П. Бунин - Легенда о смерти Александра I
Но помимо этих слухов, говоривших о святости старца, скоро стали ходить и другие слухи. Сначала полунамеками, а потом все настойчивее, стали утверждать, что старец не кто иной, как отрекшийся от престола император Александр Павлович. В доказательство вероятности этого слуха указывали на то, что старец прекрасно знает придворную жизнь, упорно скрывает свое имя. Но скоро эти предположения получили в глазах почитателей старца авторитетное подтверждение в лице одного придворного служителя, который видел много раз Александра 1-го и который утверждал будто бы, что в лице Федора Кузьмича он узнал императора.
Было это так.
Недалеко от той местности, где жил старец, поселились два бывших придворных служителя. Не известно, по каким причинам они попали в Сибирь, но сами они утверждали, что раньше служили при дворе и хорошо знали и императора Александра Павловича и Николая Павловича. Однажды один из них заболел. Обращались к врачам, принимали все меры, чтобы оказать ему помощь, но все оказалось бесполезно. Врачи утверждали, что больной умрет.
Дошли до той местности, где жили эти придворные служители, слухи о необыкновенном старце Федоре Кузьмиче, исцеляющем больных и недужных. Последняя надежда осталась у умирающего: просить помощи старца. Но больной был так слаб, что сам ехать не мог, попросил он поехать за себя своего товарища. Товарищ приехал к старцу и кое-как с большим трудом добился с ним свидания. Пошел он с провожатым к Федору Кузьмичу в келью. Провожатый остался в дверях, а дворцовый служитель вошел в комнату и, не глядя на старца, прямо бросился к нему в ноги и со слезами на глазах стал просить его спасти своего товарища.
— Теперь только на тебя у нас и надежда! — говорил он старцу.
— Встань, — сказал ему старец, — в ноги кланяются только Богу.
Когда услышал дворцовый служитель слова старца, дрожь пробежала у него по телу, голос показался ему страшно знакомым. В смятении поднял он голову, взглянул в лицо старца и невольно вскрикнул:
— Государь!.. — но дальше говорить не мог и как сноп повалился на землю без чувств.
Старец отворил дверь, позвал провожатого и кротко сказал ему:
— Возьмите и вынесите его бережно. Он очнется и оправится, но скажите ему, чтобы он никогда никому не говорил о том, что видел и слышал. Больной же товарищ его выздоровеет.
Через некоторое время служитель пришел в себя и, не отвечая на расспросы, немедленно уехал домой. Товарищ его, как гласит молва, действительно, скоро выздоровел. Сам же он, потрясенный виденным, долго ходил задумчивый, но не мог скрыть от окружающих своей тайны. Он рассказал, что в лице старца признал императора Александра Павловича.
Этот рассказ быстро распространился среди почитателей старца и стал ярким подтверждением ходивших слухов.
В последнее время Федор Кузьмич стал сильно недомогать, и для близких к нему людей стало очевидно, что долго он не проживет. Эта боязнь за жизнь старца в особенности усилилась после одного случая, свидетелем которого был Хромов.
Зашел однажды Хромов к старцу, поговорил с ним, ничего в нем особенного не заметил и ушел. Вскоре после Хромова зашла к старцу енисейская игуменья. Дверь оказалась заперта изнутри. Стучала, стучала, никто ей не отпер. Встревожилась игуменья, не случилось ли чего, думает, со старцем, и сказала об этом Хромову. Хромов пошел в келью старца, она оказалась отперта, и старец лежал на скамье. Хромов окликнул, но ответа не получил. Хромов подошел к старцу и увидел, что тот лежит мертвый: не говорил, не дышал, вообще не проявлял никаких признаков жизни. Не поверил Хромов, что старец умер, и оставил его лежать на скамейке. Через 7 или 8 часов старец открыл глаза и перекрестился. Жена Хромова испугалась и спросила старца:
— Вы, батюшка, здоровы ли?
— По милости Божией здоров, — отвечал спокойно старец.
Странным показался Хромовым этот случай, и они, боясь, чтобы старец как-нибудь не умер, без присмотра, всегда стали при нем оставлять кого-нибудь или сидели сами.
Часто раздумывал Хромов со своей женой, кто этот необыкновенный человек? Сильно верили они, что это император Александр, но хотелось им получить подтверждение этого от самого старца. А он все молчит и на задаваемые ему вопросы не отвечает.
— Неужели он унесет свою тайну в могилу? — думал Хромов.
Когда однажды старец чувствовал себя плохо, пошли они к нему. Хромов стал просить старца благословить его.
— Господь тебя благословят, — сказал старец.
