Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Весь день, занимаясь делами, она, как по кругу, возвращалась к мыслям о своем потеряном для нее верном Шкурине. Кто его ей заменит? Ланской? Сможет ли он заменить ей Шкурина своей безусловной верностью? Их отношениям пошел второй год, и они все более углублялись. Саша обожал ее, но чудно было то, что она сама все крепче привязывалась к нему. А ведь ей казалось, что после князя Потемкина, она не сможет никого любить так, как его. Все сии счастливые изменения радовали и пугали одновременно. Чем все это кончится? Нет, навряд ли он изменит ей когда-либо. Хотя, князь Потемкин тоже клялся в своей бессмертной любви. Но не прошло и двух лет, как стал утешаться в других, более молодых объятьях…
Но нет, не таков ее Сашенька! Ее тешила мысль, что они проживут еще долго, и, пережив ее, Ланской никогда не женится и будет всю жизнь оплакивать ее. Или нет, пусть женится и будет счастлив, но пусть помнит ее всегда… Такие размышления и прежде посещали ee довольно часто, хотя она прекрасно понимала все глупую химеру своих невеселых мыслей.
Усадив Екатерину рядом на узком диване, Александр спросил, отчего она так опечалена, и она поведала ему о Василие Шкурине.
– Все, Сашенька, нет у меня более верного слуги, коий был готов за меня идти в огонь и в воду!
Ланской уложив ее голову себе на плечо, твердо молвил:
– Есть у тебя таковой. Ужели забыла про меня?
Екатерина с заплаканным лицом, взглянула на него: глаза выражали бесконечное сочувствие.
– Са-а-а-шенька, конечно, ты мой самый любимый и самый верный человек во всем свете. Спасибо тебе!
– Поелику, не плачь! Изволь успокоиться и изволь помнить, что я за тебя и в огонь, и в воду!
Она благодарно его обняла. Чуть успокоившись, спросила:
– Чем ты нынче занимался, мой мальчик?
– Тебя ждал, душа моя… Скучно и тоскливо без твоего присутствия, – отвечал он просто, сев у ее ног и глядя на нее снизу – вверх, как на свою богиню.
– Ах, Боже мой, радость моя, естьли б ты знал, как я стремилась к тебе, как мне хотелось все бросить и поскорей увидеть тебя, сокровище мое! – говорила она, перебирая его кудри и касаясь щек. Бросив взгляд на настольные часы, Екатерина поднялась. Ей надобно было идти принимать людей.
– Пора, Саша. Как говорил Людовик Четырнадцатый… – собралась процитировать Екатерина, но ее опередил Саша.
– «Сначала дела государственные, потом приватные». Ты уж говорила мне оные слова. Я совершенно с ними согласен.
– Главное, ты со мной согласен, свет моих очей! – отвечала Екатерина. Шурша тяжелым платьем, встала, подошла к зеркалу, поправила прическу. – Если б ты, Сашенька, знал, колико всего полезного ныне переделано в моем кабинете для родного отечества!
Александр тут же встал сзади, положил руку ей на располневшую талию, и они улыбнулись друг другу в зеркале.
– Расскажи, Катюша, мне интересно, – попросил он.
– Всенепременно, Сашенька. Токмо жди меня. Чаю, две аудиенции на сей раз будут короткие.
* * *
Больше года назад, в мае, Екатерина, отставив дипломата Александра Стахиевича Стахиева, направила его в Коллегию иностранных дел. На его место, послом в Турцию, изволила назначить двухметрового красавца Булгакова Якова Ивановича. Она была весьма довольна его службой, начиная с первых дней ее царствования, когда она послала юного Булгакова в Австрию, дабы он объявил венскому двору о ее вступлении на трон. Он успешно работал секретарем в Польше, с Репниным в Константинополе, сопровождал его в Тешен, где собирался конгресс по делам Баварского наследства. Князь Потемкин тоже был весьма доволен умным и инициативным секретарем, особливо, после того, как вместе с ним произвел разграничение Новороссийской губернии с польской Украиной, акт которого был подписан в начале генваря прошлого года.
Через пять месяцев после упражнений с разграничением и демаркацией границ, которыми Булгаков успешно упражнялся, Екатерина, по рекомендации Светлейшего князя, отправила его в Турцию в качестве чрезвычайного и полномочного министра при Порте. Сложные отношения с Османской империей, требовали от посла развивать и укреплять успехи, достигнутые Россией Кучук-Кайнарджийским договором. Отправляя его в Порту, Екатерина, в приватной беседе с ним, обратила его особливую аттенцию на употребление своих дипломатических способностей для сдерживания турок, как можливо долго от надвигающейся новой войны и, главное, ослабить то неприятие, с которой они, вестимо, отнесутся к почти готовому присоединению Крыма к России. Яков Иванович держал связь с государыней и князем Потемкиным, непрерывно отсылая депеши о положении текущих дел. Князь Потемкин тревожился касательно Крымских событий и слал в свою очередь письма императрице из Москвы в Царское Село:
«3 августа 1782
Из последних посланника Булгакова депешей видно, как турки тонко хитрят. Сверх неминуемого и всегдашнего подстрекания татар против России нынешняя посылка трехбунчужного паши в окрестности Тамана явно их намерения открывает. Рассказывая (Рейз Эфенди – Булгакову) жалобы от татар на Хана, насказал множество причин смеху достойных. Но утаил главное, что их тревожит, а именно – привязанность Хана к Персоне Вашей, и что наивяще ознаменило Его русским – сего также не сказал, то есть что Хан принял чин военный в гвардии. Их намерение было Его умертвить, чего теперь не удалось, но умысел на веки остался, то хотя бы татары и покорились, но как Хану у них жить без охранения? Случай же ввести в Крым войски теперь настоит, чего и мешкать ненадобно. Преданный Вам союзник и самовластный Государь своей земли требует Вашей защиты к усмирению бунтующих. Естьли Вам не подать помощи Ему, сим некоторым образом дознают, будто бунтовщики имели право возстать на Хана. И так повелите Хану из Керчи переехать в Петровскую крепость, откуда с полками, поблизости находящимися, вступит он в Перекоп. Те же войски останутся в Крыму доколе нужно будет.
Я Вас уверить могу, что татар большое число, увидя войски, отпрутся от прозьбы Порте вознесенной и вину всю возложат на начальников возмущения».
Записки императрицы:
Князь Григорий Потемкин взял Павла Дашкова к себе в генерал-адъютанты с чином.
* * *
Весь Петербург съехался на свадьбу Светлейшего князя Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского
