Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Мстислав попытался обложить степняков данью, но встретил ожесточенное сопротивление. Все его грезы повторить подвиги деда Святослава разбились, как бурлящие волны о неприступные скалы.
Но надо было как-то кормить не только свой княжеский двор, но и дружину. Мстислав обложил пошлиной купцов, кои оживленно торговали с Тмутороканью и Корчевым.[309] Но этого князю оказалось мало. Он вкупе с дружинниками стал выезжать в степи и вылавливать диких коней. Тяжкая была эта работа, чтобы поймать, а затем и приручить необъезженного горячего скакуна!
Недели через две «княжьих» коней (за большие деньги) продавали торговым людям; но и купцы не оставались в накладе: степные лошади не имеют цены, он неприхотливы, выносливы, быстры. В Византии и Руси за таких скакунов денег не жалеют.
Казна Мстислава понемногу пополнялась, но он с трудом обвыкался с новым бытом. Коренными посельниками Тмуторокани были касоги и хазары, и Мстислав явно скучал по русским людям. Дабы сбить докуку, князь увлекся охотой. Степь богата всякой дичью, сайгаками, сернами и косулями — успевай стрелу вытягивать из колчана.
Охота и полукочевая жизнь наливала молодого князя богатырской силой. Степь приучила его и к меткому глазу, и к выносливости, и к неприхотливости, кои мог бы одобрить сам полководец Святослав. Спустя несколько лет, его недюжинная сила весьма пригодилась.
Касожский князь Редедя давно замахивался на Тмуторокань. В городе живет много его соплеменников, настала пора завладеть хорошей крепостью, чтобы в Тмуторокани и русским духом не пахло.
Редедя, собрав большое войско, пошел войной на Мстислава. Тот со своей верной дружиной, коя неподдельно любила князя, выступил встречу. И когда, оба исполчившись, стали друг против друга, то Редедя предложил:
— Для чего нам, Мстислав, губить свои дружины? Сойдемся лучше сами бороться, и если ты одолеешь, то возьмешь всё мое добро, и жену, и детей моих, и землю мою. Если же я одолею, то возьму всё твоё.
— Добро, Редедя, — охотно согласился Мстислав, хотя противник его выглядел великаном и обладал непомерной силой.
Князь верил в своего испытанного коня и в свой крепкий харлужный меч. Редедя понял, что в конном бою Мстислава победить нелегко, потому и добавил:
— Хочу бороться с тобой без коня, сабли и доспехов. Не испугаешься? Я могуч!
Князь касожской земли высказал свои последние слова с неприкрытой усмешкой. Он не сомневался в удаче.
Усмешка и новое предложение иноверца не смутили Мстислава.
— Ты выглядишь горой, Редедя. Однако не хвались силой, чтоб не заплатить спиной. Сходимся!
Обе дружины замерли. А богатыри принялись бороться. Долго никто не мог одержать верх. Мстислав начал изнемогать и тогда он молча помолился: «Пречистая Богородица, помоги мне; коль одолею врага, то возведу церковь в твое имя».
Сказав это, он повалил Редедю на землю и прикончил его ножом; потом пошел в его землю, взял всё имение, жену, детей и наложил дань на касогов; когда же пришел в Тмуторокань, то заложил церковь святой Богородицы и построил ее.
Победа окрылила Мстислава. Его владения окрепли, казна возросла. Слава о богатыре-князе докатилась до Византии.
Император, озабоченный набегами хазар, стал присылать к Мстиславу своих послов с дорогими подарками: золотые кресты, украшенные жемчугами, золотые ларцы с мощами святых, сердоликовые чаши и хрустальные кубки, украшенные дорогой эмалью, астропелки для княжеской одежды, и готовые одеяния из царских кладовых…
Дары и льстивые речи посланников императора ложились на благодатную почву.
Мстислав со своей дружиной (и войском ромеев) сокрушил хазар, отбив у них охоту нападать на Византию. Император стал называть Тмутороканского князя «Твое Великородство».
Но империю беспокоили не только внешние враги. Вскоре на юге Италии вспыхнуло крупное восстание под началом именитого купца Мелеса. Вазилевс вновь обратился за подмогой к Мстиславу, и тот направил в Италию пять сотен своих дружинников. Мелес был разбит.
Но не прошло и полгода, как император Василий, завершая разгром Болгарского царства, до того обескровил свои войска, что опять поклонился Мстиславу: «Выручай, Твое Великородство! Мои войска тают, как весенний снег».
И еще одна дружина Мстислава отправилась за Русское море и опять крепко помогла императору ромеев.
