Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Вдруг отворились двери. Гофмаршал Федор Барятинский возвестил о приближении Государыни, и, тотчас, все посланники и другие знатные персоны образовали проход, став по обеим сторонам залы. Ближайшим к двери встал барон Фон-Ассенаар, посол семи Голландских соединенных штатов, коему, как послу, давалось преимущество перед прочими. Напротив него, вместе с княгиней Дашковой и ее сыном, встал граф фон Кобенцель. Острым глазом, княгиня Екатерина Дашкова наблюдала, как за ними встали в самом начале прохода французский посланник – де-Вернак, гишпанский посланник фон Нормандес, португальский посол Хорта, шведский барон фон Нолькен, прусский посол граф Гёрц, саксонский, кавалер барон фон Сакен, уполномоченный кавалер Виллебрант, представители Польши, Сардинии, Неаполя, такожде и некоторые секретари посольств. Почти всех княгиня Дашкова, в разное время встречала за границей, во время путешествия по Европе и знала в лицо, а с некоторыми успела познакомиться за короткое время пребывания в столице. Не знала токмо никого из татарской делегации, ради которой устраивался сей прием.
Водворилась торжественная тишина. Казалось, все придерживали собственное дыхание, никто не смел переговариваться или кашлянуть. Гофмаршал важно прошел к левой стороне от двери. Появились камергеры, кои следовали попарно. Следом шли министры всех ведомств и прочие придворные. За ними, с жезлом в руке шел в гордом одиночестве князь Потемкин. При его появлении толпа придворных колыхнулась, как бы поддавшись чуть вперед, дабы лучше рассмотреть его. Непосредственно за ним следовала императрица Екатерина Алексеевна, а за ней, в шаге от нее – ее фаворит, Александр Ланской, сразу же притянувший к себе завистливые глаза. Это был тот самый фаворит, о коем она, княгиня Екатерина Романовна, так много наслышана. Сей молодой генерал подлинно являл собой редкую мужскую красоту, коего княгиня в жизни не видела: даже ее покойный красавец муж, да и, рядом стоящий, ее сын, уступали ему. Склонившись, как и все, княгиня, однако не спускала с государыни глаз ни на минуту, пока, остановившаяся у дверей, императрица не поклонилась присутствующим на три стороны. В этот момент все заметили, что блестящий выход императрицы со свитой не ложно потряс татарскую делегацию. Предупрежденные, они все-таки чуть было не пали ниц, некоторые из них удерживали от этого других.
Княгиня Екатерина Романовна, желая узреть реакцию окружающих, быстро оглядела двойной ряд склоненных пред императрицей придворных. Ея Величество воссела на трон, сзади нее встали обер-шталмейстер Лев Нарышкин и обер-шенк Александр Нарышкин. Фельдмаршал граф Румянцев, генерал-аншеф князь Потемкин и генерал-адъютант Ланской находились около императрицы. Засим, все склоненные дамы и кавалеры выпрямились и обратили взоры в сторону татарской делегации. Их глава, трижды глубоко поклонившись, зачитал бумагу об отказе Шагин Гирея от власти и о просьбе принять их в состав России. Екатерина в ответ на их обращение, изволила дать обещание выполнить их просьбу. Мягкое и приветливое обращение императрицы такожде произвело чрезвычайно благотворное впечатление на крымчан. Сбившись около своего руководителя, они весьма тихо принялись что-то обсуждать. Придворные и гости направились к императрице Екатерине Алексеевне на целование руки. Княгиня с сыном и Гаррисом оказались среди первых, кто подошел к ней. Императрица милостиво им кивнула. Пока все подходили, государыня через их головы немного поговорила с бароном фон Ассенааром, потом повернулась в их сторону и обратилась к Кобенцелю.
Дашкова не спускала с нее глаз, примечая, что Екатерина держалась с большим достоинством, и, как всегда, весьма прямо. Невысокого роста, она казалось высокой и статной. Дашкова видела, что за последние годы императрица не сильно изменилась. Все те же большие голубые глаза, прямой греческий нос, чуть удлиненный подбородок, высокий лоб. Прическу теперь императрица носила другую: волосы она припускала на виски, и сие ей было к лицу. Что изменилось в ней? Стала округлее, грудь стала выше и полнее. Екатерина была все еще привлекательна. В чертах ее лица лежала печать не молодой, но благородной красоты. Ее взгляд выражал толико же достоинства и величия, колико милосердия и снисхождения.
Дашкова внимательно разглядывала совершенно прямое, в пол, платье императрицы, которое тянулось от груди до ног. Рукава, по-видимому, дабы скрыть их полноту, были сделаны в виде многих мелких складок, кои шире у плеч и сужались у кистей рук. Сверху платья была накинута легкая туника без рукавов другого цвета, но в тон с платьем, кое было шито из легкой материи, серебряного цвета и тоже заткано узорным серебром. На высокую прическу, сзади из заплетенных кос, водружена небольшая брильянтовая корона. На груди красивая подвеска, покрытая алмазами. Возле оного украшения были видны две орденские ленты, перекинутые через плечо и связанные бантом у бедра. Андреевская лента прикрывала другую так, что нижняя лишь немного видна. Верхняя, светло-голубая, почти в руку шириною перекрывает нижнюю, оранжево-желтую ленту с черными полосами. Две звезды украшали ее шею и грудь, понеже она гроссмейстер обоих орденов.
Княгиня обратила внимание, что благодаря искусной кройке одежды ее полная грудь не бросалась в глаза. Широкая талия, благодаря искусно скроенному платью, весьма удачно скрыта.
Дашкова поймала себя на том, что волнуется, как девочка перед экзаменом. Улыбка ее застыла на лице, и она восторженно, как когда-то, в свои осьмнадцать лет, смотрела на императрицу. Наконец, государыня паки удостоила и ее теплым взглядом.
– Рада вас видеть, княгиня Екатерина Романовна! Здоровы ли вы и ваше семейство?
Дашкова присела в поклоне:
– Благодарствую, государыня Екатерина Алексеевна! Все мы здоровы.
– Весьма рада! Чаю, увидеть вас и вашего сына, – молвила она, окинув его приятнейшей улыбкой, – у себя в ближайшие дни, княгиня.
– С превеликим удовольствием, Ваше Императорское Величество! – паки присела в поклоне княгиня. Павел Михайлович такожде сделал глубокий поклон. Императрица уже отвела от них глаза и обратилась к маркизу де Вернаку. Довольная, Дашкова радостно наблюдала за дальнейшей сценой. Заметив, что барон Кобенцель незаметно наблюдает за ней самой, она встала так, дабы он не видел выражения ее лица. Ей было не до него. Дашкова любовалась снисхождением и вежливостью, с которой императрица говорила с де Вернаком. Свита императрицы, перешла в соседнюю комнату. Токмо закончилось целование