Тогда жена Хромова захотела хоть имя настоящее узнать от старца.
— Назови ты нам имя своего ангела, — стала просить жена Хромова, — чтобы можно было помолиться
— Это Бог знает, — ответил старец и от дальнейших разговоров на эту тему уклонился.
Так и не узнали они настоящего имени старца.
Когда старец совсем уже стал слаб, и каждый день можно было ждать его смерти, Хромов спросил его:
— Батюшка, в случае вашей смерти не надеть ли на вас черный халатик?
Старец подумал, очевидно, что Хромов собирается ему устроить пышные похороны, ответил ему.
— Панок, меня не величь!
Весть о том, что старец умирает, разнеслась далеко по округе. Почитатели Федора Кузьмича со всех концов стали собираться, чтобы последний раз взглянуть на старца. Но Хромов никого не пускал к старцу. А старец доживал последние дни и быстро угасал.
В день смерти старца Хромов утром зашел к нему. Он лежал без движения. Бледное лицо осунулось и почернело. Старец лежал неспокойно: то ложился на один бок, то на другой и, очевидно, сильно страдал.
Было больно видеть Хромову мучения старца, и он подумал:
— Не оттого ли он так мучается, что отказался приобщиться Святых Тайн?..
Как бы догадавшись, что думает Хромов, старец спросил его:
— Панок, и ты думаешь удалиться от меня?
Хромову стыдно стало, что он так подумал о старце, и он ответил ему поспешно:
— Батюшка, прости, нет, не думаю!
Старец посмотрел на него строго и закрыл глаза.
В 8 часов вечера, когда в келье старца, кроме Хромова, никого не осталось, Федор Кузьмич подозвал его к себе и, указав на висевший на стене мешочек, сказал ему тихо:
— В нем моя тайна! После моей смерти посмотришь.
С глубоким трепетом взял Хромов мешочек в руки и спрятал его к себе.
— Неужели тайна раскроется? — думал он, и бережно хранил мешочек за пазухой.
Старцу становилось все хуже и хуже. Он стал как-то неспокоен. Попросил поднять его, посидел немного, потом опять лег на левый бок. Но скоро вдруг перевернулся на спину и затих. Потом три раза вздохнул и отдал Богу душу.
Хромов стал на колени перед старцем. Перекрестился, поклонился ему до земли и пошел известить домашних о его смерти.
Так тихо умер этот «не помнящий родства» старец.
В связи со смертью Федора Кузьмича рассказывают следующий случай.
В то время, когда старец умирал, кучер и горничная, соседи Хромова, лекаря Левашова возвращались в город. Съезжая с горы, они увидели, что над кельей старца трижды появлялось большое огненное пламя. Они решили, что у Хромова горит, испугались и погнали поскорее лошадь.
Когда они подъехали, то, к удивлению, узнали, что никакого пожара не было. Они рассказали о виденном окружающим, и всем показался их рассказ странным и загадочным.
Одна из присутствовавших при этом разговоре сказала:
— Не к добру это! Здоров ли у Хромовых старец, уж не умер ли он?
Через несколько минут они узнали, что старец действительно умер.
Хоронили Фндора Кузьмича просто — так, казалось Хромову, желал сам старец. Громадная толпа народа сопровождала гроб до могилы. Похоронили его на кладбище Томского Богородице-Алексеевского мужского монастыря. Могилу обнесли деревянной решеткой, выкрашенной белой краской, по углам могилы посадили четыре кедровых дерева. Над могилой поставили белый выкрашенный крест и на нем черными буквами надпись:
«Здесь погребено тело Великаго Благословеннаго старца Федора Кузьмича, скончавшегося 20 января 1864 года».
Так умер и похоронен сибирский отшельник, старец Федор Кузьмич. Разошлись в великой печали его почитатели, опустела могила, и только один крест с надписью остался, как немой свидетель сложившейся легенды.
Скоро явились власти, и, по предписанию Томского губернатора Мерцалова, слова «великаго и благословеннаго» закрасили белой краской. Но прошло несколько лет, белая краска полиняла, и знаменательные слова выступили вновь, чтобы напомнить о сложившейся народной легенде.
Сибирские крестьяне построили на могиле старца часовню и до сих пор чтут имя «благословеннаго» старца.
Старец ушел таким же таинственным, как и пришел: он не раскрыл своей тайны, он унес ее в могилу. Напрасно Хромов после смерти старца дрожащими руками раскрыл таинственный мешочек, где, по словам старца, хранилась его «тайна». Кроме непонятных слов, очевидно, служивших для старца ключом к тайной переписке, ничего там не оказалось.
