваться Лукан и тут же пожалел о собственной несдержанности. Друг отца мог истолковать его беспокойство за проявление малодушия или страха.
– Дело не в провинции, а в тех, кто с ней граничит, – ушел от прямого ответа Галл и сразу сменил тему: – Пока послужишь при моем штабе. У меня как раз недокомплект офицеров, и нужны толковые парни. – Он вдруг стал серьезен и даже официален. – Не скрою, мне приятно, что Сервий направил своего единственного сына именно ко мне. Но хочу предупредить сразу: не рассчитывай на какие-то поблажки с моей стороны. Любимчиков у меня нет, и армейский устав одинаков для всех.
– Понятно, наместник, – заикнулся было Лукан, но, видя, что тот не закончил, осекся.
– Передашь Варену, он сидит в приемной, что ты принят в штат офицеров. Он поможет устроиться и объяснит, как найти интенданта, чтобы стать на учет и довольствие. Теперь можешь идти.
– Благодарю, наместник.
Лукан уже собрался покинуть кабинет, когда Галл задержал его.
– Кстати, кто поручил тебе передать письмо императора?
– Его личный секретарь.
Авл Дидий промолчал, но в глубине его умных глаз поселилось что-то сродни сомнению. Видимо, Нарцисса недолюбливали не только в Риме.
Глава 7
– Покажи-ка нам, уважаемый Акрисий, своих лучших лошадей, – бодро, с видом человека уже не раз бывавшего здесь, произнес Марциал.
Хозяин конюшен был худ, высок и совершенно лыс. Хитрые, навыкате, глаза излучали желание угодить. Он понимающе кивнул и заговорил на своем наречии:
– Молодые господа правильно сделали, что пришли к Акрисию. Думаю, у меня есть именно то, что им нужно. Превосходный экземпляр, очень редкая порода!
– Ну, так показывай! – поторопил его Марциал и подмигнул Лукану.
Конюшни, куда они пришли, считались в Томах самыми лучшими. Правда, и конкуренция была невелика – их всего-то и насчитывалось три на весь город. Массивное длинное сооружение выглядело ухоженным и далеко не бедным. Новая черепичная крыша и оштукатуренные, точно вчера, стены говорили о заботливой руке хозяина и о том, что он в своем деле явно преуспевал. Не худшим образом обстояло дело и внутри. Широкий проход и вольеры животных были тщательно вычищены, а в воздухе стоял характерный запах конских тел, и не более. Ни духа экскрементов, ни других «ароматов», присущих конюшням меньшего разряда.
Инициатором похода сюда выступил новый приятель Лукана, Маний Марциал, сам не так давно купивший у Акрисия коня. Они теперь делили одну комнату, которую до этого единолично занимал Маний. С первого дня нашли общий язык, сдружились, а уже на второй Марциал заявил, что Лукану не стоит затягивать с покупкой лошади и приобретением других необходимых в службе вещей. По пути в конюшни они уже зашли в одну более-менее приличную лавку, где за четыре денария Лукан приобрел красную армейскую тунику. Теперь выбирали коня.
– Пройдемте, пройдемте! – Грек увлек их за собой, не переставая цокать языком и нахваливать свой товар. – Ах, какой красавец! Ветер! Огонь! Он вам понравится. Он не может не понравиться!
Остановившись где-то посередине прохода, Акрисий скрестил на груди тонкие руки и расплылся в блаженной улыбке.
– Вот он, мой драгоценный. Моя гордость. Мой Аякс!
– Как ты сказал, его зовут? – переспросил Лукан.
– Аякс! – с гордостью вымолвил грек. – Ну, разве он не достоин этого имени?! Вы сами посмотрите, мои юные господа. Какая стать! Какие ноги! А спина! А круп!
– Акрисий! – Марциал недвусмысленно сжал кулак и показал его торговцу. – Если ты еще раз назовешь нас «юными», то недосчитаешься пары зубов.
Воодушевление, охватившее поначалу грека, пошло на убыль, но блеск в его глазах не исчез. Он посторонился, давая покупателям приблизиться к деревянной решетке и рассмотреть товар.
Конь действительно был великолепен. Темно-гнедой масти, с красиво очерченной головой и белым пятном
