Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
— Вот он, — начальник караула достал шпагу и, протянув ее через решетку, приподнял избитое, в засохшей крови лицо.
— Тебе печенья принесли, англичанин, — ухмыльнулся офицер, — благодари сеньору Тео, она у нас набожная и добрая.
Ник с усилием открыл глаза.
Это было видение. Она стояла, высокая, стройная, в платье зеленого шелка, отделанном кружевом, и на смуглом лице мерцали, переливались такие же зеленые глаза. Тогда ему было шесть, а ей — десять, и она задавалась, задирала нос, и вообще — была невыносима.
Видение чуть дрогнуло длинными ресницами и посмотрело на него. Красивая голова чуть кивнула в сторону выхода — незаметно. Николас Кроу глубоко вздохнул и, пошарив по полу скованными руками, найдя брошенный ему мешочек с печеньем, — улыбнулся.
Себастьян сидел в кабинете, когда жена, осторожно открыв дверь, внесла на серебряном подносе кубок с прохладным питьем. Она присела на ручку кресла, и, улыбнувшись, поцеловав его в щеку, спросила: «Пишешь в Мехико?».
— Да, — он отложил перо и потянулся. «Мы ведь уезжаем, из столицы сюда пришлют нового человека, надо ему оставить подробные инструкции. Какая ночь красивая, посмотри».
Тео полюбовалась лунной дорожкой, что лежала на тихой воде океана и сказала: «Я тебе лимонад сделала, такой, как ты любишь, с вербеной, несладкий. Хоть и вечер, а все равно — жарко».
— Ты у меня самая лучшая, — искренне ответил Вискайно, и, выпив бокал до дна, зевнув, посыпал чернила песком. «Утром закончу, — он поднялся и еще раз зевнул. «Пойдем, милая, а то мне еще завтра на казнь ехать, а это дело долгое».
Он заснул сразу, мгновенно, как только его голова коснулась большой, кружевной подушки.
Тео лежала рядом, на спине, смотря на высокий, беленый потолок, и вдруг вспомнила, как давно, в Лондоне, синьор Бруно учил ее считать в уме. Она делила и умножала, пока, приподнявшись на локте, не увидела, что Себастьян крепко спит.
В доме было тихо, из детских спален доносилось мерное дыхание. Даже попугай, — и тот дремал, под наброшенной на клетку шелковой пеленой.
— Хорошее снадобье, — холодно подумала Тео, закутываясь в плащ, открывая ворота. «Не зря я дружбу с индейцами вожу. Как говорит Себастьян — это христианская добродетель — помогать нищим и обездоленным».
Она обернулась на темный, спящий дом, и легко побежала вниз, по дорожке, что вела к городу.
Тюрьму ночью не охраняли, — когда она спросила у Себастьяна, еще давно — почему, тот рассмеялся: «Да там и стеречь некого, пара воров, и все. Не сбегут они никуда, замки крепкие».
«Вряд ли ради англичанина поставили отдельный караул», — подумала Тео, притаившись за углом переулка, осматривая здание. «Точно, никого». Она скользнула на крыльцо, и, быстро подобрав нужный ключ, вошла внутрь.
Ник услышал шаги на лестнице и насторожился. Вечером ему не принесли еды — это означало, как ему рассказывал отец, еще в молодости сидевший в тюрьме в Панаме, что завтра его казнят. «Ну, ничего, — подумал капитан Кроу, — может быть, удастся вскочить на лошадь, вырвать у кого-нибудь мушкет…, А если не удастся… Тогда останется один Майкл, а он и так с отцом не разговаривает. Когда же это было? Да, он как раз из похода своего вернулся, к Ледяному Континенту. Нам пятнадцать лет почти уже стукнуло».
— Я бы хотел, чтобы вы познакомились с моей женой, — устало попросил отец, и Ник, посмотрев на его утомленное лицо, ответил: «Конечно, папа».
Майкл стоял у окна отцовского кабинета, засунув руки в карманы, рассматривая шпиль Святой Елены. «Я не собираюсь знакомиться с очередной шлюхой, — буркнул брат. Отец встал, и, засучив рукав рубашки, велел: «А ну подойди сюда!»
Майкл повернулся и Ник увидел, что красивое лицо брата искажено ненавистью. «Мне не десять лет, — процедил он сквозь зубы, — и ты меня больше не изобьешь в кровь, как тогда, на Санта-Ане.
— Незачем было заходить туда, куда тебя не звали, — жестко сказал отец. «Я вас предупредил — в дом носа не суйте!»
— Ну, и какая из них теперь у тебя в женах? — издевательски рассмеялся Майкл. «Та, что была под тобой, или та, — что под мистером Виллемом? Или обе сразу?
«И вот тогда отец его ударил, — вздохнул Ник. «Сильно, до крови, как и в тот раз. А потом, через год, уже, когда мы школу заканчивали, и отец приехал устраивать нас на корабли, Майкл бросил ему под нос письмо из Мертон-Колледжа и сказал: «Можешь не волноваться, я выиграл стипендию, так что тебе не придется за меня платить». Собрал свой сундучок и уехал в Оксфорд. И больше мы его не видели, да и увидим ли когда-нибудь?».
