Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– Государыня, душа моя! Вы видите из послания генерала Потемкина, как он с ума сходит по вам. По всему видно, он изнывает в Божьей обители. От любви к вам он возненавидел сей свет!
Лицо императрицы невольно посветлело, было видно, что сие изречение было лестным для ее самолюбия. Но она постаралась поскорей загасить радость. Притворившись непонимающей, Екатерина снисходительно молвила:
– Что ж я могу для него учинить? Я же не гнала его, не отвергала, всегда любезно принимала, приглашала на всевозможные приемы… Что ж ему еще надобно?
Теребя батистовый носовой платок, графиня тихим вкрадчивым голосом заметила:
– Кто ж их поймет, Ваше Величество! Мужчины таковой народ, что сами не знают, чего желают. Я полагаю, любя вас, он хочет быть поближе к вам. Может статься, ожидает достойной должности…
– Должности? Хм… Сие сам генерал сказал вам? – спросила Екатерина Алексеевна и, не дожидаясь ее ответа, сказала:
– Так я и не против оного, пусть просит, чем хотел бы упражняться.
– Екатерина Алексеевна, голубушка! Вы знаете, как он самолюбив… Думаю, вам следовало бы своим приказом извлечь его из монастыря.
Екатерина делала вид, что рассеянно просматривает бумаги на столе. На самом деле, она весьма злилась, что Потемкин вздумал скрываться от нее в монастыре. После небольшой паузы спросила, не глядя в лицо подруге:
– Что, Параша, в самом деле, он таков по мужской части, каковым ты мне его представила?
Графиня, не ожидавшая такового вопроса, на секунду растерялась, но быстро пришла в себя.
– О, да, Ваше Величество! Не сомневайтесь, мужчина он редкий!
Екатерина перестала возиться с бумагами.
– Оно и заметно было по нему с самой ранней молодости, – заметила она раздумчиво.
– Да, – согласилась графиня, – мужественен и умен!
Екатерина Алексеевна кивнула:
– Не частое сочетание, согласись! К тому же, чует мое сердце, на сего кавалера можно будет положиться в любом трудном и даже опасном деле.
Графиня с готовностью воскликнула:
– Не сумлевайтесь, государыня, у него такая сила воли, он ни минуты не сидит без дела, стало быть, любое упражнение ему по плечу!
Встав, императрица прошлась по комнате. Вспомнив о присутствии всех Орловых в Петербурге, подумала: «Была – не была! Колико можно мне терпеть!»
– Вот что, – сказала она вдруг, – езжай к нему на моей карете и привези сюда. Жду его через два часа.
Прасковья Александровна токмо не взвизгнула. Резво подскочив к императрице, она бурно обняла и поцеловала ее в щеку. Через пять минут она уже ехала в Лавру, хваля себя за умело проведенное дело. Веселая графиня надеялась, что Екатерина, имея Васильчикова, просто прикажет Потемкину прибыть ко двору, дабы он исполнял каковую-нибудь должность. Ей же мечталось, что он так и останется поклонником императрицы, а ей, графине, – любовником. Но все повернулось инако.
* * *
«Пробир-дама», как государыня изволила называть графиню Прасковью Брюс, понеже редко кто из известных ловеласов не оказывался в ее постели, уверила Екатерину, что Потемкин очень интересный возлюбленный. По наущению преданной подруги Перекусихиной, дабы проверить здоровье нового кандидата в фавориты, Григория Потемкина пригласили к лейб-медику императрицы Ивану Самойловичу Роджерсону, коий осмотрев его, нашел его совершенно здоровым.
Потемкин понял, что ему предоставляется шанс, и он его не собирался упустить, как когда-то, сказывали, упустил его с императрицей Елизаветой граф Никита Панин, заснув в решительный момент, пока та была в купальне. Как говорится: человек ходит, Бог водит. Пожалуй, Всевышний и привел его туда, куда он молил его привести.
Государыня Екатерина Алексеевна находилась за городом, в Царском Селе. Генерал-поручик Потемкин прискакал туда. Несколько дней он получал от государыни приглашения на всевозможные рауты и приемы.
В один из холодных вечеров императрица присутствовала на представлении русской комедии в придворном театре, а засим встретилась с Потемкиным у себя. Отпустив всех, она продолжила занимательную беседу с весельчаком и тонким балагуром генералом Потемкиным. Удвоив натиск в проявлении своих чувств, Потемкин кинулся ей в ноги, обняв их и страстно целуя, на сей раз сумел так заговорить ее, таковые нашептать комплименты, что Екатерина еле удержалась (она ведь приказала себе не иметь с ним отношений, пока не удалит Васильчикова), так что ему не удалось завладеть ею. Потемкин, насупившись, тщась скрыть растерянность, отступил. Оба сделали вид, что ничего особливого не произошло. Но когда через полчаса они заспорили о чем-то маловажном, страстно доказывая друг другу противоположное, когда Екатерина, едва сдерживаясь, чуть было не топнула ногой, а он, покраснев лицом, упрямо сжал рот, когда она в ответ на его жесты рукой, тоже махнула в его сторону, он поймал ее за руку и резко притянул к себе. Ощутивши сумасшедший жар, исходящий от него, она уже ничего не могла с собой поделать. Собственно, Екатерине легко было сдаться, понеже давно мечтала о нем. И ни одной минуты никогда не пожалела об том: Брюсша, в самом деле, была права – Григорий Потемкин обладал всеми теми достоинствами, о которых она мечтала. Они не спали до часу ночи – необыкновенно поздно по сравнению с ее обычным распорядком.
Проснувшись не в шесть, как обычно, а в девять утра, она нашла себя под боком Потемкина, раскинувшегося на кровати во весь свой гигантский рост. Впервые в жизни, привыкшая рано вставать Екатерина, не хотела покидать постели. Она была оглушена наплывом чувств и ощущений. Горели три свечи в дальнем углу спальни императрицы. Она приоткрыла веки и тут же прикрыла, не желая расстаться со своим необычным состоянием. Чувствуя, что волшебство рассеивается, она неожиданно поняла, что у нее мокрые глаза. Текли непрошенные, беззвучные слезы, кои она промокала простыней. «Искусный обольститель!» – думала она, разглядывая спящего Потемкина. Видимо, почувствовав ее пристальный взгляд, тот проснулся. Всевидящий «Циклоп» сразу заметил ее мокрые глаза.
– И что сие значит, царица моя? – спросил Потемкин после небольшой паузы.
В голосе фаворита была заметна обеспокоенность. Но Екатерина понимала, что он догадался о причине ее странных слез. Стесняясь, она все же попыталась объяснить их:
– Сама не знаю, что на меня нашло. Видимо, так бывает у женщин от переизбытка чувств. Со мною такового прежде не случалось. Чаю, не испужала тебя, mon ami?
Последовал немедленный ответ:
– Эк, испужала меня! Я сам тебя любил и люблю до слез. Не смотри, что не видела их, – сказал он насмешливо и подмигнул ей.
Екатерина заулыбалась. Сии слова тронули ее; она благодарно прижала его крепкую руку к себе.
– Эдак вы, сударь, любую женщину может заполучить, даже самую стойкую, не то, что меня, живущую с «холодным супом», – сказала она, лукаво улыбаясь
