Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея
— Готовься услышать ошеломляющую новость!
— Меня уже трудно удивить.
— Так вот, слушай. Я говорил о тебе полковнику Хаусу. Уже давно. Мне казалось, он пропустил мимо ушей. А сегодня позвонил.
— Перестань испытывать мое терпение…
— Тебя хочет видеть президент. Уже завтра. Так что немедленно отправляйся в Вашингтон. Тебя встретят.
Райли Аллен — опытный журналист. Находясь в потоке новостей и формируя их, журналист привыкает к сенсации, как врач во имя спасения привыкает к крови и страданиям.
Другое дело, если это касается тебя самого.
Аллен на время лишился дара речи, так что не успел ни о чем больше спросить.
— Мне назначил встречу Вудро Вильсон.
— Я не ослышалась? — Мария показала на ухо, к которому было прижато полотенце. — Ты, кажется, назвал имя президента?
Аллен молча кивнул головой.
— Невероятно! Даже не верится!
— Но я не поеду в Вашингтон.
— С ума сошел!..
— Как я могу тебя оставить одну!
— Почему же одну? Со мной будет сестра. И ты назвал миссис Кемпбелл. Она тоже поможет, если потребуется.
— Не прощу себе, если что случится.
— Подумаешь, ушко заболело… Я ведь еще юная девушка. Вот и чувствительна к боли. Поезжай, милый. Обязательно поезжай! Тебя приглашают не на чашку чая, а для важного разговора. Уверена, речь пойдет о колонии. Ты просто обязан поехать.
Аллен все еще стоял в нерешительности.
— Не волнуйся, мне уже легче… Такая новость лучше всякого лекарства. Да и уезжаешь ты ненадолго.
Снова Райли в купе. Но уже без Марии. Последние полтора месяца они были неразлучны. И вот первое расставание.
Поезд летит вперед, а мысли возвращают Аллена к ноябрю 1916 года.
В тот вечер он дежурил по редакции. Утренний выпуск «Гонолулу Стар-Бюллетеня» был уже готов к печати. Кроме первой полосы. Там оставлено место для фотографии нового президента. Рабочий день закончился. Но журналисты на своих местах. Вместе со всей страной они застыли в ожидании. Кто взял верх: Хьюз или Вильсон? Америка разделилась на две части. Которая из них перевесит?
Президент остался прежний. Вудро Вильсона избрали на второй срок. Преимущество не было впечатляющим — девять с небольшим миллионов голосов против восьми с половиной. Тем больше Аллен радовался победе своего избранника.
Почему он отдал свой голос Вильсону? Ему нравилось в нем многое. Будущий президент рос в семье пресвитерианского священника, где учат добрым делам и помыслам. Получил, как и Райли, гуманитарное образование и преподавал историю. А наука эта делает человека мудрее, обогащая опытом других поколений и предостерегая от собственных ошибок. Райли также близка идея двадцать восьмого президента о том, что предназначение США — объединить человечество.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ
Аллен и Хаус встретились в гостинице. Перед Райли стоял скорее подросток, чем взрослый мужчина. Невысокого роста, с узким лицом и тонким носом, Хаус вполне соответствовал словесному портрету, который всего несколькими мазками нарисовал Том. Аллен даже нагнул голову и опустил плечи, чтобы и самому выглядеть пониже.
Хаус знал о впечатлении, которое производит при первой встрече. Неужели этот невзрачный человек и есть советник президента, с чьей помощью решаются государственные дела?
Поначалу и Вильсон, тогда еще губернатор штата Нью-Джерси, встретил его снисходительно. И даже придумал имя «Маус» — мышонок.
Так его дразнили и в школе — «Хаус-Маус». А мама называла «мой мышонок».
Он обиделся на губернатора. Но глаза Вильсона лучились добротой.
— Не обижайтесь, ради бога. Это воспоминание о той прекрасной поре, когда я еще верил сказкам. Обращайтесь и ко мне, как вам заблагорассудится.
Так и закрепилось за ним прозвище — Полковник Маус. Сам же он неизменно называл Вильсона «Мой губернатор». Даже после переселения Вильсона в Белый дом. Это лишний раз подчеркивало не только их близость, но и давность знакомства.
Хаус стал заметной личностью в окружении президента. Вудро Вильсон, бывший профессор Принстонского университета, хорошо понимал разницу между умом академическим и живым, проницательным, здравым… С неожиданными порывами и фантазиями.
Таков был Хаус. Беседы с ним, помимо пользы, доставляли президенту истинное удовольствие. Ему не раз приходили на память слова любимого им Монтеня о полезности оттачивать и шлифовать свой ум об умы других.
— Рад вас видеть, мистер Аллен!