Легкие шаги затихли у его камеры, ключ повернулся в замке, и она, опустившись на колени, отомкнула его кандалы.
— Ты кто? — спросила она, — требовательно.
— Николас, — он сглотнул и поморщился от боли в пальцах.
— Надо уходить отсюда, быстро, — она помогла ему встать и шепнула: «На окраине уведешь у кого-нибудь лошадь, тут конюшни не запирают. Я тебе расскажу, как добраться до индейцев, скажешь, что ты от сеньоры Тео, они помогут».
Ник кивнул и тихо сказал: «Поедемте со мной, кузина Тео, я вас довезу до Лондона, матушка ваша там, хоть я и не видел ее — но они все в безопасности, все выбрались с Москвы».
Она помолчала и спросила: «Отец ваш жив, кузен? Сэр Стивен?»
— Жив, — улыбнулся Майкл. «Он тут, в Карибском море где-то».
— Хорошо, — она сжала вишневые губы. «Теперь слушайте меня внимательно, я узнала кое-что о планах обороны Картахены».
Она все рассказала быстро и толково и, помазав ему руку каким-то пахнущим травами снадобьем, подтолкнула к выходу: «Давайте, а то ночь лунная, еще заметят».
Заперев тюрьму, она вдруг усмехнулась, и, открыв крышку уличного колодца, метнула связку ключей на дно: «Пусть ищут».
— Моя шпага, — сказал Ник. «Мне надо ее забрать».
Тео вздохнула: «Ворота резиденции ночью не охраняются, перелезете, его кабинет выходит окнами во двор. Ну, вы знаете, наверное, вы там были. Все, бегите, — велела она. «Легкой дороги».
— Я так не могу, — упрямо проговорил Ник. «Я должен вас увезти».
— Я уеду, — Тео вдруг улыбнулась. «Только сначала доделаю…, кое-какие дела тут, дорогой кузен. Увидимся». Она перекрестила его, и, не поворачиваясь, пошла по узкой улице, что вела на холм — удаляясь все выше, в сияние луны.
— Ну и ну, — потрясенно подумал Ник, провожая ее глазами. «Все, забираю шпагу, и ноги моей больше тут не будет».
Себастьян спокойно спал. Она ополоснула теплой водой горящие щеки, и, раздевшись, натянув на себя шелковое одеяло, закрыла глаза. «Все хорошо, — сказала себе Тео, засыпая.
«Вот теперь действительно — все хорошо».
— А что теперь будет с сеньором Антонио? — спросила Тео, разливая шоколад. Она вдруг взвизгнула и рассмеялась — Себастьян пощекотал ее спину, укрытую распущенными темными волосами. Тео передала мужу серебряную чашку и села на постели, скрестив ноги.
— Разжалуют в солдаты, — зевнул тот. «Хоть он и клянется, что не знает — куда пропала запасная связка ключей, но все равно — незачем оставлять их на виду. Скорее всего, этот англичанин успел их украсть, пока его водили туда-сюда. Вот же собака, весь в отца. И шпагу свою унес, теперь ставни в кабинете менять надо, там все разворочено».
— Может, он и не уйдет далеко, — пожала плечами Тео. «Если собьется с дороги, то на севере — пустыня, он там сразу сдохнет».
— Мы, конечно, послали солдат по округе, — Вискайно вздохнул, — но ведь тут горы, где угодно можно спрятаться. Ну, ничего, в Картахене такого не случится, ты уж мне поверь, я там тюрьму велю круглые сутки охранять, — он попробовал и пробормотал: «И даже с перцем».
Тео посмотрела на него, и, отставив свою чашку, наклонившись к его уху, что-то прошептала. Себастьян рассмеялся: «То-то ты меня уже неделю устрицами на завтрак кормишь».
— А ты не хочешь? — невинно спросила жена.
Он допил шоколад, и, потянув ее к себе, устроив на спине, ответил: «Ну, как я могу не хотеть? Тем более, что я сейчас уеду, дорога в Картахену долгая, только к осени увидимся».
— И очень жаль, — проговорила она, задыхаясь, разводя ноги в стороны.
Как всегда — стоило ему очутиться рядом с Тео, как он терял голову. И сейчас, чувствуя, как она приникла к нему, слыша ее шепот, он и сам говорил что-то неразборчивое, ласковое, целуя ее, не в силах остановиться ни на мгновение.
Тео застонала: «Господи, как хорошо!» и Себастьян, прижавшись к ее губам, сказал: «Ты мое счастье».
Он лежал, перебирая ее длинные пальцы, гладя ее по голове, и жена, вдруг, озабоченно сказала: «Не знаю, как я с детьми одна поеду морем, если ты говоришь, англичане оживились. Опасно это».
Себастьян подумал и предложил: «Давай тогда я сейчас заберу Дэниела и Марту, и отправлюсь сушей. Пусть дольше, а надежнее».
— Я хотела, чтобы все вместе ехали, — погрустнела жена.
