Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
Дальнейшее наступление оборвали дожди, которые превратили перепаханную снарядами землю в грязное болото. Воронки и ямы были заполнены вязкой жижей. Британский солдат Марк Плоумен так описывал ноябрьские окопы на Сомме: «Грязь делает их практически непроходимыми, и в этот раз, увязнув до колен, я на минуту ужаснулся, что так и не смогу вылезти оттуда».
Хейг еще пытался продолжить атаки, пока, наконец, снегопад в ночь на 18-е ноября не прервал боевые действия, завершив сражение. К этому времени поле битвы на Сомме представляло собой, по словам английского художника-баталиста Кристофера Невинсона, адский пейзаж, где были перемешаны «гной, гангрена и вывалившиеся кишки». Смрад стоял нестерпимый.
Четырехмесячное сражение, на которое союзное командование возлагало столько надежд, не принесло ощутимых результатов. Никакого прорыва достигнуто не было, английская армия продвинулась вглубь примерно на 10 км по тридцатикилометровому фронту, но все равно кое-где не сумела взять цели, намеченные к захвату еще в первый день наступления – 1 июля. Эти скромные достижения были оплачены реками крови. Но и немцы удержали фронт ценой страшного напряжения сил. Размен был примерно равный: англо-французские потери приближались к 630 000 солдат и офицеров, германские – к 600 000. Капитан фон Гентиг, офицер штаба гвардейской резервной дивизии, называл поле битвы на Сомме «грязной могилой немецкой полевой армии».
Это сражение стало настоящим потрясением для немцев. В официальной истории 27-й дивизии, одной из лучших в германской армии, которая на Сомме обороняла Гиймон, говорится:
«Определенно, мы никогда не испытывали подобного напряжения. Пережитое превзошло все предыдущие испытания. Огонь врага ни разу не умолк и на час. Снаряды падали днем и ночью, они ложились по линии обороны и пробивали опасные бреши в ряду защитников; они разрывались на коммуникациях и делали всякую попытку движения к фронту смертельно опасным делом; они падали на задние траншеи, артиллерийские позиции, убивали людей и истребляли материалы в невиданном и негаданном размере; они постоянно долетали даже и до батальонов на отдыхе, в далеком тылу с весьма болезненными потерями, и наша артиллерия оказалась бессильна ответить».
И далее: «В 1916 году на Сомме мы выказали уже никогда не превзойденный героизм, хотя дивизия отличалась и после, вплоть до конца войны… У людей 1918 года не нашлось ни характера, ни ожесточения, ни самопожертвования предшественников».
Бои в Галиции и на Сомме спасли окончательно Верден. Две последние попытки немцев потеснить врага, предпринятые на исходе лета и в начале сентября, были гораздо слабее предыдущих: их лучшие дивизии бились в других местах.
Черчилль в своих воспоминаниях рисует образную картину кампании 1916 года на Западном фронте:
«Сражения под Верденом и на Сомме были устроены одинаковым образом. Выбрали поле боя. Кругом установили ряды – сдвоенные, строенные, счетверенные – огромных орудий. Для их прокорма из тыла протянули рельсовые пути и накопили горы снарядов. Работа заняла месяцы. Вокруг поля грядущего сражения замкнулось кольцо из тысяч орудий всех возможных калибров, по центру простерлось специально подготовленное ристалище – обширное овальное пространство. Затем на арену ужасного цирка пошли дивизии всех армий – поочередно, под неумолчный град окрестной артиллерии – как будто бы в помол, под зубья шестерней ровно работающего механизма.
Пушки били месяц за месяцем, на пределе огневой силы и без роздыха; месяц за месяцем храбрые дивизии, ряды героических солдат обращались через арену и дробились в труху. Затем пришла зима, полили дожди, бойцы вязли в грязи, покров тумана застил зоркие глаза канониров. Арена – как то случалось и в Колизее, в младенческие римские времена – заполнилась водой. Рыхлый, искрошенный взрывами грунт стал обширным морем кровавой грязи, и море это колыхалось под миллионами снарядов, от движений тысяч механизмов, судорог сотен тысяч людей. Но сражение не утихало. Безжалостные шестерни не замедлили хода. Аудитория цирка – пушки вокруг арены – неумолчно ревели. В конце концов, грязь обездвижила людей; они не могли более ходить, но лишь барахтались, копошились в вязкой субстанции. Их пища, их боеприпасы с трудом просачивались к арене по разбитым и забитым железным дорогам.
Со временем обороняющиеся и атакующие оказались в одинаковом положении. Траншеи обвалились, проволоку разорвало в клочки. Сражение постепенно разбилось на схватки среди усеянной кратерами пустыни».
В октябре—декабре французы отбросили германцев на исходные позиции, которые они занимали в феврале 1916 года. Последняя французская атака состоялась 15 декабря, после чего под Верденом наступило затишье. Оперативно битва закончилась как бы «вничью». Но Жоффр объявил о победе, что звучало, как издевательство. За десять месяцев непрерывных сражений жернова «Верденской мельницы» перемололи почти миллион человек – 542 000 французов и 434 000 немцев.
Чудовищные цифры потерь вызвали содрогание у членов французского правительства. В декабре 1916 года Жоффр был уволен в отставку, хотя и с присвоением ему звания маршала. В правительственном декрете, изданном по этому случаю, Верден даже не упоминался.
Хейг удостоился намного большего: Англия почтила его за Сомму фельдмаршальским чином.
Кампания 1916 года продемонстрировала полный крах стратегии «войны на истощение». Жестокая бойня, по сути, была напрасной тратой солдатских жизней, закланием собственной армии на клочке малозначащей в стратегическом отношении территории. Продолжение этого кровавого жертвоприношения грозило обернуться тем, что победу пришлось бы праздновать последнему солдату, оставшемуся в живых.
X
21 ноября 1916 года умер 86-летний император Франц-Иосиф I. Вместе с ним почила в бозе Европа XIX века, символом которой он являлся. Новый император Карл I не был столь покладист в отношениях с Германией. Понимая, что продолжение войны неумолимо приближает час кончины Дунайской монархии, он настаивал на скорейшем ее завершении. В манифесте по случаю восшествия на престол Карл обещал «вернуть Моим народам благословенный мир, без которого они столь тяжко страдают». Граф Оттокар Чернин, назначенный министром иностранных дел, был лишен даже тени воинственности. «Победный мир маловероятен, – внушал он своему повелителю, – необходим компромисс с Антантой, на захваты нечего рассчитывать».
Но в Берлине думали иначе. Конечно, ежегодная потеря на фронтах миллиона человек отягощала души даже самых ярых сторонников войны. По словам Людендорфа, «удар, который мы получили, был особенно тяжел… Мы слишком много перенесли в течение этого года… На Западном фронте мы были совершенно изнурены». Гинденбург был настроен еще более пессимистично: «Дела не могут идти хуже, чем сейчас. Эта война должна быть завершена любыми способами и как можно скорее». Было очевидно, что возможность добиться победы Германии чисто военными средствами уменьшается с каждым днем. Поэтому эффектную концовку кампании 1916 года на Восточном фронте – разгром Румынии