Князя захлестнула гордыня.
«И пока Ярослав в трудах и крови добывал престол, Мстислав собирал золото, пировал в неведомой дали, склонный к гневу и любовным приключениям».
Ему стало тесно в Тмуторокани, где, порой, он ощущал себя изгоем, выброшенным киевским князем Владимиром к далекому и соленому Сурожскому морю.
Когда в Тмуторокань прибывали русские купцы, то Мстислав непременно приглашал их в свои хоромы и жадно выведывал державные новости. Купцы рассказывали, а князь хмурился: преставился один его брат, другой… А когда изведал о погибели Бориса, Глеба и Святослава, он резко осудил Святополка. Выродок, коих белый свет не видывал! Не зря Бог наказал его.
Когда-то Мстислав был богат братьями, ныне восьмерых уже нет. Выморочными волостями завладел Ярослав. Он стал властителем могущественной державы, земель у него — не перечесть. Поелику и обидно. Уже дважды в своих грамотах Мстислав просил брата наделить его Черниговом, но Ярослав, будто в насмешку, сулит лишь затерянный в дремучих лесах городок Муром. И чего жадничает?
Бывший великий князь, Владимир Святославич, никому из сыновей не вручил Чернигов. Он всегда стоял особняком.
Чернигов имел крупное значение. В минувшем веке в Чернигове, по-видимому, сидел один из тех «светлых князей», о коих упоминается в договоре Руси с Греками 911 года.
Поразительнее всего, что Чернигов не упоминается в числе городов, розданных Владимиром Святославичем своим сыновьям, хотя он уже бытовал как крупный центр Руси. Сие можно растолковать или тем, что Чернигов остался за самим Владимиром до его смерти как один из городов, ближайших к Киеву, или тем, что в Чернигове сохранялась своя династия князей, подвластных киевскому князю, подобно тому, как в Древлянской земле сидел князь Мал, а в Полоцке княжил Роговолод.[310] А город сей имел бы для Мстислава большое значение. Тмуторокань крайне беден русскими людьми, лишь южные волости могут его пополнить, иначе зачахнет город у Сурожского моря. Надо идти на Ярослава.
Убежденный в своем воинском счастье, Мстислав не захотел больше довольствоваться Тмутороканью и, собрав разноликое войско из касогов, яс, хазар, алан и печенегов, двинулся на Киев.
Время похода было выбрано благоприятное: великий князь Ярослав находился в Новгороде.
Киевляне, однако, не приняли Мстислава: они были довольны своим князем; закрыли ворота, изготовили в железных чанах горячую смолу, с оружием поднялись на стены и враждебно закричали:
— Не хотим тебя, Мстислав!
— Уходи добром!
— Нам люб Ярослав!
Мстислав, простояв под Киевом два дня и дотошно оглядев мощную крепость, повернул войско и пошел к Чернигову. Здесь его приняли.
Ярослав Владимирович, получив весть из Киева, был откровенно огорчен. Вновь замятня! Давно ли Каин, задумав овладеть престолом, призвал на помощь ляхов, немцев, угров и печенегов, пошел на Южную Русь, разорил ее, а затем и поубивал трех братьев?!
Ныне же Мстислав ополчился. И кого только не собрал в свое войско! Жаль русичей, кои должны схватиться с иноверцами.
И тут, как нельзя кстати, подвернулся конунг Якун с варяжской дружиной. После смерти знаменитого Эймунда, он занял его место и теперь помышлял о воинской славе.
Якун хорошо знал, что бывший предводитель норманнов давно рассорился с князем Ярославом, и он вознамерился не повторять его ошибок.
Якун клятвенно заверил Ярослава:
— Я буду преданно служить тебе, великий князь. У меня крепкая дружина. Позволь мне пойти на Мстислава.
Ярослав Владимирович, после непродолжительных раздумий, не стал снаряжать ратников из волостей.
«Столкну лбами чужеземцев, — решил он. — И без того много пролито крови русичей».
Войска встретились у Листвена[311] в сумрачный вечер. Вскоре все небо заволокли черные зловещие тучи, ослепительно засверкали змеистые молнии, и грянула гроза с проливным дождем. Варяги укрылись в шалашах и палатках.
Мстислав же ночью изготовил войско к сражению. Иноверцев и черниговцев он поставил в середине, а свою любимую дружину — на правом и левом крыле.
Передний полк двинулся на противника полуночью. Привлеченные шумом, варяги выскочили из укрытий и сражались мужественно. Казалось, что ужас ночи, буря, гроза еще более остервенили воинов; при свете молний страшно блистало оружие.
