Наталья Павлищева - Роксолана Великолепная. В плену дворцовых интриг
В непогоду Старый дворец смотрелся особенно неуютным, деревья в небольшом саду качали голыми ветками, словно приветствуя ее и напоминая не столько о том, что она здесь начинала, сколько о том, что могла сюда попасть.
Роксолана слегка поежилась, вдруг осознав, что никогда не воспринимала эту угрозу серьезно, а зря, ведь была очень близка к такому развитию событий…
Невесело усмехнулась сама с собой: пожалуй, стоит больше внимания уделять Старому дворцу, вдруг придется в нем жить?
Знала, что не придется, что теперь она мать следующего султана, валиде, а значит, до самой своей смерти будет главной женщиной империи, но осознание шаткости недавнего положения заставило ее действительно озаботиться Старым дворцом. Они обходили покои, намечая, что нужно сделать, чтобы стало уютней, где что починить, покрасить, обновить, заменить…
– Достаточно ли средств на питание и обогрев, Ибрагим-эфенди?
– Достаточно, госпожа, достаточно… – согнулся пополам, несмотря на свой возраст евнух. Только бы не стала проверять!
Роксолана прекрасно понимала, что немалая доля средств, выделяемых на содержание старого гарема, уходит в карман главного евнуха, удивлялась, зачем ему это нужно, ведь живет на всем готовом, детей не имеет, но не спорила, в глубине души алея кастрата, у которого судьба так жестоко отняла возможность нормальной жизни.
Она не оправдывала воровство, но понимала, что начни бороться, получит такую ответную волну гадостей, в которой можно утонуть.
И вдруг Роксолана заметила чужие носилки и евнухов.
– В гареме гости?
Ибрагим-ага постарался поклониться так, чтобы не увидела выражения лиц:
– Да, госпожа. К Гульфем Хатун приехали госпожи Фатьма Султан и Шах Хурбан Султан.
– И часто они здесь бывают? – в голосе Роксоланы помимо ее воли зазвенел метал.
– Нет, госпожа. Да, госпожа.
Значит, бывают… Гульфем одна из немногих, кто не делал откровенных гадостей Роксолане. Просто они никогда не были соперницами, когда Роксолана стала единственной, Гульфем уже стала Хатун. Сама султанша не обижала бывшую наложницу, помня каково это – быть в гареме не первой…
– Зайду и я к Гульфем Хатун.
По тому, как закрутился старый евнух, поняла, что не все так просто, что-то было еще, кроме визита султанских сестер.
Да что ж им не живется спокойно-то?!
Роксолана решительно двинулась в те покои, откуда доносились голоса и музыка. Ого, там веселье?
Кто-то из служанок успел предупредить, Роксолану ждали…
Она уже давно не бывала на праздничном веселье в гареме, за последние годы и отвыкла от нескончаемой болтовни сразу многих голосов, сопровождаемой напевами сразу нескольких певиц и звуками музыкальных инструментов, журчанием воды в фонтане и хихиканьем. А еще больше от пестроты и запахов.
Пестрым было все: роскошные ткани нарядов, вышитые туфельки, подушки, накидки, ковры… а еще изразцы и роспись на стенах и потолке… К ярким краскам добавлялось сверкание драгоценных камней и золотых украшений… безумие красок множилось в зеркалах и начищенных поверхностях посуды, изразцах…
Когда она вошла, звуки стихли, но над всем разноцветьем плыли запахи, сумасшедшая смесь запахов. Духи и цветы, притирания, кремы и розовая вода, которую щедро использовали для ополаскивания рук, густые запахи еды – сладостей и пряностей, мяса и шербета, фруктов и жира, временами заглушались густыми запахами от жаровен, в которые к сандаловому дереву подкладывали для аромата кусочки амбры или других благовоний.
Роксолана отвыкла, в первый миг даже дыхание перехватило.
При ее появлении в большой комнате не только стихли звуки, но и вмиг освободилось место в центре большого дивана – место, на котором обычно сидела валиде. Женщины невольно повернулись в ее сторону, как цветок поворачивается к солнцу. Хозяйка пришла…
Одним взглядом Роксолана выхватила все: сидевших в окружении бывших наложниц и кальф султанских сестер Фатьму Султан и Шах Хурбан Султан, то, что место валиде никто не рискнул занять даже в ее отсутствие, хотя по краям дивана и сидели старые кальфы, но главное – именно на краю дивана валиде примостилась… Нурбану со своими служанками.
Эта что тут делает?! Невестка ездит в гарем без ее ведома? Нет, Роксолана не стала бы запрещать, но понимать, что что-то делается без твоего ведома, не слишком приятно.
Разглядывание длилось пару мгновений, за это время Роксолана успела даже заметить, кто поспешно отодвинулся от Фатьмы Султан и Шах Хурбан Султан, а кто наоборот от Нурбану. Сама наложница Селима была смущена.
Уже в следующее мгновение султанша приветствовала собравшихся женщин, желая им доброго здравия и прося продолжить веселье. В ответ послышался разноголосый нестройный хор приветствий и пожеланий.
Не слишком рады? Конечно, косточки, небось, ей перемывали… Мелькнула мысль объявить, что с завтрашнего дня гарем совеем разгонит, а султанских сестер попросить забрать к себе бездельниц, которые продолжали жить в Старом дворце, к себе. Но она подавила это желание сразу, женщины, собравшиеся в этом помещении, конечно, болтливые бездельницы, но не их вина, что жизнь так сложилась, не могли же все стать новыми Хуррем (она сама бы не допустила), что оставалось другим? Вот и чесали языки, полулежа и поглощая сладости в несметных количествах.
Разговор в присутствии султанши не клеился, все были смущены и одна за другой под разными предлогами принялись уходить в свои комнаты.
Роксолана тоже поднялась:
– Я не могу долго сидеть с вами – дела. Кизляр-ага расскажет вам, что мы решили отремонтировать, что подновить, что купить новое. Если нужно еще что-то, говорите ему, Ибрагим-эфенди передаст мне.
Позвала Нурбану:
– Ты со мной или еще останешься?
Наложница не решилась оставаться, но в носилках сидела напряженная, непривычно молчаливая.
– Ты часто бываешь в Старом дворце?
– Нет, госпожа, всего дважды.
Что-то подсказало Роксолане задать еще один вопрос:
– А с Фатьмой Султан дружишь?
Нурбану не сумела солгать, пожала плечами:
– Немного.
Вот теперь стало понятно, откуда Фатьме Султан известно все, что происходит в Топкапы, не от мужа – Кара-Ахмед-паши, тот гаремными делами не интересовался, а от вот этой…
Сказала спокойно, но в этом спокойствии хорошо слышалась едва сдерживаемая ярость:
– Нурбану, не пора ли возвращаться к Селиму?
К Селиму это хорошо, но Нурбану волновал вопрос о Мураде. Если султанша оставит мальчика у себя, то едва ли воспитанный ею ребенок станет почитать свою мать Нурбану. Нужно сделать что угодно, но увезти Мурада с собой.
– Как прикажете, госпожа. Мурад тоже соскучился по отцу…
– Мурада ты оставишь здесь.
– Но, госпожа, его отец потребует, чтобы я приехала с сыном.
– Шехзаде Селим в походе! – Словно Нурбану сама об этом не знает.
Хитрая венецианка ахнула:
– А куда же тогда поедем мы?!
Роксолана поняла, что это тупик, отправлять в Манису только Нурбану нелепо, хотя она готова отправить венецианку, которая подружилась с султанскими сестрами, хоть на дно Босфора, а отпускать от себя Мурада не хотелось, перевоспитание мальчика только началось и уже давало кое-какие плоды.
Вздохнула, постаравшись, чтобы этого не заметила Нурбану.
– Да, если поход Повелителя продлится, то вам не стоит уезжать. Поживите здесь.
К сожалению, это означало, что в лагере тех, кто противостоит ей самой, прибавится сил, да еще каких, потому что Фатьма и Шах просто кичатся своим происхождением, с ними справиться легче, а вот хитрая Нурбану способна затаиться, как змея, и укусить, когда совсем не ждешь.
Она уже давно вычислила для себя все варианты будущего развития событий, для Нурбану Мурад важней Селима, при Селиме она всего лишь наложница, пусть и самая любимая и влиятельная. Для Мурада она валиде – мать, с которой он будет считаться всегда, а когда сын станет султаном, Нурбану будет первой женщиной империи. Поэтому Мурада Нурбану свекрови не отдаст ни за что…
При этом венецианка способна жалить исподтишка, приятно улыбаясь и хлопая большими темными глазами. И то, что она объединилась с султанскими сестрами, очень плохо, теперь султанша оказывалась просто окружена противницами.
Вот когда Роксолана осознала, что противостояния еще не видела. Валиде Хафса, Хатидже и Махидевран были просто овечками по сравнению с остальными сестрами Сулеймана. И Фатьма, и Шах считали себя обиженными судьбой. Они, высокородные женщины, султанские сестры, дочери и внучки султанов приравнены к какой-то безродной рабыне! Даже не приравнены, а поставлены на ступень ниже!
Ради ненависти к проклятой ведьме сестры забыли даже ненависть друг к дружке и были готовы плечом к плечу противостоять самозванке. Шах выбросила из головы и проблемы с мужем, который не делал ни малейших попыток вернуться из ссылки в Стамбул.
