Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– Как его любили солдаты и офицеры! – паки всхлипнула Протасова. – Можливо себе представить – не на лошадях, а на руках несли гроб до самого кладбища.
Перекусихина подняла глаза к небу:
– Ах, как голубушка, государыня страдает! Плачет и плачет и из своих покоев не выходит!
– Вестимо! Десять лет с ним прожила. На трон он ее посадил…
– Она оное никогда не забывала, – сурово молвила Перекусихина, метнув на Протасову взгляд: дескать, не клепай на императрицу то, чего не нужно.
Екатерина вышла к ним вместе с Сашей Ланским, села на диван, промокая глаза платком.
Все немного помолчали.
– А ведь и граф Никита Панин умер двумя неделями ранее, – молвила Перекусихина.
– Любопытно, кто теперь за Паниным плачет, – намеренно с издевкой полюбопытствовала, смахивая слезы, Протасова.
– Брат, Петр Иванович, его весьма любил.
– Можливо, и Великий князь плачет за ним, – заметила Мария Саввишна.
– Вот и весь список, – скептически заметила Протасова, вытирая свой красный нос.
– У него есть еще племянник Репнин Николай. Он, кстати, искал для него место на кладбище.
– Ну, вот три человека и набралось, – усмехнулась Протасова. – Не то, что за кузеном моим, князем Орловым, плачет пол города.
– Надобно признать, – молвила императрица слабым голосом, – Панин – государственный человек, много учинил для отечества.
– Ужели, государыня-матушка, более, нежели князь Орлов? Екатерина, помолчав, задумчиво молвила:
– Не знаю, как для всего отечества, но для меня – да, паче всех учинил князь Орлов. И интересный факт из жизни и смерти оных двух человек: они всегда жили по отношению друг к другу в оппозиции, а умерли, даже не зная о смерти ни одного, ни другого… Весьма странно…
Перекусихина печально качнула головой:
Вот как бывает на белом свете! Бог Велик, специально учинил так, чтобы оба удивились, когда встретятся на небесах.
– Вестимо, удивятся…
* * *
Конечно, ни о каком праздновании дня рождения императрицы и речи не могло быть. Князю Потемкину Екатерина не стала посылать нарочного, дабы об том сообщать. Ни к чему: Светлейший князь был к нему равнодушен. Через день после своего дня рождения, Екатерина получила от князя Потемкина совершенно деловое письмо, касательно императора Иосифа и его министра Кауница:
«Матушка Государыня! Приложенная копия Императорского письма немного твердости показывает, но поверьте, что он инако заговорит, как Вы и угадываете, когда пойдут предположения Ваши в действо. Кауниц ужом и жабою хочет вывертить систему политическую новую, но у Франции они увязли, как в клещах, и потому не смеют отстать от нее, хотя бы в том был и авантаж. Стремятся также поссорить Вас с Королем Прусским, а это их главный пункт. Я щитаю, что их всех мучит неизвестность о наших движениях. Облекись, матушка, твердостию на все попытки, а паче против внутренних и внешних бурбонцев: все что ни будет, будет токмо одна пустая замашка, а на самом деле все захотят что-нибудь также схватить. На Императора не надейтесь много, но продолжать дружеское с ним обхождение нужно. Впротчем, право, и нужды большой нет в его помочи, лишь бы не мешал.
Будь уверена, моя матушка родная, что я не упущу нигде к твоей делать пользе и всегда с жаром таким, коим сердце мое наполнено. Я скоро буду на месте, откуда непрестанно буду уведомлять о всем происходящем. В дороге получил рапорты из Крыма, но ничего важного нету, ниже известий, кроме того, что подножного корму нету, почему конные полки придвигать неловко. Но я надеюсь, что скоро покажется. Зима была сей год продолжительна.
Время Вам докажет, сколь Вы хорошо зделали, что не послали флот.
Прости, моя матушка, цалую твои ручки.
Вернейший по смерть раб твой
Князь Потемкин
Скажите спасибо Александру Дмитриевичу.
22 апреля 1783. Дубровна»
Записки императрицы:
Яков Иванович Булгаков заключил с Портой торговый трактат. Князь Потемкин высоко ценит сделку Булгакова с Портой, которая сделал возможным передачу нам Крыма Шагин-Гиреем бескровно.
* * *
Александр Ланской весьма скоро все понял про свою обожаемую императрицу. Екатерина часто повторяла присказку: «Будем жить и другим давать жить!» И на самом деле, он примечал, что окружающим легко с ней жить, и служить ей всем приятно. Быв, на редкость, снисходительной, государыня не проявляла придирчивости, крайней требовательности или строгости. Его Катенька очаровывала всех своим обхождением, но не была лицемерна, хотя была, на его взгляд, иногда и прекрасной актрисой. Ланской знал, что она не умеет лгать: она была слишком горда, чтобы обманывать. Единым ее недостатком в их отношениях была нетерпеливость и легкость, с которой она, порой, выходила из себя. Во всяком случае, он бежал к ней, не дожидаясь, когда она позовет его вторично. Его восхищало, что у нее был исключительно живой, веселый, страстный темперамент. Она не страдала ни истерией, ни подозрительностью. Это была просто чувственная женщина, бывшая в то же время императрицей, поелику дававшая волю своим страстям – по-царски. В повседневной жизни Екатерина держалась с окружающими просто и приветливо. И сей факт не мог не очаровывать, тем паче, что в делах государственной важности, в представительстве, она являлась во всем блеске императорского величия. В такие минуты, он благоговел пред ней. Находясь почти постоянно рядом с ней, как в приватной жизни, так и на приемах, он видел, колико выдержки, ума и твердости выказывала императрица, управляя огромной империей. Ее даже называли «непоколебимою», понеже, решив однажды, она почти никогда не меняла своих решений. Он видел между ними похожесть в том, что она, как и он – относились к таким людям, которые любят «всему знать причину», и токмо потом принимать в соответствии с этим какие-то действия.
Александру было приятно понимать, что он помог императрице смягчить напряжение с Великокняжеской семьей. По крайней мере, сумел так поставить отношения с Великим князем, его женой и детьми, что они весьма благосклонны к нему. Он, как и государыня, действовал всегда с осторожностью и с рассудком, но мог позволить себе быть твердым и не страдал злопамятностью. Александр полностью разделял кредо Екатерины: «здоровье, прежде всего; затем удача; потом радость; наконец, ничем никому не быть обязанной». Иногда, когда Екатерине кто-то явно нравился из