— И я вас, мистер Хаус! Приятно думать, что у нас общий друг. Вот рекомендательное письмо от Тома…
— В этом нет необходимости. Наша встреча состоялась бы в любом случае.
— Что вы имеете в виду?
— Вудро Вильсон еще и Почетный президент Американского Красного Креста.
— Дважды президент. Да, я знаю.
— И ни одно важное дело не решается без его участия или ведома. Вот почему он захотел с вами встретиться. Так сказать, информация из первых уст.
— Что он знает о «Йоми Мару»?
— Больше, чем вы думаете. Пароход с детьми, совершающий кругосветное путешествие под двумя флагами, — это уже само по себе сенсация.
— Да, верно. На берегу понимаешь это куда лучше, чем в море. Тысячи людей хотят познакомиться с колонией. От посетителей нет отбоя.
— К сожалению, там не только любопытные. У нас есть сведения, что детей подстрекают к бунту.
— Не преувеличивайте, Хаус. Я рядом с этими детьми почти два года. Они хотят домой.
— Есть люди, которые пытаются сыграть на этом вполне понятном чувстве.
— Эти дети прошли большую школу. Их нелегко завлечь в сети.
— Президент тоже хочет надеяться, что это так.
— Передайте президенту — для беспокойства нет причины.
— Вы ему сами об этом скажете.
— Спасибо, мистер Хаус, что вы организовали эту встречу.
— Не меня благодарите, а госпожу Эдит Вильсон. И доктора Грейсона… Президент нездоров. И только они решают, что больному можно, а чего нельзя.
— А вы сами? Неужто и вам требуется особое разрешение, чтобы видеться с президентом?
— Государственные дела превыше всего. Я советник. Этим все сказано, — не без гордости заявил Хаус.
Он бросил взгляд в угол гостиничной комнаты, где стояли часы:
— Пора.
Изящным движением Хаус водрузил на голову шляпу и стал заметно выше.
Эдит Болинг Вильсон была первой, кто вышел к ним навстречу.
— Рада видеть вас, Эдвард! — протянула она руку Хаусу. — А вы, — сказала она приветливо, — наверно, и есть тот самый Райли Аллен, о котором сейчас так много говорят и пишут.
Райли поклонился.
— Муж ждет вас. Но прошу… Не говорите ничего, что заставило бы его волноваться. Ему это вредно.
«Что я могу сказать особенного, — подумал Райли. — Что значат мои новости по сравнению с теми, которые потрясают страну, подобно землетрясению».
Госпожа Вильсон между тем продолжала говорить, не умолкая ни на минуту. На ее мужа навалились беды, одна хуже другой. Во время выступления в Пуэбло началась резкая головная боль и тошнота. А позже случился удар и отнялась левая сторона.
Это был сбивчивый рассказ обыкновенной женщины, переживающей за мужа.
— Мистер Аллен, что вы думаете об амулетах и талисманах? — неожиданно спросила она.
— Я больше верю в вещие сны.
— Одно другому не мешает. У президента тоже был талисман. Многие годы он не расставался с каштаном. Он ему о чем-то напоминал. Дорогом и важном. Однажды в Белый дом пригласили группу конгрессменов. Пришло тридцать человек. После обеда они расселись по креслам и приготовились слушать президента. Прежде чем начать речь, он вытащил из кармана свой талисман и сжал его в кулаке, видимо, желая придать себе больше уверенности. Вдруг пальцы разжались, каштан выпал и закатился под кресла. Дурной признак… После этого и пошли неудачи. — Голос ее дрогнул. — Хорошо помню день, когда все случилось. Мы о чем-то неторопливо беседовали. Мы это делаем часто, оставаясь вдвоем. Лицо мужа вдруг переменилось. «Мне очень плохо», — только и успел сказать он. Я побежала за доктором. А когда вернулась, увидела мужа лежащим на полу. Кроме меня и Грейсона, никого не было рядом. Общими усилиями мы уложили его на кровать. Это очень старая кровать. На ней спал еще Авраам Линкольн. Приехали два врача и вместе с Грейсоном определили, что в участок мозга, который управляет левой рукой и ногой, попал тромб. С тех пор я не видела мужа здоровым. Он приходит в себя очень медленно.
— Теперь я вас лучше понимаю, госпожа Вильсон, ваше желание оградить мужа от излишних волнений.
Аллену вспомнились вчерашние страхи. Все познается в сравнении. Мария молода и обязательно выздоровеет. А вот президент… Встанет ли на ноги?
В последние месяцы газеты не так часто попадали в руки Аллена. Но он знал, что враждебный президенту республиканский конгресс пытается воспользоваться его болезнью, чтобы досрочно отправить в отставку. Однако два сенатора, встретившись с Вильсоном, признали его способность выполнять обязанности и дальше.
