Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Присутствующая при разговоре Мария Федоровна от оной идеи была в восторге:
– Как я была бы счастлива, Ваше Высочество, повидаться со своими родителями и родными!
Князь Репнин подхватил:
– О, да! А Париж с его Версалем, а Вена, а Рим, а Брюссель, а Варшава, а встреча с Иосифом Вторым, Людовиком Шестнадцатым, Марией-Антуанеттой, Дидеротом, Вольтером!
Великий князь мечтательно щурил свои крупные глаза.
– Жаль, мать, скорее всего, не позволит посетить Берлин…
– Да и Бог с ним, – махнул рукой Репнин, зато колико всего остального будет на вашем пути.
Великий князь, не мешкая, обратился к матери с просьбой о поездке. Екатерина сделала озадаченный вид.
– Я так понимаю, что наследник русского престола желает покинуть столицу, Санкт-Петербург?
– Да, Ваше Императорское Величество. Я, не в пример многим другим молодым кавалерам, побывавшим за рубежом нашей страны, не имел счастья завершить свое образование путешествием по Европе. Теперь, мыслю, пришло время обозреть места за границей собственного государства.
Екатерина, выдержав паузу, молвила:
– Кто вас будет сопровождать?
– Мы еще, наверное, не знаем, думаю – Николай Васильевич Репнин, Николай Иванович Салтыков… Мария Федоровна твердо решила взять с собой любимую фрейлину Екатерину Ивановну Нелидову и Екатерину Скавронскую. Со мной же точно поедет мой брадобрей Иван Павлович Кутайсов.
– Скавронскую? Но она же токмо вышла замуж за графа Павла Мартыновича…
– Не ведаю отчего, но сама Скавронская, отнюдь, не против.
Екатерина, склонив голову, как будто задумалась.
– Я припоминаю, что царь Петр такожде путешествовал по европейским городам и весям инкогнито – под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова.
– И мы желаем ехать инкогнито, под фамилией графов Северных.
– Стало быть, поедете под именем графов де Нор. Знатно!
Помолчав еще немного, императрица, глядя в раздумье в глаза Великого князя, так, что он, не выдержав, отвел их, наконец, молвила:
– Я не имею ничего против подобного предприятия, опричь того, что вы не должны заезжать в Берлин, дабы повидаться с Прусским королем Фридрихом.
Готовый к оному запрету, Великий князь согласился и, счастливый, отправился назад домой незамедлительно собираться в путь.
Однако, сильно постаревший, бывший наставник наследника, Никита Панин, отставленный от воспитанника семь лет назад и потерявший на сей почве много привилегий, ненавидящий за то императрицу, усмотрел в их поездке некий подвох. Он уверял Великокняжеску чету, что по их отъезде императрица не разрешит им вернуться в Россию и она, в их отсутствие, издаст Манифест, по которому наследником станет семилетний Александр Павлович. Разыгралась целая трагикомедия с негодующими выпадами сына и обмороками невестки. На следующий день они заявили императрице, что раздумали ехать.
Возмущенная Екатерина заявила, что еще намедни во все дворы были отправлены курьеры с уведомлением монархов о поезде их Высочеств. И отменить ничего не можно. Павел Петрович с женой выдумывали все новые причины нежелания выезжать за границу, не выдавая основной. Екатерина была неумолима и им все-таки пришлось согласиться отправиться в путешествие, напустив на себя вид изгнанников. Все это надобно было государыне выдержать.
Записки императрицы:
Зело занимает школьная реформа. Петру Первому школы нужны были для того, чтобы готовить артиллеристов и навигаторов. Нам же желательно для нашего государства воспитать нового гражданина, искреннего и верного поданного своему монарху. Теперь я упражняюсь выработкой плана школьного образования с сербом Янковичем де Мириево, просвещенным опытным педагогом, коего прислал, по моей просьбе, император Иосиф Второй».
* * *
Советник государыни Екатерины Алексеевны, Александр Безбородко подготовил договорный документ «Мемориал по делам политическим», предусматривающий условия союзного договора с Австрией, который был направлен на расчленение Турции. Оставалось токмо подписать его, но тут всплыло непредвиденное обстоятельство: первым должон был поставить подпись не императрица, а император, на чем настаивала мать Иосифа, Мария-Терезия. Сие не могло понравиться Екатерине. Подпись – есть достоинство империи. С какой стати, она должна ставить свою подпись второй? Никогда! Поразмыслив, Безбородко предложил просто обменяться письмами и каждому поставить свою подпись под своим письмом. Идея была принята и Екатерина, и Иосиф обменялись письменами, написанными ими собственноручно. Екатерина написала их 12-го апреля 1781 года, а два аналогичных письма Иосиф написал чрез неделю того же года. Они явились настоящей секретной конвенцией касательно раздела Оттоманской империи.
Неожиданно пришло известие, что в ноябре умерла мать Австрийского императора, Мария Терезия, освободив, наконец, от своей плотной опеки сына Иосифа, на радость Екатерине. Она была уверена, что теперь император Иосиф захочет еще больше сблизиться с нею, ведь расставаясь, он говорил ей таковые трогательные слова, чуть ли не признавался в вечной привязанности. Так оно и случилось: переписка с императором стала гораздо активней. Екатерине казалось, что само небо помогает ей во всех ее начинаниях, само Провидение движет и вдохновляет в деле, начатым еще Петром Великим. Задумавшись о всех своих победах и успехах, Екатерина подумывала о том, что пришла самая пора торжественно открыть уже готовый памятник, дабы отдать дань Петру Первому, увековечить своего великого предшественника и, заодно, себя.
Об Австро-Российском союзе узнал прусский король Фридрих, коему весьма не по нраву были встречи Екатерины с его врагом Иосифом Вторым. Обеспокоенный их сближением, он, несмотря на то, что его посол, полагал, что их встреча не даст никаких особливых последствий, послал в Санкт-Петербург своего племянника и наследника престола, принца Фридриха Вильгельма. Сам, сериозно больной, он вынужден послать кронпринца, понеже через несколько месяцев заканчивался срок договора с русским Двором. В свою очередь, узнав о поездке в Россию прусского наследника, император Иосиф обеспокоился тем, что тот едет туда с целью испортить все, что ему удалось учинить полезного для себя. Однако Екатерину нелегко было заставить отказаться от своих планов, особливо, когда ее интуиция подсказывала, что император, в пределах допустимого, весьма с ней откровенен. Кронпринца Фридриха Вильгельма она приняла холодно, строго по протоколу. Разве можливо сравнить оного неуча с изысканной утонченностью австрийского императора! Императрице неприятны ограниченность и тупость прусского наследника и она, не скрывала своей скуки во время их редких бесед, предоставляя Потемкину и Ланскому труд развлекать непрошеного гостя. Фридриху Вильгельму хватило ума понять причину пренебрежения императрицы. Он положил, в отместку, сблизиться с цесаревичем Павлом,
