Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
– Примите это в знак благодарности за хорошую службу мне и вашему господину. Да пребудет с вами Господь!
Ренар поклонился, и Мария с грустью проводила его глазами. Она понимала, что ей будет не хватать мудрых советов посла.
* * *
В конце сентября Англия пережила самые сильные дожди и наводнения за всю историю страны. Люди и животные тонули, дома заливало водой, урожай погибал. Мария всей душой сочувствовала своим подданным, но ничем не могла им помочь. Она знала, о чем болтают люди: дескать, это Божья кара за сожженных на кострах людей, число которых уже достигло восьмидесяти. Что было явно несправедливо, поскольку все это делалось во имя Господа.
Кроме того, придворные Филиппа донимали королеву просьбами разрешить им присоединиться к нему в Нидерландах. К ужасу Марии, испанские гранды каждый день покидали Англию, и это наводило на мысль, что Филипп оставил жену навсегда. Ее страхи еще больше усилились, когда она узнала, что испанцы увезли с собой некоторые личные вещи Филиппа, и достигли кульминации, когда она выяснила, что супруг расплатился со всеми английскими кредиторами и распустил команду корабля, который должен был доставить его обратно в Англию.
Но самым страшным было то, что он стал все реже отвечать на ее письма, а когда отвечал, то вместо утешающих слов любви отделывался общими фразами, что не оставляет надежды на скорую встречу. Марии становилось все труднее в это верить. Ее дни были наполнены волнениями, а ночи – мучительными терзаниями.
– Я уже неделю не получала писем от короля! – горько рыдая, призналась она Сьюзен, которая в ответ лишь крепко обнимала свою госпожу.
Однако ни Сьюзен, ни кто-либо другой не мог дать Марии столь необходимые ей заверения, что Филипп любит жену и непременно вернется.
И вот наконец пришло долгожданное письмо. Взволнованная, Мария унесла письмо к себе в кабинет, закрыла окно, чтобы заглушить завывание штормового ветра, и сломала печать. А затем ошеломленно уставилась на послание мужа, слова прыгали перед глазами. Филипп требовал, чтобы его короновали.
Ах, если бы она могла выполнить требование супруга! Но ведь он должен знать, что она не может одобрить его коронацию без санкции Совета или парламента, а поскольку советники были явно не в восторге от этой идеи, ей придется ждать до очередной сессии парламента. В течение следующих нескольких недель Филипп забрасывал жену письмами. Он обвинял ее в том, что она плохо радеет о его благе, и ясно давал понять, что не вернется в Англию до тех пор, пока его требование не будет удовлетворено и ему не отведут более почетную роль в управлении королевством, хотя условия их брачного договора этого не предусматривали. В середине октября он прислал письмо членам Совета, в котором выражал сожаление по поводу того, что не успеет вернуться к открытию парламента. Вскоре после этого он попросил жену отправить в его распоряжение как можно больше испанских придворных. Расстроенная, она сделала так, как он просил.
В довершение ко всем своим невзгодам, она узнала от своих послов при дворе императора, что Филипп вовсю наслаждается жизнью в Нидерландах. Он принимал участие в охоте, посещал званые обеды и свадьбы, танцевал до рассвета с известными красавицами, время от времени выполняя более заманчивые обязанности. Мария изо всех сил пыталась скрыть свое отчаяние.
В Оксфорде протестантские епископы Латимер и Ридли были приговорены к смертной казни за отрицание реального присутствия Всевышнего в мессе. Архиепископа Кранмера судили по такому же обвинению, хотя в его случае решение было принято после согласования с Римом.
Мария сидела в своем кабинете, перед ней лежали приказы на исполнение приговора. За окном бушевал шторм. Казалось, дождь никогда не кончится. Мария тяжело вздохнула. Она не забыла, что в свое время Ридли был добр к ней, но не могла простить опасного еретика. Призвав на помощь всю свою решимость, она взяла перо и подписала приказ на сожжение на костре, после чего написала письмо шерифу Оксфорда с требованием установить наблюдение за Кранмером в надежде, что он отречется от своих еретических верований.
– Если удастся убедить его покаяться, – советовал Марии кардинал Поул, – Церковь получит немалую выгоду от спасения одной-единственной души, ибо его примеру последуют многие.
После сожжения Латимера и Ридли советники Марии выразили свою озабоченность.
– Епископы приняли смерть мужественно, – доложили они Марии, их лица были мрачнее тучи. – Когда их приковали цепями к столбу, Латимер пожелал Ридли утешиться, ибо, по его словам, они зажгут в Англии такую свечу, которая никогда не потухнет. Латимер умер быстро, а вот Ридли мучился три четверти часа.
Мария содрогнулась, представив его мучения, на которые его обрекли по королевскому приказу. Но она не должна дрогнуть; человеческая слабость не заставит ее отказаться от своей святой миссии.
– Ридли был не единственным, кто претерпел столь адские муки, – с обеспокоенным видом произнес Гардинер. – Сырая погода продлила мучения еще нескольких еретиков. Боюсь, мужество Латимера и Ридли взбудоражило общественное мнение.
– Протесты против сожжений на костре усилились, – добавил Паджет. – Произошло множество опасных выступлений.
Мария выпрямилась в кресле:
– Мы не должны позволить себя запугать. Сожжения на кострах должны продолжаться до тех пор, пока в нашем королевстве не останется ни одного еретика.
– Но, мадам, – сказал Гардинер, – в некоторых случаях ваши чиновники и приходские священники проявляют излишнюю ретивость. Они посылают на костер невежественных бедняков, которые не могут прочесть «Отче наш» или не знают, что такое таинства. В Гернси произошел совершенно ужасный случай. Женщина родила прямо на костре, и палач бросил ребенка обратно в пламя.
Сидевшие за столом советники ахнули.
– Он явно превысил свои полномочия, – невозмутимо ответила Мария.
– Многие казни проводятся крайне неумелыми палачами, – заметил Петре. – Мы получили несколько сообщений о сыром хворосте, продлевавшем мучения осужденного. Неудивительно, что народ протестует.
– Обеспечьте усиленную охрану, чтобы помешать зевакам подбадривать или восхвалять еретиков, – распорядилась Мария. – И прикажите шерифам проследить, чтобы в костер клали сухой хворост.
– Мадам, этого будет явно недостаточно! – рявкнул Гардинер. – В умах ваших подданных дело католицизма все чаще отождествляется с жестоким преследованием. Находятся и такие, кто смотрит на вашу сестру как на спасительницу. Очень многие хотят, чтобы вы остановили сожжения на костре и отослали испанцев домой. Люди считают, законы против ереси появились под испанским влиянием.
– Мне грустно слышать подобные вещи. – Марию потрясли сделанные советниками разоблачения, однако она не желала, чтобы это заставило ее свернуть с истинного пути и отказаться от выполнения
