Империй. Люструм. Диктатор - Роберт Харрис
— Хочешь сказать, Катилина убил мальчика?
— Размозжил ему череп.
— О боги! Римский сенатор! А кто еще там был?
— А, ну как же… Лонгин, Цетег, Курий — его обычные спутники.
— Четыре сенатора, и пять, если считать тебя.
— Меня можешь не считать. Мне было действительно плохо, ведь я заплатил тысячи за этого мальчишку.
— И в чем же Катилина заставил вас поклясться, если для этого потребовалась такая мерзость?
— В том, что мы убьем тебя, — весело сказал консул и поднял фляжку. — За твое здоровье!
И он расхохотался. Он смеялся так долго, что разлил вино. Жидкость текла по его носу и подбородку, оставляя пятна на тоге. Гибрида безуспешно попытался вытереть ее, потом его движения замедлились, рука упала на колени, и он заснул.
Цицерон впервые услышал о заговоре против себя и не знал, как отнестись к этому. Это просто пьяная болтовня или ему грозит серьезная опасность? Когда Гибрида захрапел, Цицерон презрительно взглянул на него и провел остаток путешествия в молчании, сложив руки на груди и задумчиво глядя в окно. Гибрида же спал до самого Рима так крепко, что, когда мы подъехали к его дому, ликторам пришлось вытащить консула из повозки и уложить в прихожей. Похоже, его рабы привыкли к тому, что хозяина доставляют домой в таком виде. Мы направились к выходу, и я увидел, как один из них льет воду на голову Гибриде.
Квинт и Аттик уже ждали нас, когда мы вернулись домой. Цицерон быстро рассказал им, что мы узнали от Гибриды. Квинт потребовал, чтобы эту историю немедленно сделали публичным достоянием, но Цицерон не согласился с ним.
— А что потом? — спросил он.
— Потом пусть работает закон. Виновным предъявляют обвинение, их осуждают, приговаривают к бесчестью и изгнанию.
— Нет, — не согласился хозяин. — У обвинения не будет никаких надежд на успех. Во-первых, где ты найдешь сумасшедшего, который согласится выдвинуть обвинение против Катилины? Но если даже такой храбрый сумасброд отыщется, где взять доказательства преступления? Гибрида сразу же откажется от своих показаний, даже если ему обещают неприкосновенность, — это уж точно. Он просто скажет, что ничего подобного не происходило, и разорвет наш союз. Тела уже нет. Более того, есть свидетели, слышавшие, как я публично отрицал, что произошло ритуальное убийство.
— Так что же, мы будем сидеть и ничего не делать?
— Нет. Мы будем ждать и наблюдать. Нам нужен лазутчик в лагере Катилины. Гибриде он больше доверять не будет.
— А еще нужно принять дополнительные меры безопасности, — сказал Аттик. — Как долго тебя будут охранять ликторы?
— До конца января. Пока Гибрида не возглавит сенат. А в марте они вернутся.
— Предлагаю поискать добровольцев среди всадников, готовых стать твоими телохранителями на то время, пока у тебя не будет ликторов.
— Частный телохранитель? Люди скажут, что я зазнался. Надо действовать очень осторожно.
— Положись на меня и не беспокойся. Я все устрою.
Так мы и договорились, а Цицерон занялся поисками человека, который мог бы войти в доверие к Катилине и докладывать обо всем, что происходит в его стане. Сначала, через несколько дней после этого разговора, хозяин попытался договориться с Руфом. Начал он с того, что извинился за свою грубость во время обеда.
— Ты должен понять, мой дорогой Руф, — объяснял он, прогуливаясь с ним по атриуму и положив ему руку на плечо, — что у стариков среди прочих недостатков есть и такой: когда мы смотрим на молодых, то видим их такими, какими они были, а не такими, какими стали. Я обращался с тобой как с юношей, который появился на пороге моего дома три года назад, а теперь я понял, что ты уже двадцатилетний мужчина, который сам прокладывает себе путь в этом мире и заслуживает всяческого уважения. Я искренне сожалею о том, что невольно оскорбил тебя, и надеюсь, что ты не держишь на меня зла.
— Я сам виноват в том, что произошло, — ответил Руф. — Не буду кривить душой и говорить, что согласен с твоими воззрениями. Но моя любовь и уважение к тебе неизменны, и я никогда не позволю себе думать о тебе плохо.
— Хорошо сказано, мальчик. — Цицерон ущипнул его за щеку. — Ты слышал, Тирон? Он меня любит. И ты не хочешь, чтобы меня убили?
— Убили тебя? Конечно нет. А почему ты спрашиваешь?
— Те, кто разделяет твои взгляды, обсуждают мое убийство, и в первую очередь Катилина.
Цицерон рассказал Руфу об убийстве раба Гибриды и о страшной клятве, которую дали Катилина и его приспешники.
— Ты уверен? — спросил Руф. — При мне он ни о чем подобном не упоминал.
— Что ж, он, несомненно, говорил о своем желании убить меня, и Гибрида это подтвердил. Если же он еще раз поднимет этот вопрос, я буду благодарен, если ты поставишь меня в известность.
— Понятно, — сказал Руф и посмотрел на руку Цицерона на своем плече. — Так вот зачем ты меня пригласил… Чтобы сделать из меня своего соглядатая.
— Не соглядатая, а законопослушного горожанина. Или наша республика пала так низко, что дружба стала выше убийства консула?
— Я никогда не убью консула и не предам друга, — ответил Руф, освобождаясь от объятий Цицерона. — Именно поэтому я рад, что нашу дружбу теперь ничто не омрачает.
— Блестящий ответ законника. Ты усвоил мои уроки лучше, чем я предполагал.
— Этот молодой человек уже готов повторить Катилине все, что здесь говорилось, — задумчиво сказал Цицерон, после того как Руф ушел.
Наверное, хозяин был прав — с этого дня Руф отдалился от Цицерона, и его часто видели вместе с Катилиной. Он попал в очень странное общество: несдержанные юнцы, всегда готовые к драке, как Корнелий Цетег; стареющие и опустившиеся патриции, как Марк Лека и Автроний Пет, мало чего добившиеся из-за своих пороков; бывшие солдаты, во главе которых стоял разбойник Гай Манлий, служивший центурионом у Суллы. Их связывала только преданность Катилине — тот мог быть очаровательным, когда не пытался убить тебя, — и желание полностью разрушить порядок, существовавший в Риме. Дважды, когда Цицерон обращался к народному собранию по поводу закона Рулла, они принимались кричать и свистеть, и я был очень рад, что Аттик нашел для хозяина телохранителей, особенно потому, что дело Рабирия начало стремительно развиваться.
Закон Рулла, дело Рабирия, угроза со стороны Катилины
