Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Путешествие цесаревича и его супруги продолжалось один год и два месяца. За время оного заграничного путешествия великий князь Павел лично узнал всех правящих монархов вышеперечисленных государств и даже встречался с Папой Римским! Великий князь был горд тем, что, пожалуй, ни один из Романовых не сподобился на таковое длительное по времени и расстоянии путешествие. Помимо императора, королей, герцогов, их министров и военачальников, Павел Петрович познакомился с самыми яркими представителями его современников – учеными, художниками и музыкантами.
Записки императрицы:
Граф Никита Иванович Панин отставлен от должности.
* * *
Екатерина, поощряя деятельного и проницательного в делах новгородского губернатора, а такожде директора водяных путей, графа Якова Ефимовича Сиверса, удостоила его звания действительного статского советника. Но почти сразу после оного, для Сиверса знаменательного дня, у него начались сериозные проблемы в отношениях с женой, Елизаветой Карловной. Занятый государственными делами, находясь постоянно в разъездах, он, редко бывая дома, не имел возможности уделять должное внимание своей красавице-жене. Он не заметил, как случилось непоправимое – она ответила на любовь камер-юнкера князя Николая Абрамовича Путятина, сына Оренбургского губернатора. Связь их тянулась уже второй год, и граф Яков Ефимович ничего не мог с оным поделать.
Графиня Сиверс желала уехать вместе с обеими, совсем еще маленькими дочерьми, младшая из которых была рождена от князя Путятина. Яков Ефимович уперся, не хотел отпускать ни одну, ни другую дочь, ни саму жену. Распри доводили графиню до умопомрачения, заставив ее обратиться, за ради Христа, к самой императрице. Екатерина написала ему увещевательное письмо, но граф, что называется, закусил удила. К нему обратились, по просьбе князя Путятина, и генерал-аншеф князь Потемкин, и обер-прокурор князь Вяземский, но граф отвечал им грубо и безапелляционно, дескать, не лезьте в мою приватную жизнь.
Дело дошло до того, что он рассорился со всеми и довел дело до того, что, несмотря на все его заслуги перед отечеством, Екатерина сняла его с должности губернатора, но оставила директором водных путей, понеже найти ему замену не имелось никакой возможности. Жена Сиверса все-таки получила развод и уехала с князем Путятиным за границу с младшей дочерью. Опальному графу Сиверсу пришлось, стало быть, отправиться в свое курляндское имение. Екатерина весьма сожалела о потере такового толкового губернатора, а паче всего, что распалась его семья.
– И где же сей час обретается господин Сиверс, – спрашивала государыня Храповицкого через полгода.
– В своем имении в Лифляндии, государыня-матушка, – ответствовал тот.
– А его жена с князем Путятиным?
– Известно, что сейчас они в Париже, но долгое время находились в Италии, а дотоле были в Гишпании.
– Богат Путятин, вот и разъезжает по Европам, – заметила неприязненно Екатерина. – Любопытно, домой, в Россию, намереваются ли вернуться?
– Всякий русский, Ваше Величество, возвращается домой, – заверил ее секретарь.
– Глядишь, и сия парочка вернется. Путятин-то у нас – великий оригинал!
Екатерина, помолчав, вдруг молвила:
– Ах, Александр Васильевич, вы не представляете, каков был его отец, Путятин Абрам Артемьевич! Красавец, необычайный умница и патриот Отечества! Колико он сделал для Оренбургской области, как губернатор! Его можливо в том сравнить с графом Сиверсом. Колико там было злоупотреблений касательно земельных владений, на границах с башкирскими землями. Отчего башкирцы, в первую очередь, и пошли за Пугачевым. Все упорядочил сей деятельный человек. У него было обостренное чувство справедливости. Колико он сделал для тамошнего купечества и казачества! Кстати, он участвовал в Семилетней войне, вместе с Василием Суворовым, отцом Александра Васильевича Суворова, отвечал за провиант в Померании, когда наши войска взяли Кенигсберг. Жаль, ужо более десяти лет его нет с нами…
Последние слова императрица произнесла с глубокой грустью. Дабы развеять ее, Храповицкий спросил:
– У него, кажется, трое сыновей?
– Трое. Все красавцы и умницы.
* * *
Младшему внуку императрицы, Константину, минуло два с половиной года. Екатерина с удивлением заметила, что сие дитя весьма ревниво. Ревновал, в основном, своего брата к бабушке. Как токмо он видел Александра рядом с ней, он всячески старался оттеснить его. Александр не ревновал: он был уверен, что он безоговорочно любим бабушкой и ему нечего беспокоиться об том. Константин никогда не плакал, он мог ударить, пихнуть, укусить или поцарапать. Доставалось от него старшему брату и даже бабушке: однажды, в ярости, он с разбегу накинулся на брата и свалил его, а бабушку ущипнул. Екатерина токмо и успевала его увещевать, в то время, как с Александром таких случаев не случалось. Он, даже балуясь, никогда не переходил грань дозволенного, чего не можно было сказать о неуемном Константине. Однако, старший внук мог заплакать, естьли долго не видел бабушку Екатерину. Он был нежным и ласковым дитятей, обожал находиться возле нее. Позволь ему, и он бы сидел с ней в обнимку целыми днями. Александр не видел свою бабушку хмурой или недовольной, встречали они друг друга всегда радостными улыбками.
Екатерина, видя великую сметливость Александра, положила начать обучать его буквам и счету. К ее восхищению Александр научился складывать слоги к пяти годам, о чем Екатерина неустанно всем рассказывала. Императрица млела от удовольствия, имея рядом с собой двух Александров и Константина. Младший внук токмо недавно заговорил сразу на двух языках: русском и греческом. Недаром сие дитя сосало грудь кормилицы-гречанки. Екатерине грезилось время, когда ее младший внук взойдет на Константинопольский трон. А пока впереди его ждут годы обучения: он должон научиться греческой грамоте, истории древней Греции. Дайте срок, Ей Богу, он всего достигнет!
Записки императрицы:
Сегодни, художник Ричард Бронптон, преподнес мне завершенный портрет моих милых внуков Сашеньки и Костика. Как я указала, художник изобразил Александра Павловича рассекающим хитроумный Гордиев узел. Я желала, дабы мой внук изобразил легендарный жест Александра Великого, ставший ответом на предложение развязать сей головоломный узел. А рядом со старшим братом изображен Константин Павлович, держащий эмблему христианства. Пусть знает весь мир – мои внуки восстановят православие в разрушенной, но восстановленной моими внуками Византии.
* * *
Пролетели новогодние праздничные дни, пролетел и промозглый генварь. Холодным февральским утром, Екатерина получила горестное для нее сообщение: умер ее верный слуга и друг, дворянин и тайный советник, член Императорского Вольного Экономического общества, Василий Григорьевич Шкурин. Две его дочери Наталья и Мария – ее фрейлины и сын, капитан-поручик Сергей Васильевич Шкурин, конечно, заняты похоронами любимого отца, их не было при дворе. Екатерине доложили, что Алексей Бобринский, выросший в его доме,
